Испытание верностью (СИ) - Александер Арина

И сегодня, после звонка Генки, всё всколыхнулось с прежней силой. Перед глазами зарябило, стоило представить её в руках бердниковских обормотов. Всё-таки засветилась. 

— … дело в том, что у меня две бабы под подозрением, — оглушил его Генка около часу ночи, — и одна из них заявляет, что работает на тебя. Прикинь?..

Егор упёрся затылком в изголовье, прикрыв на миг глаза. Что за херня?! Какая связь между ними? Где Матвеева, а где Бердник. Но только она знала о помощи и их дружбе.

Авторитет продолжал гнуть свое, рассказывая о клофелинщицах и ожидая от Егора опровержения озвученного заявления. Если девчонка говорит правду, то тогда её трогать нельзя, ну а если лжет – тогда ей смогут помочь только небеса.

— Опиши её! — попросил, уже заранее зная, кто попадет под описание.

— Баба, как баба, но красивая, бл*дь. Даже жаль портить такую красоту. Шатенка, глазица – в пол лица, громадные. Фигуристая. Дальше… извиняй, не было особо времени на смотрины. 

Что-то екнуло в груди, заставило спрыгнуть с кровати, суетливо натаскивая вещи.

— Геныч, я сейчас приеду. Не трогайте их, никакие они не клофелинщицы. Ты меня слышишь?

— Да слышу я, не ори так.

И сам не понял, как перешел на крик, позабыв о Нике. Она сонно наблюдала за его рваными движениями и окончательно проснулась, стоило ему повысить тональность.

— Что случилось? — потянула на себя одеяло, прикрывая озябшие плечи.

— Так, ерунда, небольшое недоразумение.

— Это Бердник?

— Да! — начинало злить её любопытство. Неужели не замечает, что переступает оговоренную черту.

— Значит не ерунда. Мне поехать с тобой?

— Спи. Я скоро вернусь. А впрочем, — остановился в дверях, повернувшись, — не знаю. Хочешь – жди. Нет – увидимся завтра в офисе.

Вероника никак не отреагировала. Другая бы обиделась давно, а она спокойно разлеглась на его половине кровати и блаженно закрыла глаза. 

Действовал в спешке. Едва не снес ворота, задолбавшись ждать, пока те откроются. И пофиг было на всё. Тревожные мысли гнал как можно дальше. Не позволял волнению мешать связно мыслить. Но стрелка на спидометре росла пропорционально росту его беспокойства. Это ж надо так вляпаться. Чем вообще она думала?

Генкин Джип заприметил ещё издали. Резко затормозив, первое, что спросил, спрятав раздражение за привычной маской холодного равнодушия – где девушки.  Бердник лениво кивнул на свою тачку, заинтересовано наблюдая за его движениями. Пришлось взять себя в руки, сдерживая порыв придушить чертовку прямо здесь, не отходя, как говорится, от кассы.

Стоило рвануть на себя дверцу, как Лида шарахнулась к Илонке и посмотрела на него такими испуганными глазищами, что вся ярость испарилась. В голове сами собой пронеслись сотни раз прокрученные картины идентичного похищения, когда её избивали в глухом лесу, а он даже не подозревал.  Потухшая ярость вспыхнула снова. Ещё большим пламенем, но уже к Удовиченко.

— В машину! — только и смог выдавить из себя, заметив, во что одета Матвеева. Схватить бы за плечи да вытрясти всю дурь.

— Ну, чего сидим или тебе особое приглашение надо?

Её как ветром сдуло. Умница. Теперь можно и поговорить.

Подойдя к Генке, сухо улыбнулся. Вспомнились слова о системе. Вот она, система, во всей красе. Хорошо её знал. По первой казалось, что они по разным лагерям, а на деле – на расстоянии вытянутой руки. Просто Генка «свой», не закатывающий беспредел на каждом повороте и от этого не менее опасный, потому что спокойный, умный, расчётливый. 

— Твоя? — Бердник закурил, с интересом всматриваясь в лицо Студинского.

— Моя, — выдохнул облегченно. Только сейчас заметил, насколько был напряжен. Давно позабытое чувство собственности всколыхнулось с новой силой. Так неожиданно понравилось это простое слово «моя». 

— Жаль. Красивая. Я бы… — заткнулся Генка, проследив, как вспыхнули глаза Егора. — Да ладно, — хохотнул. Гортанный звук гулко прокатился по округе, переполошив бездомных собак. — Понял я. Ошибочка вышла. Ладно, с этим разобрались. И раз выпала такая возможность переговорить без напряга – поговорим о Молокове.

