Толкование Евангелия - Борис Гладков

Слушая постоянно мертвое слово своих учителей, каковыми были преимущественно фарисеи, галилеяне были чрезвычайно удивлены, когда услышали живое слово Иисуса; те говорили как рабы закона, а Иисус – как власть имеющий (Мк 1:22). Книжники и фарисеи исказили смысл закона, сами не понимали его, и потому говорили неубежденно и не убедительно. Иисус же говорил Свое, то, что слышал от Отца Своего, а потому говорил властно, убежденно и убедительно. Понятно, какое сильное впечатление производила Его речь на непредубежденных слушателей.

Евангелист Лука дополняет рассказ Евангелиста Марка, говоря, что Иисус в Капернауме учил… в дни субботние (Лк 4:31), то есть каждую субботу пребывания Своего в Капернауме Он учил в синагоге.

В то время, когда Иисус учил в синагоге, был там человек, имевший нечистого духа бесовского (Лк 4:33), или, как говорит Евангелист Марк, одержимый духом нечистым (Мк 1:23).

О бесноватых вообще

Не признающие существования злых духов отвергают, конечно, и возможность присутствия их в человеке; они говорят, что современники Иисуса и Сам Иисус принимали сумасшедших за бесноватых или одержимых злым духом.

В главе об искушении сказано, что диавол, злой дух или бес, не имеет власти над человеком, и если побеждает его, то не силою, а обманом, обольщением. Человеку дан разум и свобода воли, и он этим оружием может бороться с искушениями дьявола; но если он поддается влиянию злого духа, подчиняет ему свою волю и исполняет то, что он укажет ему, то становится одержимым злым духом.

«Беснование нельзя смешивать ни с какой физической болезнью; это особое состояние души. Расстройство, замечаемое в способностях бесноватого, происходит не от болезненного состояния мозга или других органов, но от насильственного и разрушительного действия какой-то высшей воли; поэтому исцеление бесноватого не зависит от врачебной науки и может совершиться только нравственным воздействием духа на дух. Правда, беснование сопровождалось обыкновенно настоящими болезнями; некоторые чувства оставались бездейственными: бесноватый или ничего не видел и не говорил, или подвергался корчам и припадкам; но это расстройство органической жизни бесноватого находилось в зависимости от насильственного действия духа, который обладал им; единство, связывающее душу и тело, таково, что расстройство душевное влечет за собой и расстройство органическое» (из сочинения Дидона «Иисус Христос»).

Судам уголовным и врачам-психиатрам известны случаи безотчетного и вполне непонятного влечения человека к совершению какого-нибудь зверского преступления, большей частью убийства. Подвергшийся такому влечению не сразу подчиняется ему; нередко он ведет ожесточенную борьбу с ним, но вместе с тем он чувствует, как воля его постепенно ослабевает, как он все менее и менее сопротивляется этому влечению, как он, наконец, поддается ему, становится его рабом, идет и совершает бесцельное, безумное, не оправдываемое никакими соображениями убийство; и почти всегда совершает его особенно зверским образом и как будто вполне спокойно, хладнокровно. Бывали случаи, когда подвергшийся подобному влечению несчастный шел в лечебницу, говорил о своем безотчетном и безудержном желании убить кого-нибудь (безразлично – кого именно), и в отчаянии молил врачей о спасении.

Профессор С. Корсаков в своем «Курсе психиатрии» (с. 253) приводит следующий случай такого непреодолимого влечения к совершению убийства. «Еще в феврале (говорит больной) у меня явилась мысль убить детей. Месяцев пять меня преследовала она; меня что-то толкало; я не мог от нее отделаться ни днем, ни ночью, ни за работой. В течение трех ночей я вставал с постели, чтобы убить детей. В первую ночь я выбежал на двор, чтобы выгнать эту мысль; через полчаса я успокоился и лег в постель. На другую ночь я также вышел и, вернувшись зажечь свечу, я взял бритву и, расхаживая взад и вперед по комнате, с кровожадностью смотрел на детей; наконец, я положил бритву на место и пошел на скотный двор… На третью ночь я несколько раз выходил и снова входил, чтобы покончить: я был совсем готов… Я вошел в комнату детей, держа в одной руке свечу, а в другой заступ… Я посмотрел, в кровати ли сын; его не было. Занавески кроватей моих дочерей были откинуты, и я видел, что они в постели. Я подошел, поставил левую ногу на стул, чтобы иметь опору, и начал наносить один удар за другим по их головам… Они спали, не сделали ни одного движения… Я не знаю, сколько ударов я нанес… Перед убийством я ни о чем не думал, как только о том, чтобы убить и бежать; после я не посмотрел даже на трупы, но почувствовал очень большое облегчение, которое продолжалось до тех пор, пока я не пришел в лес. Тогда я почувствовал упадок сил и закричал: “Я погибший человек”…» Позднее больной говорил: «Это должно было случиться; я не мог помешать себе сделать это дело, убийство…»

