Гостиница - Владимир Васильев

И еще было сказано: «не сотвори себе кумира…» А я говорю: сотвори себе кумира из того, кого любишь, и поклоняйся ему, и служи, и приноси ему жертвы, ибо равен Богу тот, кого боготворят, и Бог рождается из любви. Но не делай из него раба своего, обязанного служить тебе за любовь твою. Любовь ваша да будет платой вам. Но не требует платы любящий.

И еще так суетно заповедано: «не произноси имени Господа твоего всуе». А я говорю: обращайся к Богу всякий раз, когда испытываешь в том потребность. Бог существует лишь в тот момент, когда к нему обращаются.

И еще сказано: «помни день субботний…» А я говорю: работай в любой момент любого дня, когда тебя к тому призывает вдохновение, ибо в нем твой Бог. И отдыхай, когда изнемог или когда работа отвращает тебя, ибо работа без удовольствия противна Богу.

И верно заповедано: «почитай отца твоего и мать твою». Но я хочу дополнить: почитай и всякого человека, и всякое существо живое, ибо ты ничем не выше него, и всякое растение, ибо и в нем жизнь, и всякий ручеек, реку, океан, поле и гору – почитай все сущее на Земле, ибо ты всего лишь часть его и без него невозможна Жизнь.

И далее сказано: «не убивай», а затем следует целый список тех, кто подлежит смерти. Тут и убийца, и оскорбитель родителей, работорговец, и ворожея, и скотоложник, и иноверец…

Нет! – говорю я. – Не убивай никого и никогда! Ни человека, ни любое другое существо, ни растение, ни реку, ни озеро, ни землю… Принцип «око – за око, душу – за душу» – ложен, так как преумножает зло на Земле. Не верьте «богам-ревнителям, наказывающим детей за вину отцов» и призывающих к убийству неподвластных им!

Бог – это наша доброта, милосердие, любовь. Все прочее – помутнение разума и духа. Не надо подставлять левую щеку тому, кто ударит тебя по правой. Овладей искусством самообороны и предотврати удар.

И так во всем: не отвечать злом на зло, но предотвращать его!.. Говорил Иисус: «любите врагов ваших». А я говорю: нет у человека врагов, если он сам не враг себе… Конечно же, любите ближних ваших, ибо все мы на земле ближние – она такая маленькая… Жалейте живущих вместе с вами и тех, кто будет после… Жалейте и прощайте им то, что они не похожи на вас.

Блаженны богатые духом, ибо они родители Бога.

Блаженны счастливые, ибо в них мудрость жизни.

Блаженны любящие, ибо в них Красота, которая есть одно из имен Бога.

Блаженны жалеющие, ибо в них Любовь, которая есть одно из имен Бога.

Блаженны познающие себя, ибо они познают Бога.

Блаженны труженики, ибо в труде развивается дух.

Блаженны почитающие всякую жизнь, берегущие Землю и лечащие раны ее, ибо все сущее – плоть от плоти и дух от духа Земли.

Блаженны верящие в силы собственной плоти и собственного духа, ибо у Бога нет иных сил, кроме сил человеческих.

Блаженны щедрые, ибо дарящий малое обретает великое.

Верящие в одного Бога не лучше верящих в другого, ибо все боги – дети Духа Человеческого.

И не верящие в богов не хуже верящих, ибо могут сами идти по жизни.

И да будут счастливы все существа, пока они живы в этом мире…

Но не по заповедям живет человек, а внемля противоречивым голосам инстинктов, чувств, разума и духа. И нет силы, могущей заставить его жить иначе. То, что я называю Богом в вас – есть согласный хор этих вечных голосов, исполняющих Песню Любви…

Мессия замолчал, почувствовав, что сказал все. Да нет!.. Конечно, не все, но достаточно для начала. Главное – чтобы не много было сказано, да много услышано…

– Сейчас мы расстанемся, – серьезно сказал он. – Вы придете домой. Прошу вас, обдумайте все, что сегодня произошло и подумайте о сказанном мной. Прислушайтесь к таинственной тишине в глубине души вашей, о которой говорил Поэт… Это будет вашим первым шагом на пути к Богу. И если в результате вы не отвернетесь от меня, то с завтрашнего дня мы пойдем вместе… И кончится время слов, и начнется время дел…

Мессия не понял, что произошло. Резко метнувшись вбок, перед ним вдруг выросла Девчонка. Что-то толкнуло ее на него. Он бы упал, если бы сзади не поддержали Мама и Бабушка. Одновременно Девчонка жалобно вскрикнула и стала медленно сползать по его груди.

Мессия попытался удержать ее, но с забинтованными руками сделать это было очень трудно. Тогда он быстро опустился на колени, придерживая ее голову руками, и увидел, что по серенькому платьицу растекается кровавое пятно. Озноб ужаса непоправимой потери судорогой прошел по его телу.

Подлетел врач, молниеносно раскрыв чемоданчик, и попытался остановить сползание девочки в пропасть смерти.

Толпа, затаив дыхание, хранила мертвенную тишину. Мессия поднял в пространство невидящие, полные слез глаза.

– Мне жаль тебя, Мессир, – произнес он тихо, но четко, и усилители разнесли его голос по всей площади и по всему миру. – Ты обрек себя на вечное одиночество.

– Дурак, – сплюнул Мессир, криво усмехнувшись в темноту канализационного лабиринта. – Зато я поставил гениальный спектакль, который перевернет жизнь человечества! К тому же, остался свободен, а ты повязан по рукам и ногам на всю оставшуюся жизнь… Черт с тобой! Ты мне больше не интересен…

Его никто не услышал, кроме вездесущих крыс.

– Смерть наступила мгновенно… Я бессилен, – сокрушенно признался врач и встал.

Мальчик крепко-крепко прижал к своей груди безжизненное тело, не обращая внимания на свои больные кисти, и закричал отчаянно:

– Я не хочу!.. Она должна жить!.. Я люблю ее!..

Доктор лишь развел руками и вздохнул тяжко, понимая, что этот вопль обращен не к нему, а к каким-то высшим, несуществующим, но таким нужным силам.

– Дева-спасительница!.. Дева-спасительница… – неслось нарастающей волной сострадания по толпе.

– Машка!.. Марийка!.. – размазывала сопли по мордасам спасенная ею четверка пацанов, давно уже оклемавшихся.

Тут Мессия осознал – ведь он не верил, что ее на самом деле зовут Мария…

Вдруг ему показалось, что она пошевелилась в его руках.

Он непроизвольно ослабил объятия и ощутил… нет, не ужас, но мистический трепет, словно морозный ветер коснулся горячей спины.

Она пошевелила плечами и освободилась вовсе от его объятий.

Мессия отодвинулся. По его белой больничной куртке расползлось амебообразное кровавое пятно.

Девчонка раскрыла явно ничего не понимающие, словно со сна, глаза и сделала попытку подняться. Мальчик подставил локоть. Она оперлась на него и довольно легко встала. Скользнула взглядом по толпе, чуть более внимательно посмотрела на застывших в немой сцене на платформе, будто силясь вспомнить, но, видимо, не вспомнила и, даже не глянув на громадный хрест, пошла прочь. Спустилась по ящикам и уверенно направилась к дверям Гостиницы.