На краю могилы - Джанин Фрост

— Спасибо!

Предвкушение хотя бы краткого погружения в сон придало моему голосу особую искренность. Может, я избавлюсь от мучений хотя бы на несколько, часов.

Тэйт протянул мне стакан воды:

— На здоровье!

Я проглотила предписанную дозу и улеглась на том же диване. Деревянная шкатулка осталась на полу. Запертые в ней слова были моей единственной связью с Кости. Через несколько минут я почувствовала, как спадает внутреннее напряжение: снадобье оказалось сильным, а обмен веществ у меня всегда был быстрым.

— Отлично парень, — произнес Заступ, заметив, что я начинаю дремать. — Даже ты можешь быть полезным.

— Мы с Кости похожи в одном: оба старались сделать так, чтобы ей была лучше, — приглушенно ответил Тэйт. — Только мы никак не могли договориться, что именно для нее лучше.

Кости…

Его имя еще звучало в моей голове, пока я погружалась в небытие.

Может, ты мне приснишься?

Меня разбудил шум: где-то в доме закричали, потом послышались быстрые шаги. Эти звуки проникли в беспокойный сон, навеянный действием наркотика.

— Что за дьявол?.. — услышала я странно визгливый голос Заступа.

— Чур меня!

А это Джэн? Неужели они не могут вести себя потише?

Вдруг послышался визг. По всей видимости, кричала Аннет. И так пронзительно, что я засунула голову под подушку. Даже это небольшое усилие меня утомило. Если бы я могла, выяснила бы причину суматохи. Они сами хотели, чтобы я выспалась, а теперь поднимают шум. Гиперидиоты!

Оглушительные бессмысленные вопли Аннет никак не утихали. Рядом со мной упало что-то тяжелое. Замутненное сознание подсказывало, что это мог быть Тэйт. Когда я проваливалась в сон, он качался на задних ножках стула. Наверное, тоже задремал и потерял равновесие. Но это никак не объясняло его сдавленного ворчания.

— Ты что, пытаешься меня разыграть?

Опять раздался нестройный хор голосов, захлопали двери, и стало так шумно, что я через силу приоткрыла один глаз. В общем гаме послышалось одно имя, которое мгновенно проникло в мое сознание и заставило приподняться на диване.

— Криспин!

— …Должен увидеть жену, — донесся до меня обрывок фразы.

Потом я закричала и стала отчаянно карабкаться через кофейный столик в слепом стремлении бежать на голос. Глаза у меня открылись, но зрение не сфокусировалось. Все вокруг было затянуто дымкой, предметы раздваивались, и потому возникшая передо мной фигура показалась призраком, а не реальным человеком.

Меня обхватили чьи-то руки и так резко притянули к себе, что мы оба рухнули на пол. Мое лицо оказалось прижатым к горлу, в котором вибрировал такой знакомый голос:

— …Скучал по тебе, Котенок… Я люблю тебя…

Это сон, догадалась я. Просто сон, и я обязательно от всего сердца поблагодарю Дона за призрачную возможность снова обнять Кости. Благослови Господь современную науку и тонны кофеина, смешанного с успокоительными средствами!

— Ты умер, — пробормотала я. — Я так хочу, чтобы ты на самом деле оказался здесь…

— Оставьте нас одних. Прошу вас, выйдите все, хоть ненадолго. Чарли!

Послышался шепот, но настолько тихий, что я ничего не разобрала. Несмотря на то, что темная голова Заступа нагнулась так низко, что задела мой подбородок. Заступ кивнул, потом поцеловал бледное лицо, все еще ускользавшее от моего взгляда.

— Как прикажешь, друг мой!

— Пожалуйста, не будите меня, — простонала я, в ужасе от того, что сон ускользает. Я еще сильнее прижалась к телу, казавшемуся таким реальным. — Еще немножечко…

— Котенок, ты не спишь. — О боже, его губы прижались к моему рту, и сердце бешено заколотилось. — Я здесь!

— Они сказали, что видели тебя мертвым, что ты иссох и не настоящий…

Реальность и смятение, усиленное действием лекарства и шока, наслаивались друг на друга. Он перенес меня на диван.

— Поговорим позже, а сейчас…

Он разбил стакан с водой, осколком разрезал себе ладонь и прижал руку к моему рту. Мне ничего не оставалось, как глотнуть крови.

С каждой проглоченной каплей наркотическая дымка рассеивалась, и я увидела Кости, стоявшего на коленях рядом с диваном. Я потянулась к нему дрожащими пальцами, все еще боясь, что это действие заклинания Патры. Я ужасно боялась, что его тело обратится в прах прямо у меня на глазах. Кости поймал мою руку и крепко сжал пальцы.

Я пожирала его глазами. Кроме волос, ставших совершенно белыми, он выглядел по-прежнему: та же блестящая, гладкая кожа и те же карие глаза.

— Ты и вправду здесь?

Я никак не могла избавиться от ужасной мысли, что наблюдаю мираж. Вдруг позволю себе поверить, а потом очнусь ото сна и вернусь в суровую реальность. Я сойдус ума!

В отчаянии я схватила один из осколков и прижала к ноге. Изумленный Кости перехватил мою руку.

— