Любовь против правил - Шерри Томас

Фиц ухватился за подол ее сорочки. Милли приоткрыла губы, словно собираясь возразить. Но ничего не сказала, только выдохнула с шумом.

— Руки вверх.

Она подчинилась. Он стянул с нее сорочку через голову и отбросил в сторону. На мгновение показалось, будто ей хочется съежиться, согнуться. Но все эти годы хождения с книгами на голове не позволяли ей делать что-либо — вообще ничего, — что могло бы повредить ее осанке. Она стояла прямо, груди с розовыми вершинками высоко подняты, бедра полные и округлые.

— Пожалуйста, выключите свет.

Фиц смотрел на нее еще с минуту, главным образом на ее лицо; она затаила дыхание, облизнула губы — борьба застенчивости и импульсивности.

А затем он погасил свет, нашел ее в темноте и крепко поцеловал.

На их третью совместную ночь Фиц не стал выключать свет, когда раздел жену донага. Напротив, он уложил ее на кровать, слегка раздвинул ей ноги и коснулся сокровенного места, наблюдая за ее лицом.

Это должно бы было смертельно обидеть и смутить ее — оказаться под таким пристальным наблюдением, будучи полностью обнаженной перед ним. Но это лишь усилило ее удовольствие, сделав его острее.

Он не выключал свет, пока она не забилась в экстазе. А затем он занялся с ней любовью с таким пылом, словно никогда прежде не испытывал ничего подобного.

Глава 16

На следующий день Фицу и его жене пришлось усесться вместе за письменный стол и просмотреть пачку рекламных материалов.

С момента успешного продвижения газированных напитков Фиц всегда поручал Милли разрабатывать и совершенствовать тексты и изображения на рекламных листках и плакатах, которые компания адресовала публике. И его жена оказалась весьма ценным приобретением для фирмы. Фиц успешно руководил фабриками, обеспечивая их бесперебойное снабжение и эффективность работы. Но без участия Милли «Крессуэлл и Грейвз» никогда не стала бы столь преуспевающей компанией.

Сегодняшняя встреча тет-а-тет была всего лишь обычным совещанием двух партнеров, обсуждающих деловые вопросы. Так почему же Фиц снова чувствовал необычайное смущение, словно никогда прежде не оставался в комнате наедине с девушкой?

— Вот эти для осенней кампании по рекламированию консервированных овощей и фруктов, верно? — спросила она.

— Да.

Милли придвинула свой стул ближе к письменному столу и склонилась над рекламными листками. Закончив дневные визиты, она переоделась в зеленовато-голубое платье для чаепитий. Фицу в свое время доводилось не раз освобождать дам от подобных платьев — леди зачастую уделяли час между четырьмя и пятью дня для свидания с любовником. Платье Милли было довольно простым, сшитым из тонкого прочного сукна, без всяких соблазнительных складочек и блесток, которые он видел на некоторых из своих прежних любовниц. И все же его так и подмывало расстегнуть пуговицы и обнаружить ее прекрасное тело. Теперь он знал, как она выглядит. Знал каждый дюйм ее нежной кожи. И стоило ему закрыть глаза, он хорошо представлял ее откинутую назад голову, ее сомкнутые веки, ее приоткрытые губы, когда он подводил ее к вершинам блаженства.

Фиц заставил себя отвести взгляд от ее лица на что-нибудь более безопасное — рекламные листки, разложенные перед ней, которые они уже один раз обсуждали прежде.

Первая, изготовленная в стиле шуточной карикатуры, изображала хозяйку в жемчугах и перьях, наставляющую свою дочь: «Теперь, когда наши гости выказали свое восхищение этой свежей спаржей и превосходной клубникой, ни в коем случае не открывайте им, что они любезно предоставлены нам фирмой „Крессуэлл и Грейвз“. Нет, они прибыли сегодня утром из нашего сельского поместья».

Вторая, предназначенная не столько для того, чтобы развеселить, сколько убедить, изображала женщину, одетую просто, но респектабельно, которая с доброй улыбкой взирала на своих детей, лакомящихся свежими грушами. Надпись сверху листка гласила: «Этой зимой позвольте „Крессуэлл и Грейвз“ быть вашим поставщиком зелени и фруктов, всегда по доступным ценам, всегда высшего качества». Снизу было написано: «Все фрукты прочно упакованы под вакуумом».

— Ну как, на ваш взгляд? — спросил Фиц, отвинчивая колпачок пишущей ручки.

Милли не хотела, чтобы их секретарь делал заметки во время подобных обсуждений, как не стремилась и к тому, чтобы ее участие в делах фирмы получило огласку.

— Надписи хороши на обеих, — медленно сказала она. — Но вот платья дам… — Она указала на первый листок. — Мы в последний раз видели эти картинки в апреле, до того как стало ясно, что рукава в этом сезоне будут уменьшаться. Это нужно исправить. Я отошлю художнику иллюстрацию из модного журнала, чтобы он имел представление, как это должно выглядеть: только очень маленькие буфы на плечах и никакого расширения от плеча до локтя.

Она продолжала разглядывать листки.

— И волосы им надо забрать повыше. Сейчас в моде очень высокие прически.

Фиц записывал все ее замечания. Странно, он никогда не задумывался об этом прежде, но эти их регулярные совещания наедине были самой приятной частью его работы в «Крессуэлл и Грейвз». Ему доставляло огромное удовольствие выслушивать ее соображения о том, как бы она хотела повыгоднее представить продукцию их фирмы. Она загоралась — и проявляла необычайную проницательность.

Они перешли к цветной литографии, рекламирующей консервированные сливки. Этот продукт считался роскошью, недоступной значительной части населения. Рекламный рисунок был простой — хрустальное блюдо с клубникой, залитой аппетитными густыми сливками. «Лето гораздо приятнее с консервированными сливками от „Крессуэлл и Грейвз“».

— Наконец-то они правильно передали цвет, — сказал Фиц.

Сначала сливки были совсем белыми, цвета свинцовых белил, затем почти желтыми, как карри. Но теперь они выглядели нежно-кремовыми, самого подходящего оттенка.

Милли окинула листок оценивающим взглядом.

— Думаю, эту рекламу пора выпускать. Иначе мы не сможем использовать ее до следующего лета.

Они рассмотрели несколько остальных рекламных листков — для джемов и желе, говяжьих языков и цыпленка под соусом карри, — И теперь настало время обсудить идеи для рекламирования новых шоколадных конфет, которые лежали в вазе на письменном столе Фица.

Он протянул ей одну с апельсиновым ликером, ее любимую, и взял себе другую, с малиновой начинкой.

С минуту они сидели в молчании, смакуя шоколад.

— Можно сделать что-нибудь вроде семейной идиллии, — сказал он, ощущая кисловатую сладость конфеты на языке. — Муж и жена вместе угощаются шоколадом и смотрят друг на друга влюбленными глазами.