Сестры Тишины. Глупышка - Вера Чиркова

И он начинал придумывать важные дела и неотложные поездки, уходить на несколько дней, а возвращаться на пару часов, чтобы, выслушав кучу упреков, окончательно убедиться в своей правоте. Очередное увлечение, наконец, принимало свой истинный вид и оказывалось именно тем болотом, оставаться в котором всю жизнь он не согласился бы никогда.

Но теперь этот способ не годился совершенно. Геверт слишком переживал за чертову глупышку, и начать дарить ей цветы или колечки было все равно что подло предать доверие друга. Значит, придется просто держаться от монашки подальше, и, хотя в таком случае излечение от болотной лихорадки будет более долгим и болезненным, ради Герта граф готов и потерпеть.

Покои для важных гостей, расположенные на третьем этаже гостевого крыла замка, которые выбрала для ночлега Эста, состояли из четырех комнат и умывальни. Дверь, находившаяся прямо против входа, вела в небольшую столовую, а из двери в дальнем углу гостиной был выход в коридорчик без окон. Оттуда еще три двери вели в главную спальню, умывальню и комнатку для прислуги. И это было удобно тем, что можно было оставить телохранителей и Змея караулить в гостиной, диванов и кушеток тут хватало. Сама же Эста намеревалась занять дальнюю комнатку.

Хотя больше всего в этих покоях девушку привлекло, что камин был только в гостиной, а большая спальня, находившаяся по соседству, обогревалась общей с ним тонкой стенкой. Запретная магия черных магов слишком часто использовала огонь и разные печи для пробуждения очень неприятных проклятий и ловушек.

Пока герцог умывался и переодевался, девушка тщательно осмотрела выбранную для него спальню, сама перестелила постель и вылила воду из кувшина, намереваясь позже принести свежей. Заодно выдала одеяло и подушку телохранителям, притащившим ее и герцога вещи, сообщив, что один из них может уже ложиться спать на диване в столовой, а второй останется охранять вход вместе с графом.

Сама она собиралась заступить на пост под утро, а Змея на это время отправить отдыхать в свою комнату.

Однако едва свежеумытый герцог, облаченный в длинный бархатный халат вызвал в свою спальню тихоню и устроился в самом удобном кресле, приготовившись выслушать все ее объяснения, заявился Змей. И, едва выслушав доклад Эсты о ее планах, твердо заявил, что дежурить она не будет. Он уже поставил на лестнице и в прилегающем зале самых надежных гвардейцев, потому для охраны комнат изнутри достаточно и телохранителей. А сам он ляжет спать на одном из диванов в гостиной, и в случае тревоги ему не нужно будет никуда бежать.

Дагорд говорил все это самым сухим и деловым тоном, с подчеркнутым небрежением глядя на серую вуаль монашки, и, скрывая тревогу, ждал, что она начнет спорить и доказывать свою правоту. Однако Эста только согласно кивнула и вдруг напрямую спросила, что произошло в оранжерее. Змей даже задохнулся на миг от изумления, откуда?! Затем ему внезапно пришла в голову мысль, что она каким-то образом подсмотрела или подслушала, успел уже убедиться в ее ловкости, но уже через миг граф был вынужден признать, что такое просто невозможно. Все гости толпой топали следом за герцогом и его новым секретарем, и вернуться или спрятаться монашка никак не смогла бы.

– Но сначала хочу сказать, – давая ему время прийти в себя, невесело сообщила Эста, – по моим наблюдениям, в замке действует вовсе не маг-одиночка. Это заговор, и участвуют в нем по меньшей мере несколько лакеев и стражников. И кто-то из них имеет довольно высокое положение.

Это заявление как нельзя лучше подошло под то, что подслушал в оранжерее Змей, и в его душе снова проснулась робкая надежда. Совершенно не женское дело – ввязываться в заговоры и хвататься за оружие. И даже монашкам, имеющим навыки ищеек и сыщиков, лучше переждать такое время в каком-нибудь спокойном местечке. Может, ему удастся убедить ее вернуться под бочок к Герту, пока он сам очищает этот замок от предателей?

И, возможно, для этого достаточно поведать ей, что кто-то из заговорщиков уже получил приказ ее убить?!

– Значит, их даже больше, чем я полагала, если они не стесняются действовать почти в открытую, – задумчиво отметила Эста, выслушав рассказ графа, и обратилась к угрюмому герцогу, ошарашенному такими новостями: – Ваша светлость, напишите на листке имена тех, кого считаете самыми преданными своими людьми. Человек десять, но не из тех, кому вы хорошо платите. Вспомните тех, кто честен по характеру и имеет твердые принципы. Змей напишет свои имена, а я свои, хотя у меня их будет очень мало. И попробуем собрать хоть маленький отряд, который начнет действовать прямо сейчас.

– Демонская сила, – еще никогда в жизни герцог не чувствовал себя таким униженным и ограбленным.

И если бы один из сидящих перед ним людей не спас его много лет назад, а вторая не вытолкнула из смертельной ловушки сегодня, он бы ни за что им не поверил. Как это могло случиться, что в его замке, набитом охраной и соглядатаями, нагло действуют заговорщики, и никто этого не замечает?

А если могло, значит, или замечать боятся, или просто не хотят, уже поставив на хозяине крест, как на загнанной лошади.

Глава 27

Непреклонное намерение монашки остаться в Эфро было столь очевидно, что разочарованному Змею пришлось согласиться с ее предложением и написать на листке десять имен. И когда у него оказалось столько же совпадений с Эстой, сколько с советником, граф лишь саркастически усмехнулся. Он давно начал замечать, что Олтерн все больше верит тем, кто много и красноречиво клянется в преданности и с удовольствием топит оступившихся. Потому даже не задумывался о том, чтобы вернуться, зная, сколько лизоблюдов, трясущихся за свои места, начнут строить ему козни и устраивать всякие подлости.

На счастье, в трех случаях из пяти мнения совпали. Тщательно обсудив слуг, недобравших одобрения монашки, Дагорд отправился к охранникам, намереваясь послать гвардейцев за прошедшими отбор.

– Пока посыльные собирают всех в это крыло, – проследив, как он уходит, решительно заявила герцогу Эста, – расскажите мне, ваша светлость, сколько человек в замке, по вашему мнению, знает план потайных ходов.

Олтерн мгновенно напрягся и уставился на нее самым подозрительным и пронзительным из своих взглядов.

– А тебе откуда про них известно? Да сними ты, наконец, эту тряпку, не могу я разговаривать, когда не вижу глаз человека.

– Мне нетрудно, – безразлично отозвалась монашка, – только не падайте в обморок. А про тайные ходы известно от одной из сестер, она когда-то тут жила.