Аромат рябины - Лазорева Ольга

«Ну и ну! — ухмыльнулся он. — Такое редко встретишь даже на панели. Хотя она явно не шлюха».

Девушка, привлекшая его внимание, была высокой и неимоверно худой. Начес из обесцвеченных добела волос колом торчал на голове, делая ее еще выше; спутанные, густо намазанные гелем пряди свисали вниз и болтались по ее костлявым, но широким плечам. Спина девушки была только наполовину прикрыта обтягивающей разноцветной маечкой. Валентин со все возрастающей жалостью изучал ее торчащие лопатки и выпирающие позвонки. Затем взгляд его скользнул ниже. На узких бедрах чудом держались светло-голубые расклешенные джинсы, открывающие практически до копчика тощую задницу. На правой ягодице из-под края ремня виднелась часть замысловатой цветной татуировки. Девушка шла как-то странно, с трудом передвигая ногами. Валентин, опустив взгляд вниз, заметил еле видные из-под краев джинс босоножки на огромных платформах и острых тонюсеньких шпильках.

«Могу поспорить на что угодно, что в пупке у нее пирсинг, — сказал сам себе Валентин и презрительно усмехнулся. — К тому же она уверена, что все мужики от нее без ума. Хотя на вкус и цвет…»

Он отбросил волосы со лба и ускорил шаг, обгоняя девушек. Они сразу заговорили намного громче, но он не оглянулся.

«Подружка, кстати, намного симпатичнее, хотя маленького роста и одета скромнее. Этакая «серая мышка» в тени павлина. И всегда так девушки одна к другой подбираются. Как специально. И чаще всего первой выходит замуж именно «серая мышка». Но выводы почему-то никто не делает».

Валентин, удивляясь сам себе, сорвал веточку цветущей белой сирени и, быстро подойдя к девушкам, протянул ее «серой мышке», картинно склонив голову и тряхнув волосами.

— Позвольте вам сказать, что вы необычайно милы. Как вас зовут?

Он замер, уставившись в лицо девушки и с удовольствием замечая, как ее щеки начинают заливаться краской, а тяжелые от обилия туши ресницы опускаются вниз.

— Лена, — растерянно ответила она и взяла веточку сирени, тут же поднося ее к лицу.

Подруга метнула на Валентина разъяренный взгляд, но он будто не видел.

— Благодарю, — сказал Валентин и, больше не говоря ни слова, развернулся и удалился на противоположную сторону улицы, задыхаясь от еле сдерживаемого смеха.

Не оборачиваясь, он завернул за угол ближайшего дома и уселся на лавочку. Неторопливо закурил, все еще продолжая посмеиваться. Но потом ему стало отчего-то неприятно.

«Зачем это я? — с недоумением подумал Валентин, кидая окурок в урну и вставая. — Я похож на злого капризного ребенка».

Он глубоко вздохнул и попытался выбросить из головы эти мысли.

В этот момент рядом хлопнула дверь подъезда, и Валентин машинально повернул голову. Навстречу ему шла девушка. Она была одета в льняной узкий сарафан. Цвет ткани был светло-бежевым и подчеркивал красивый загар девушки.

«Отдыхала на каких-нибудь островах», — решил Валентин и почему-то притормозил, когда она с ним поравнялась.

Девушка недоуменно глянула ему в глаза, и Валентин торопливо проговорил:

— Простите, вы не знаете, где здесь ближайшее почтовое отделение? Я не местный, а мне нужно срочно позвонить в другой город.

Девушка остановилась. Ее голубые глаза на фоне загорелой золотистой кожи казались яркими, как васильки. Лицо было гладким, свежим и без косметики.

«Вот сейчас она скажет: «Я живу в этом доме. Вы можете позвонить от меня», — подумал Валентин.

Но чуда не произошло. Подробно объяснив, как добраться до почты, девушка пошла своей дорогой.

«Господи! Ну, что я за идиот! В каком-то Пропердуеве встретить девушку, которая мне понравилась с первого взгляда, и даже не попытаться познакомиться!»

И Валентин решительно двинулся вслед за девушкой, но тут увидел, что она усаживается в машину. За рулем находился такой же загорелый, спортивного вида парень.

«Значит, не судьба!» — вздохнул Валентин, но почувствовал странное облегчение.

Он отправился на почту, позвонил матери и успокоил ее правдоподобной выдумкой. Затем вышел на улицу и побрел куда глаза глядят. На душе у него вновь стало мрачно. Свернув в какой-то переулок и пройдя по нему несколько метров, он с изумлением увидел высокую старинную полуразрушенную арку из красного кирпича, а за нею все то же кладбище.