Называя такие влечения насильственными или навязчивыми, профессор С. Корсаков говорит: «Больной сознает, что его влечение совершенно безумно, но не может с ним бороться. Он предвидит все его последствия, но не может преодолеть того мучения, которое испытывает до удовлетворения своего безрассудного, вредного для него самого и для окружающих влечения» (с. 251). «Иногда навязчивые влечения достигают высшей степени напряжения так быстро, что переходят в действие почти одновременно с тем, как это влечение достигает сознания; однако и при этом человек не теряет сознания: он впоследствии ясно помнит, что именно он сделал, но решительно не может понять, по каким побуждениям он это совершил и что влекло его».

Когда на суде спрашивают врачей, можно ли признать сумасшедшим обвиняемого, совершившего убийство под гнетом такого влечения, они, в большинстве случаев, основываясь на изучении предшествовавшей жизни обвиняемого и обстоятельств, сопровождавших совершение преступления, говорят: «обвиняемый действовал с полным сознанием преступности совершенного им поступка, и помнит все совершенное им со всеми мельчайшими подробностями; но воля его была подавлена навязчивым и насильственным влечением, и он не в силах был противиться этому влечению». А если он совершил преступление вопреки своей воле, под непреодолимым давлением чего-то, очевидно, постороннего ему, то есть чужой воли, то чья же эта ужасная, преступная, адски злая воля? Не того ли духа, которого мы называем злым? И этот несчастный, совершающий вопреки своей воле безумное убийство нередко даже неизвестного ему человека, разве он не одержим злым духом?

Многие спрашивают: «Почему во времена Иисуса Христа были бесноватые, а теперь их нет?»

Отвечая на этот вопрос, мы должны заметить, что в нем содержится крупная ошибка: одержимые злым духом и бесноватые всегда были, и в настоящее время их немало; но на тех одержимых, которые не проявляют буйства, мы почти не обращаем никакого внимания. Вспомните громкое уголовное дело об убийстве ростовщика Диманта, которому доставляло наслаждение любоваться беспомощностью и гибелью жертв его ростовщичества. Вспомните Шейлока (хотя и не существовавшего в действительности, но созданного как тип гением Шекспира), с адским хладнокровием готовившегося вырезать фунт мяса около сердца его должника Антонио. Разве это не одержимые злым духом? А если одержимые становятся буйными и, следовательно, опасными для окружающих, то их прячут от нас в дома для умалишенных, где они незаметно для нас и умирают.

Несомненно, что много так называемых сумасшедших теряют рассудок вследствие каких-либо телесных болезней, главным образом, болезней головного мозга; но несомненно также и то, что среди содержимых в домах для умалишенных немало страдающих только болезнью воли; и если их воля подчинена невидимому для них существу, то их следует считать одержимыми злым духом.

Исцеление бесноватого

Одержимые злым духом и во времена Иисуса Христа не всегда неистовствовали; только самые буйные удалялись из городов и селений в пустынные места, другие же продолжали жить в своих семьях. Один из таких, не особенно буйных, пробрался в синагогу в Капернаум, когда Иисус поучал собравшихся там, и неожиданно для всех громким голосом закричал: оставь; что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас; знаю Тебя, кто Ты, Святый Божий. Крик этот произвел потрясающее впечатление на всех, кроме Иисуса, Который спокойным и, вместе с тем, властным тоном сказал злому духу (под влиянием которого кричал бесноватый): замолчи и выйди из него! (Лк 4:35). Бесноватый упал посреди синагоги, но тотчас же встал совсем исцеленным, так как злой дух, повинуясь повелению Иисуса, оставил его.

Ничего подобного не видели раньше находившиеся в синагоге, и потому напал на всех ужас (Лк 4:36).