Сокровенное таинство (Хроники брата Кадфаэля - 11) - Эллис Питерс

Хью кликнул слуг и послал их за полотенцами и сухой одеждой.

- Милорд,- лихорадочно запротестовал Николас, схватив Берингара за руку,- обо мне не беспокойтесь. Сейчас главное - найти этого Гериета. У меня есть улика, она не оставляет сомнений относительно его виновности, а этот супостат еще гуляет на воле, скрывается Бог знает где...

- Господи, Николас, коли вам позарез нужен Адам Гериет, не стоит так горячиться. Он уже несколько дней как сидит в темнице под крепким караулом.

- Вы его нашли? Поймали этого негодяя? - вскричал Николас и вздохнул с облегчением, предвкушая скорую расправу.

- Поймали и теперь уж не упустим. У него есть сестра, которая замужем за одним ремесленником из Бригге. Вот Адам и отправился погостить у родных, а в результате оказался в гостях у шерифа. И не волнуйтесь, из темницы не выбраться. Так что нам нет нужды за ним гоняться.

- А вы уже добились от него чего-нибудь? Он признался?

- Да нет, стоит на своем. И пока нам не удалось уличить его во лжи.

- Ничего, теперь удастся,- угрюмо промолвил Николас.

Только сейчас он заметил, что действительно промок до нитки и, приняв у слуги сухую одежду, вышел в маленькую комнатушку, чтобы сменить платье.

Николас начал свой рассказ, едва успев переодеться и на ходу вытирая полотенцем взъерошенные волосы.

- ...Сколько я ни спрашивал про церковную утварь, никто не мог припомнить ничего подобного. А насчет украшений я даже сомневался, стоит ли о них расспрашивать, и тут вошла эта женщина. Я взглянул на нее и обомлел на пальце-то у нее было кольцо Джулианы. Нет, тут я, конечно, забегаю вперед, вначале у меня не было уверенности, что это ее кольцо, но я сразу заметил, что оно в точности соответствует описанию. Ну вы помните - сплошь покрытое эмалевым узором из желтых и голубых цветов...

- Я весь перечень наизусть помню,- кивнул Хью.

- Я тоже, поэтому сразу и обратил внимание. Я спросил эту женщину, откуда у нее это кольцо, а она ответила, что его вместе с другими женскими украшениями принес на продажу какой-то человек лет пятидесяти. А случилось это три года назад, двадцатого августа - она хорошо запомнила этот день, потому что у нее как раз был день рождения, и она попросила мужа купить ей это кольцо в подарок. Так он и сделал, поэтому кольцо до сих пор было у нее. Что же до других украшений, то ее муж, ювелир, как купил их, так вскоре с выгодой снова продал, но они описали мне эти вещи. Ожерелье из полированных камней и серебряный браслет с гравировкой в виде усиков или горошка. Представьте: сразу три предмета из описи - эти вещи могли принадлежать только Джулиане.

В ответ на это утверждение Хью только выразительно присвистнул.

- Ну а продавец? Что они говорили об этом человеке?

- Женщина разглядела его, и, по ее рассказу, он вроде бы смахивает на Адама Гериета, как его описывали в Лэ. Ведь сам-то я этого малого еще не видел. С виду лет пятьдесят, лицо обветренное - знать, немало времени проводит под открытым небом, вероятно, лесник или охотник... Вы-то его видели, вам лучше знать... Она говорила, у него каштановая борода, на макушке волосы поредели, а черты лица грубоватые, ровно из дуба вырезаны. Ну как, похож?

- В самую точку. И добавить нечего.

- А это кольцо, оно и сейчас у меня. Взгляните! Я попросил эту добрую женщину, и она доверила мне его - на время, конечно. Оно ведь ей дорого, и она ни в какую не хотела с ним расставаться и отказалась продавать за любые деньги. Я верну ей кольцо, когда дело закончится, а оно, похоже, уже близится к концу. Сдается мне, здесь не может быть ошибки.

- Я тоже так думаю. Крус и его домочадцы тоже смогут опознать колечко, но, по-моему, этого даже и не потребуется. А еще что-нибудь они рассказали?

- Еще как рассказали! Ювелир-то ведь видел, что это женские украшения, ну он и спросил, с чего это их продают - неужто хозяйке они уже не нужны. А тот, бородатый, возьми и ответь: "А на кой они ей, коли она померла!"

- Так прямо и сказал?

- Так и сказал. Но вы послушайте, что дальше было! Жена ювелира, видать, заинтересовалась этим малым и вышла из лавки следом за ним. И она увидела, что снаружи его поджидал какой-то молодой парень, и этому парню бородатый что-то передал. Что, она не разглядела, но это и так ясно наверняка деньги. Тут эти двое заметили, что за ними наблюдают, и шмыг за угол.

- И все это она засвидетельствует перед судом?

- Не сомневаюсь. Эта женщина правдива и на редкость наблюдательна лучшего свидетеля и пожелать нельзя.

- Похоже на то,- согласился Хью и, взглянув на Николаса, промолвил: Мне кажется, что сейчас, пока не унялось ненастье, вам стоит подкрепиться и выпить вина. К чему опять лезть под дождь, коль скоро подозреваемый у нас под замком. А как только прекратится ливень, мы сразу же навестим Гериета, покажем ему эту безделушку и посмотрим, не удастся ли вытянуть из него что-нибудь поинтересней, чем уже порядком надоевшие байки про красоты Винчестера.

После обеда, в ожидании возвращения Хумилиса и его спутников, брат Кадфаэль, уже заприметивший признаки надвигающейся грозы, разрывался между мельничным прудом и аббатской сторожкой. Когда разразился ливень, монах укрылся на мельнице, откуда был виден и пруд, и дорога, ведущая из города. Кадфаэль предполагал, что Мадог может высадить своих подопечных во Франквилле, чтобы не огибать Шрусбери в лодке в такое ненастье. В таком случае "ловец утопленников" оставил бы братьев в каком-нибудь доме в предместье, а сам бы пешком пришел в обитель, чтобы рассказать, где они остановились.

Пора обмолота зерна миновала, на мельнице было пусто и темно, и тишину нарушал лишь монотонный стук барабанившего по крыше дождя. Здесь-то и отыскал брата Кадфаэля Мадог, и пришел он один. Чтобы сократить путь, дороге через ворота он предпочел узенькую тропку, которой пользовались порой горожане, приносившие зерно на аббатскую мельницу. Его темная тень показалась на пороге, и Кадфаэль сразу заметил, что вид у Мадога поникший, плечи бессильно опущены. Даже "ловцу утопленников", отличавшемуся невероятной выносливостью, нелегко далась борьба с разбушевавшейся стихией.

Брат Кадфаэль похолодел, предчувствуя неладное.

- Ну,- хрипло промолвил он,- что скажешь?

- Ничего хорошего. А вернее, все из рук вон плохо.

Мадог вышел на свет, и Кадфаэль увидел его мрачное, осунувшееся лицо. Лодочник был мокрым и грязным, точно водяная крыса.

- Ты, помнится, просил рассказать, если меня что-нибудь удивит. Так вот, я и припомнить не могу, когда последний раз так удивлялся, поэтому с дороги прямиком к тебе, как ты просил. - Он помолчал, отряхиваясь и выжимая мокрые волосы.- Господь свидетель, что тут поделать, я не знаю. Может, ты знаешь, ты ведь о чем-то догадывался, а я так в себя никак не могу прийти.