Коричневый дракон - Иар Эльтериус

— Перочинный нож, живо! — выкрикнул Рифальд. — И авторучку! Ну, живо, говорю!

Он не просил, не взывал о помощи, он приказывал, как это делают властные, уверенные в себе люди. И приказ его не терпел отлагательств. Не поворачивая головы к стоящим рядом, он протянул руку — и тут же в его ладонь лег небольшой перочинный нож, а следом за ним и авторучка. Рифальд вытащил из ручки стержень и отбросил его за ненадобностью.

— Трое ко мне! Один держит ноги, двое других — руки! — несмотря на голод и усталость, мозг Рифальда действовал четко и быстро.

Он не обращался к кому-либо, не указывал, кто именно должен ему помочь, люди сами кинулись выполнять его приказ. Крепкий, сбитый мужчина, лет сорока, присел возле ног мальчика и плотно прижал их к земле. Еще двое юношей, по всей видимости братья, зафиксировали руки пострадавшего.

Рифальд бегло прощупал пальцами горло шатена и проткнул его перочинным ножом, чуть ниже кадыка. Наблюдавшие за его действиями женщины дружно завизжали. Не обращая на них внимания, юноша аккуратно вставил в надрез трубку от авторучки. Мальчик задергался, мужчины, ассистировавшие Рифальду, крепче прижали пострадавшего к земле. Из полой трубки вылетали чуть слышные хрипы.

— Жить будет, — Рифальд потер вспотевший лоб и обвел глазами толпу. — Почему до сих пор не вызвали врача?

Люди растерянно переглядывались. Какая-то женщина попыталась выдвинуть Рифальду претензию по поводу того, что он разрезал мальчику горло без согласия его родителей.

— Значит, так. — В голове у Рифальда гудело от перенапряжения, перед глазами потихонечку стали вырисовываться круги. — Ты, — он ткнул пальцем в одного из стоящих рядом мужчин, — бегом за каретой «скорой помощи». Остальные могут разойтись.

— Надо вызвать полицию! — верещала неугомонная тетка.

— А ты, — Рифальд повернулся к ней лицом, — исчезни, сделай так, чтобы я никогда больше в жизни тебя не видел.

Тетка хотела было что-то ответить, но не смогла произнести ни звука, лишь беззвучно открывая и закрывая рот. В голове у Рифальда нарастал гул, белые круги усиленно мигали перед глазами. Он почувствовал, как теряет сознание. Послышался вой сирены, карета «скорой помощи» въехала на территорию парка. Юноша облегченно выдохнул и приготовился потерять сознание, как в этот момент чьи-то крепкие руки подхватили его и, поставив на ноги, повели прочь от места происшествия.

— На, понюхай, — незнакомец сунул Рифальду под нос флакончик с едким запахом.

Юноша вдохнул его и тут же закашлялся.

— Фу, гадость какая.

— Согласен, гадость пренеприятнейшая, зато мозг пробивает, — отозвался незнакомец.

— Это точно, — кивнул Рифальд, почувствовав, как ему становится значительно лучше.

Благородный незнакомец, взявший на себя миссию по спасению Рифальда, привел юношу в частный дом. Располагался он в глубине запутанных дворов, среди деревянных заборов и раскидистых кленов. С первого раза к такому дому без провожатого не выйдешь, а Рифальд даже не старался запомнить дорогу.

Скрипнула деревянная калитка, покрытая облупленной синей краской, о неровную поверхность которой можно было легко занозить руку.

— Давай проходи, — мужчина слегка подтолкнул Рифальда в спину.

Узкая садовая дорожка подвела их к одноэтажному кирпичному домику с соломенной крышей.

— Как странно, — улыбнулся юноша.

— Что именно?

— То, что в городе, среди высотных домов умудрился спрятаться такой игрушечный дом.

— А, ты об этом, — мужчина ответил так небрежно, словно не понимал — а чему тут удивляться?

Рифальд зашел в дом и оказался в просторной комнате в три окна. Из-за выбеленных стен она казалась намного больше, чем была. На окнах чуть покачивались от небольшого сквозняка кипенно-белые занавески, вдоль стены стоял плюшевый диван с огромной спинкой и такими же массивными овальными подлокотниками. Чуть дальше находился небольшой, аккуратный камин. Возле среднего окна, как и полагается, стоял прямоугольный стол, по обе стороны которого расположились два стула с мягкими сиденьями. Рифальд сразу обратил внимание, что стулья и диван имеют одну расцветку, и открахмаленную скатерть отметил, а также чистоту и идеальный порядок.

«У хозяйки этого дома должно быть хороший вкус», — подумал юноша.

— Присаживайся, — мужчина указал на диван. — Есть хочешь? Впрочем, что это я задаю глупые вопросы. Танука, собери что-нибудь на стол.

На его голос из соседней комнаты вышла девочка, лет пятнадцати.

— Моя дочь Танука, — с гордостью произнес незнакомец. — Хозяйка этого дома. Кстати, а тебя как звать-величать?

— Рифальд.

— А меня можешь звать Хусом. Пока дочь накрывает, расскажи: откуда ты и как попал в наши края.

Из кухни доносился звон посуды и ароматные запахи, от которых у Рифальда сводило желудок. Но чтобы не показаться неблагодарным, юноша начал свой рассказ, сглатывая слюнки через каждое слово. К середине повествования, когда его рассказ достиг места, где он уходил из дома, Танука принесла с кухни огромную дымящуюся фарфоровую супницу с торчащим из нее половником. Аккуратно поставив ее на край стола, юная хозяйка принялась разливать горячую жидкость по тарелкам. Затем девочка сняла льняную салфетку с огромной корзины, служащей хлебницей, и пьянящий аромат свежевыпеченного хлеба смешался с запахом горохового супа. Рифальд понял, что не в силах продолжать рассказ.

— Ладно, давай поедим, а потом продолжим. Иди сюда, — Хус подсел к столу и указал Рифальду на свободный стул.

Второй раз приглашать юношу к столу Хусу не пришлось. И уже через минуту горячий суп приятно обжег желудок юноши, согревая и придавая ему силы. Рифальду казалось, что он никогда в жизни не ел ничего подобного.

— Гренки возьми, — посоветовал Хус и подвинул корзину с хлебом поближе к юноше.

Помимо нарезанного каравая черного хлеба и буханки белого, на дне хлебницы лежала гора поджаренных сухарей. Хус захватил целую пригоршню и положил к себе в тарелку. Рифальд последовал его примеру. Мать юноши раньше варила горошницу, но никогда не клала в нее сухарики. Зачерпнув ложкой суп с плавающими гренками, Рифальд с интересом отправил ее себе в рот и через секунду смачно захрустел. Потом потянулся еще за пригоршней и кинул в тарелку.

— Не увлекайся, — посоветовал Хус, — а то разбухнут и будет не так вкусно. Не веришь, спроси Тануку.

— А почему ваша дочка с нами не ест? — тут же переспросил Рифальд.

— Я уже ела, спасибо, — ответила Танука.

У нее оказался приятный, хотя чуть низковатый для девочки голос. Хус протянул к ней правую руку, она тут же подбежала к отцу и прижалась к его плечу.