История скромной провинциалки (СИ) - Яна Павлова

***

Незаметно прошла зима и вот весело чирикают птички, и первые робкие росточки травы пробиваются наружу, и маленькие изумрудные листики появляются на деревьях. Ритм жизни в Москве не меняется ни зимой, ни летом, и я привыкла к нему — к тому, что все бегут, к метро, в котором можно читать, к воздуху, который нельзя вдыхать полной грудью. Не могу сказать, что мне так уж комфортно жить в столице, я скучаю по Звенигороду, по тихим улочкам и неспешным жителям. Но, в то же время в Москве очень интересно жить, мы не так уж часто, но все-таки ходим в театры и на концерты, выбираемся с Катюшей в парки и на различные аттракционы. И самое главное — работа! От которой я получаю удовольствие, за которое еще и деньги платят.

Даша решила перебраться в Москву и я жду ее со дня на день. А вот Фидель назад не торопится, прошло уже четыре месяца, как он уехал, а он все не возвращается. Но мы регулярно созваниваемся, и выглядит он вполне себе веселым и довольным.

И еще, нам пришел ответ из архива Министерства обороны.

"На ваш запрос отвечаем, что Чернышов Леонид Иванович, 1940 года рождения, капитан Военно-воздушных сил СССР, без вести пропал при выполнении интернационального долга в республике Вьетнам, во время учебно-тренировочного полета, в районе провинции Тхайнгуен, в горах Тамдао…".

Глава 45

— Антон, что значит «без вести пропал»? Я ничего не понимаю, — мы вместе читали ответ из архива, а Катюша играла с Мурзиком, — Бабушка говорила — погиб. Про Вьетнам и слова не было.

— Ксюш, — Антон хмурился, — Ты знаешь, отношение к пропавшим без вести всегда было неоднозначным, сколько случаев, когда оказывалось, что человек попал в плен, или перешел на другую сторону. Вот бабушка и сказала так, а может ей так сообщили. Я тут покопался в интернете и вот что вычитал: все специалисты, в том числе и военные, обязаны были носить во Вьетнаме исключительно гражданскую одежду, их документы хранились в посольстве, а о конечном месте назначения своей командировки они узнавали в последний момент. Требования секретности сохранялись вплоть до вывода советского контингента из страны, а точные цифры и имена участников не известны до сегодняшнего дня. Международно-принятый 30-летний срок засекречивания военных документов истек только в 2003 году.

— И что же мы будем делать? — спросила я скорее у себя, чем у мужа.

— Попробуем послать запросы во все возможные организации, которые занимаются поисками пропавших без вести, — уверенно ответил Антон.

Я решила съездить к маме и рассказать ей о дедушке. Антон отнесся к этому скептически, но возражать не стал. Мама, мама…

После того злополучного обеда наши отношения мало изменились, но в те редкие встречи, когда мы собирались вместе мама разыгрывала целый спектакль, интересуясь как же дела у Дашеньки, и скоро ли она переберется из тайги в "цивилизованный" мир. Не знаю, что она понарассказывала Александру Петровичу, но он искренне жалел маму и сочувствовал ей от всей души.

— Ксения, опять ты лезешь не в свои дела, — раздраженно бросила мама, когда я выложила информацию про дедушку, — Ну, кто тебя просит! Сколько лет прошло, объясни мне, пожалуйста, к чему тебе это?

— Мама, это наш дед и мы хотим знать его судьбу, — твердо сказала я.

— А если откроется что-то неприглядное, страшное, позорное, — мама заломила руки, — Что тогда?

— Тогда мы будем знать правду, — ответила я, — Кстати, Даша прилетает в конце недели.

— Славно, — равнодушно сказала мама, — Я очень тебя прошу, прекратите свои дурацкие поиски, что вам не живется спокойно? Мало я настрадалась в жизни…

И тут я не выдержала, мне было горько и смешно одновременно.

— В чем же выражались твои страдания, мама? — спросила я, — Ты пожертвовала ради меня сценой? Так ты всем говоришь? — усмехнулась я, — Но мне-то можешь не врать. Ты жила, как хотела, мама.

— Да какое право ты имеешь так со мной разговаривать, — мама резко встала и отвернулась, — Разве ты можешь представить, как тяжело мне было выносить вас, какая я была, — ее передернуло, — Бегемот, еле ходила. А потом, эти взгляды бабушки, вечно осуждающие. Она приняла решение о переезде сюда из Москвы. Продала квартиру и купила две в Звенигороде. Чтобы меня поменьше видеть. А я, между прочим, тоже без отца росла, и сама знаешь, твоя дорогая бабушка ничего о нем не рассказывала! Я росла сама по себе, — тяжело вздохнув, она повернулась ко мне, — Мама вечно на работе, на две ставки и еще какие-то подработки, она приходила домой и падала. А мне хотелось ей рассказать о том, что в школе не верят, что мой папа был летчиком и погиб, говорят — бросил вас небось, а ты Алка, как всегда, выдумываешь…

Мне стало не по себе. Я дернулась, хотела ее обнять, но мама быстро взяла себя в руки, и добавила.

— Ксения, если вы надумаете приехать с Дарьей в гости сообщи заранее, а сейчас мне пора, я опаздываю на маникюр.

Я попрощалась и медленно пошла в свою квартиру. Вдруг рядом со мной остановилась шикарная машина, и я услышала.

— Привет, подруга!

Наклонилась и увидела за рулем Милу, она стала еще красивее.

— Садись, подвезу, — я села в машину и вдохнула запах кожи и дорогого парфюма, — Вот, купила вчера, — хлопнув по рулю рукой сказала женщина.

— Ты вступила в наследство? — спросила я.

— А то, — хмыкнула Мила, — Чуракова от любви ко мне прямо перекосило, но вел себя, как примерный брат. Так что у