Кошечка для (дочери) герцога - Елена Смертная

Я видела, что Эдвард взволнован и напряжен. Однако всё равно не смогла убрать с лица глупую довольную улыбку, когда услышала, как он меня назвал. На щеках, кажется, даже появился румянец. Я быстро переняла бутылку и сделала глоток, чтобы свалить всё на опьянение.

— Не волнуйся, всё будет хорошо, – отставив бутыль, я отломала ложечкой кусочек торта и поднесла к губам Эдварда. От неожиданности его бровь метнулась вверх, а во взгляде появился немой вопрос. Однако после легкого движения, которое слегка замарало губы герцога в шоколаде, он всё же согласился съесть кусочек с моих рук. Я хитро усмехнулась, и моментально поцеловала Эдварда, играючи слизывая с его губ оставшуюся крошку. Он не удержался и улыбнулся.

— Проказница, – герцог потянулся ко мне, чтобы поймать и зацеловать, однако вдруг вздрогнул и начал заваливаться вперед. Я моментально подставила своё плечо, чтобы Эд не свалился на крышу. Он будто бы на секунду отключился и чуть не рухнул в обморок. Однако Эдвард и сам быстро очнулся, тормозя своё падение одной рукой, а второй обнимая меня. Его лицо уткнулось мне в грудь, и я уже подумала, что это такой очень хитрый и хамский способ совращения, однако герцог устало захрипел:

— Прости, действие бодрящей магии начало сходить на нет ещё раньше, чем я думал.

Я отставила в сторону тарелку с тортом, которую чуть не выронила, и аккуратно помогла Эдварду лечь, кладя его голову к себе на колени. Он выглядел совсем уставшим. Неудивительно… столько не спать.

— Ничего, полежи. Если что, я потом позову стражников, чтобы тебя перенесли в постель.

Эдвард глухо засмеялся, смотря теперь на меня снизу вверх мутным, сонным взглядом. Его рука с трудом поднялась, и ладонь легла мне на щеку.

— Я невероятно счастлив от мысли, что когда появлюсь дома, здесь уже будешь ты.

Почему-то эта его фраза, сказанная шепотом в ночной тишине, тронула меня до глубины души. Никогда я ещё не слышала от мужчины чего-то столь искреннего. Тепло опалило грудь. Я смогла лишь широко-широко улыбнуться. Так, что уголки губ заболели.

— А я очень счастлива быть здесь, – искренне шепнула и со всевозможной теплотой и заботой поцеловала герцога в лоб. – Засыпай. Я буду рядом.

— Нет, – он мотнул головой, словно большой упрямый ребенок. – Хочу ещё торта…

Я хихикнула, нащупала руками тарелку и принялась вновь кормить самого великого мага Дарнара с ложечки, пока он лежал у меня на коленях…

…

Это ли не счастье?

Глава 19. Зубная фея

Прошла ещё неделя. Жизнь текла неспешным ручейком. Днём я отсыпалась в образе кошки, принимая вкусности и ласку от Сары, а ночью старалась проводить как можно больше времени с Эдвардом. От Итана не было никаких вестей. Последний клочок бумаги из его книги я всё же выбрасывать не стала. Оставила… на память.

Я уже начала привыкать к реалиям своей новой полукошачьей жизни. Конечно, очень хотелось избавиться от нужды бродить полдня на четырех лапах, но… возможно, это значило навсегда проститься с Дарнаром. А этого делать никак не хотелось. Так что я просто плыла по течению и ждала, когда же «починят» Филиппа. Там уже свяжусь с бабой Любой и что-нибудь обязательно решится. К тому же из-за всех сложностей с орденом Эдвард ни разу не пытался просить меня о встрече днём. Он был и сам слишком занят.

Вот и сегодня медленно протекала самая обычная, но невероятно приятная ночь в обществе герцога. Я принялась за портрет, так что мы сидели в его кабинете. Он позировал в кресле, а я стояла у холста. Получалось очень даже неплохо. Да и Эдвард был столь красив, что украсил бы собой любую картину.

— Можно мне уже посмотреть? – Эд склонил голову, рассматривая, как я вывожу очередную линию, чуть высунув язык от чрезмерного старания.

— Что? Нет! – я тут же схватилась рукой за край холста. – Посмотришь, когда закончим!

Видя, как моя ранимо-детская старательность меняется на нервный ужас, Эдвард громко рассмеялся. Иногда мне казалось, что ему вообще неважно, какой портрет получится в итоге. Он словно не позировал, а скорее любил наблюдать, как я старательным зайчиком скачу возле мольберта.

— Хорошо, не волнуйся. Я ценю твою творческую неприкосновенность, – герцог кивнул и поднялся с кресла, разминая шею. – Прости, но мне нужно уходить.

— Уже? – я искренне расстроилась. Последнее время Эд всегда бежал на работу, едва часы пробьют два, иногда три часа ночи. Встречались мы после полуночи, так что мне его… не хватало. Спал он днём и совсем мало. Поэтому я всегда приходила к нему в форме кошки, и укладывалась рядышком. И всё же это было не то. Я бы искренне хотела сходить на свидание, когда над нами светит солнышко, а не тьма простирается дальше, чем видишь.

— Да, прости, – Эдвард быстро зашагал ко мне. – Я не смотрю.

Он по-доброму усмехнулся и очень скоро поцеловал меня, обхватывая талию одной рукой. Я развела руки в стороны, боясь испачкать красивый костюм своими «руками творца», измазанными красками. Но, кажется, герцога это совсем не волновало. Эх. Как же хорошо он целуется…

— У тебя здесь краска, – последний раз пробуя мои губы на вкус, произнес Эдвард, утирая мне щеку большим пальцем.

Я не удержалась и обхватила измазанными руками его ладонь, прижимаясь к ней щекой.

— Мне всегда так грустно, когда ты уходишь.

— Мне тоже. Если честно, иногда меня разрывает желание просить тебя уволиться из пекарни и просто спокойно жить здесь, но… это твоя мечта, так что я всё понимаю. Даже напротив, я очень горжусь твоим трудолюбием.

Да-а-а, если кошачьи покатушки по ковру можно назвать работой, то я и правда очень «трудолюбивая». Однако всё же пришлось смущенно улыбнуться.

— Кстати, чуть не забыл, у меня же для тебя подарок.

— Подарок?

— Да, – Эдвард взял меня за руку и потянул за собой. – Идём.

Мы вышли в коридор, встречая там Рона. Вот вечно он где-то рядом. Хотя за эту неделю никаких неприятных «эксцессов» у нас не происходило. Выглядело так, словно член ордена и правда очень старательно оберегает Сару и весь дом. Так что я успела выдохнуть, но держала ухо востро.

— Рон, то что я тебя просил… уже установили? – загадочно спросил Эдвард, не останавливаясь.