Беглая - Лика Семенова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я нервно запахнула плащ, поправила капюшон. Обтерла взмокшие ладони и глубоко вздохнула. Нужно выходить. И чем дольше я медлю, тем больше вероятность, что меня уже ждут. Я сглотнула и шагнула в розоватую пелену.
43
Меня облепило влажной прохладой. В нос ударил плотный плесневело-острый запах сырости с приторной сладостью нечистот. Я пошла вперед, цепко осматриваясь. Движение, движение, движение. Осторожность и внимательность. Но смотреть было не на что. Просто едва различимые в разлитых сумерках голые стены узкого прохода между строениями. Под ногами гаденько хлюпало, поблескивало влагой. Ни души. Казалось, меня вытряхнуло в городскую канализацию или мусорную шахту. Но я ошиблась. Это был лишь тесный проулок, который выходил на скупо освещенную узкую улицу.
Я остановилась у самого угла. Вжалась в стену с той стороны, где тень казалась гуще. Всматривалась в уличные сумерки, опасаясь различить преследователей и огни их судов. Озиралась, как вор. То выглядывала за угол, то до ломоты в шее запрокидывала голову, до смерти боясь увидеть их в небе. Но на улице, на первый взгляд, было пусто, а в вышине разливалась лишь тьма — слишком высоко. Это вселяло надежду, но я опасалась хвататься за нее. Сердце билось о ребра, в горле пересохло. Это было мерзкое ощущение дежавю. Словно я снова стояла на крыше, там, на Эйдене, и готова была спрыгнуть от безысходности. И это закончилось крахом. Мысль о том, что закончится им и сейчас, просто обездвиживала меня, связывала по рукам и ногам, лишала рассудка. Она рождалась быстрее, чем разум успевал нагнать ее. Липла к коже как та проклятая пленка, которую я все еще сдирала мелкими ошметками с рук и лица. Нервные суетные жесты, которые я никак не могла прекратить, точно под кожей зудела какая-то зараза.
Я прикрыла глаза, сжала руки в кулаки, сделала глубокий вдох и медленно, с усилием, выдыхала через сомкнутые губы, стараясь взять себя в руки. Представляла себя ледяной глыбой, истуканом, монолитным эйденским утесом. Я должна была уйти как можно дальше от этого места — только так можно было хотя бы надеяться на удачный исход. Не стоять и не ждать, пока меня найдут. Действие… Действие! И лишь потом страх. Я решительно подняла голову, смотала волосы в тугую шишку на затылке, надвинула капюшон по самую переносицу. Снова выглянула на улицу, но от страха ничего не видела — лишь серая муть с призрачно разлитыми огнями. Кажется, начала накрапывать мелкая морось. Может, это и к лучшему. Не в силах больше терзаться, я снова по-детски досчитала до трех и вышла из своего укрытия. Покрепче запахнула плащ на груди и зажала в кулаке у самой шеи. Опасалась, что предательски блеснет проклятый ошейник, привлекая внимание.
Здесь, на открытом пространстве, было заметно холоднее. Тело непрошено покрылось мурашками, лишь добавляя отвратительных ощущений. Дождь усиливался. В вышине полыхнуло светом, потом запоздало громыхнуло раскатом, многократно отражаясь в постройках. И сердце подскочило с этим звуком. Гроза… настоящая гроза. На Эйдене не было дождей. За все время лишь пару раз брызнуло пригоршней воды, чудом скопившейся в случайном облаке где-то в скалах. Облака были редкостью. Но дома дожди лили обильные, теплые, ароматные…
Я мысленно одернула себя, тряхнула головой. Не сейчас. Только не сейчас! Не вспоминать, не думать. Чтобы избавиться от навязчивых мыслей, я принялась считать про себя, беззвучно шевеля губами. Снова раздался громовой раскат, и я поняла, что сейчас польет. Пересекла бегом безлюдную серую улицу и нырнула под навес с горящими фонарями. Вероятно, какие-то магазины или мастерские, тянущиеся вдоль дороги. Впрочем, какая разница. По крайней мере, там было сухо.
К сожалению, очевидная мысль об укрытии пришла в голову не только мне. Пространство быстро наполнилось прохожими. Я стояла у самого края навеса, опустив голову и придерживая капюшон. Напряженная, готовая в любое мгновение сорваться на бег. Старалась даже тише дышать. Но я все равно привлекала к себе внимание. Тем, что была здесь единственной женщиной.
Они все смотрели на меня. Кто-то вскользь и без особого интереса. Кто-то открыто и бесцеремонно. А один из взглядов будто прожигал во мне дыру. Я только теперь осознала, насколько была приметной. Туфли, голые ноги, торчащие белым пятном из-под не слишком длинного плаща. Ведь я ничего не знала о местных порядках. Могла ли я, женщина, вот так передвигаться по этим улицам? В таком виде? Воображение тут же накидало всевозможных запретов. Вполне вероятно, что местные женщины могли быть одеты определенным образом. Передвигаться в определенные часы, в чьем-то сопровождении. А, может, я вообще не имела права выходить на эту улицу, согласно каким-то глупым правилам… Я не знала ничего. И это лишь умаляло мои ничтожные шансы на спасение.
Незнакомец подбирался ближе. Высокий, широкоплечий. Из-под надвинутого на лицо капюшона выбивалась тонкая синяя прядь. Асторец. На мгновение вздох застрял в горле, когда вдруг показалось, что это Саркар. И меня будто парализовало, по телу прокатила колкая волна, в горле мгновенно пересохло. Я тут же попыталась отделаться от этой мысли. Не может быть. Просто показалось. Но в крови уже разлилось предательское шипение, будто он впрямь был всего в нескольких шагах. Будто я уже не принадлежала себе.
Я медленно пошла под навесом, не чувствуя замерзших ног. Ускоряла и ускоряла шаг. Наконец, выскочила и побежала от фонарей туда, где было чернее всего. К счастью, ливень закончился так же резко, как и начался. Я нырнула в первый попавшийся черный проулок, не задумываясь, куда он может привести, пропетляла чулком переходов и выскочила на неожиданно людную улицу, освещенную редкими фонарями. Но не могла отделаться от мысли, что Тарвин Саркар стоит прямо за спиной. Этот томительный обездвиживающий страх захлестнул все остальное, но вместе с ним я сиюминутно испытала кое-то пугающее ликование. Хотелось кричать. Я вдруг ощутила себя обреченной загнанной дичью. Обессилила, сраженная каким-то необъяснимым яростным приступом паники. И остро осознала, что испытала бы облегчение, вернувшись. Я почти хотела, чтобы он нашел меня. Прямо сейчас.
Сердце колотилось до боли, сжималось от каждого звука; дыхание с шумом вырывалось из груди. Я была среди толпы, но ощущала только его