Егор понимающе хмыкнул. Знал, что дело придется иметь со всякими, но не настолько же. А получилось всё до банального просто: никогда не говори никогда.

— Что вы там не поделили, что его так закусило?

— Да так, — отмахнулся рукой, не желая внедряться в подробности, — земля, земля и ещё раз земля. Я в этом вопросе очень упёртый.

Бердник нахмурился. Не нравилась ему эта тема с наездом на заброшенный парк Пионеров. Сам метил на него. Хотел облагородить, сделать зоной отдыха. Не просто так, конечно. Со временем там можно рубануть неплохие деньги, а тут Молоком вырисовался, шестачина Тимуровская. Видать, ничему не учиться. 

— Только в этом проблема или есть ещё?

Егор не подал виду, как метко выстрелил Бердник.

— Нет.

— Ты ведь в курсе, что можешь на меня рассчитывать? Помогу, как говорится, чем смогу.

— Постараюсь своими силами.

— Тебе виднее. Если что, номер знаешь.

Егор изучал стоявшего перед ним мужчину. Многие его боялись. Практически все считались и никто не стремился с ним враждовать. Есть и у Егора с Генкой общее прошлое. Без мокрухи и прочего но, то, что хотелось бы забыть, да не забывается. Сама жизнь постоянно напоминает, сводит как не с ним, так с другими, которым только и надо, чтобы поживится за счет других.

Если бы дело было только в земле, было бы проще. Но копни глубже, и такое полезет, что одной жизни мало, чтобы всё это дерьмо разгрести. Для таких, как Генка, там залежи огромных денег. Для таких как Егор – это дело принципа. Не хотел вестись на поводу. А тут ещё и Лидкин брат нарисовался. Чем не повод надавить, пресонуть хорошенько. Одним выстрелом двух зайцев. Не промахнуться бы и самому не подставиться.  

— А с Удовиченко что? Слышал, в Швейцарии восстанавливается.

— Восстанавливается. Но ходить всё равно не сможет.

— Правильно поступил. Убить можно всегда, а сделать так, чтобы жизнь человека превратилась в кошмар – нужно ещё поучиться, — одобрительно улыбнулся Бердник. — Ты главное с Молоковым не особо тяни, — понизил голос, покосившись на группу мужчин у припаркованных неподалеку внедорожников. — Не пойдет на мировую – объявим войну.          

На этом всё. Геннадий Викторович озвучил то, что Егор и так прекрасно понимал. Было бы проще, не имей он в этом деле личных интересов. Думал, получиться припрятать Матвееву до разрешения проблемы. Так нет же, засветилась. Теперь попробуй докажи, что он не заинтересованное лицо в освобождении Даниила, когда его сестра работает при нем. Да и Бердник не дурак, так просто бы не оставил девушку в покое.

«С*ка, как же всё не вовремя».

Попрощавшись с Бердником, развернулся к машине и разозлился пуще прежнего, заметив Лиду на заднем сидении. Боится. Уже хорошо. Пускай скажет спасибо подруге, а то не известно, чем бы всё могло закончиться, останься они наедине.

Тимохина начала нести всякий бред о благодарности и просила не злиться на Матвееву.  

Устало потер глаза. Минутная слабость. Как же он нуждался в передышке. Небольшой. Хотя бы на сутки.  

Хватило его не надолго. До тех пор, пока Илона не скрылась в подъезде своего дома.

Видит бог, не хотел грубить. По-нормальному хотел. Чтобы спокойно. Но Лида одним только своим видом вышибала весь воздух из легких. Платье… Язык не поворачивался назвать этот клочок ткани платьем. Все прелести на виду. Черт! 

— Садись на перёд. Поговорим, глядя друг другу в лицо.

— Мне и так не плохо.

Не смотря на внешнюю браваду её голос дрожал, не сильно, но Егор уловил изменение в тональности.

— Лида, я жду! Не заставляй повторять дважды! Мы не сдвинемся с места, пока ты не пересядешь!

Если не послушается, был готов силой пересадить. Однако Лида, тихо вздохнув, поддалась его требованию и…  понеслось. 

Их перепалка, по сути, была безрезультатной, не имеющая смысла. Но Егора так рвало, так пожирала изнутри бушующая ярость, что не смог сдержаться, не осознавая, то это не ярость, а самый настоящий страх.