«Опять я здесь», — обреченно подумал Валентин и зачем-то отправился туда.

Кладбище оказалось довольно большим. Пройдя по тропинке между ухоженных аккуратных могил, он наткнулся на неогороженный квадратный участок, полностью заросший травой. В середине еле виднелся низкий холмик с торчащим над ним ржавым покосившимся крестом. Сбоку стояла полусгнившая деревянная скамейка. Валентин зачем-то уселся на нее. Затем нервно закурил. Он не мог избавиться от чувства тупого отчаяния, понимая всю бессмысленность происходящего с ним в последнее время. Захотелось немедленно вернуться в Томск и восстановить прежнюю жизнь, пусть беспредельно надоевшую, но по крайней мере понятную.

Валентин бросил окурок в траву. Затем пробежал взглядом по местности. На кладбище росло много сосен, в кустах заливались птицы. Лучи яркого майского солнца, падая сквозь шевелящуюся на ветерке зелень, расцвечивали золотыми подвижными пятнышками траву, листья, могильные холмики, посверкивали на блестящих гранитных памятниках. И нигде Валентин не увидел ни одной пустой бутылки, выброшенных пакетов или другого какого-нибудь мусора.

«Странная чистота для этого засранного городка! Мертвых здесь, видимо, уважают намного больше, чем живых. Какое почтение к смерти! Хотя… это, по всей видимости, не из уважения к усопшим родственникам, а из-за извечного животного страха перед ее величеством Смертью!»

Валентин встал и подошел к ржавому кресту. Наклонившись, попытался разобрать надпись.

— То ли Тканев, то ли Ткачев, трудно разобрать, — сказал он вслух. — Видимо, сюда давно никто не ходит. Может, и некому? — Он стал выдергивать особо длинные сорняки вокруг креста, сам себя не понимая. — И что за жизнь была у этого Тканева, или Ткачева, если даже некому о его могилке позаботиться? Помер, видать, одиноким. Закопали, да и забыли. Хотя ему-то уж точно все равно теперь.

Валентин отошел от могилы и медленно, зачем-то читая надписи на памятниках, пошел по кладбищу. На душе у него становилось все спокойнее, все легче. Он так задумался, что не заметил, как оказался в лесу. И тут же, буквально через пару метров, наткнулся на старое кострище и кучи мусора вокруг него. Его затошнило, когда он заметил в траве несколько пустых бутылок от водки и блестящие обертки от презервативов.

— Вот скоты! Трахаются прямо у кладбища! — с содроганием воскликнул Валентин и быстро пошел прочь.

Вдруг его взгляд наткнулся на комок чего-то грязно-рыжего. Это была кошка, сидящая под кустом сирени. Валентин подошел ближе. Кошка сидела как-то странно, сжавшись и слегка покачиваясь. Ее шерсть, когда-то густая и пушистая, выглядела тусклой и свалявшейся. Морда, опущенная вниз, была мокрой с еле видными гноящимися щелочками глаз. Кошка, по всей видимости, уже плохо понимала, что с ней происходит. У Валентина сжалось сердце.

«Лучше убить ее, чтоб не мучилась», — мелькнуло у него в голове.

Он подобрал пустую водочную бутылку и склонился над кошкой. Та никак не прореагировала, продолжая все так же покачиваться из стороны в сторону. Валентин сжал холодное горлышко бутылки и замахнулся. И тут заметил мелких черных мух, которые ползали по мокрой кошачьей морде. Бутылка выпала из руки, его начало рвать.

Когда Валентин вернулся в квартиру, то сразу бросился в душ, а затем на кухне стал жадно хлебать пиво. Он не помнил, как уснул. Наутро проснулся с сильнейшей головной болью и мерзким вкусом во рту. Валентин разлепил глаза и уставился в потолок. Вспомнив, где он и почему, безудержно разрыдался. Скоро ему стало легче. Валентин встал, тщательно умылся и побрился. Расчесав мокрые волосы и обернув бедра полотенцем, взял сигареты и вышел на балкон. Погода была по-прежнему ясной, правда, парило, и солнце жгло нещадно. Но Валентин с удовольствием подставил холодное влажное лицо под прямые лучи и закрыл глаза. Понемногу он начал приходить в себя, хотя головная боль осталась. Потирая виски пальцами, Валентин вспомнил, как пил накануне пиво, потом водку, потом снова пиво, и усмехнулся.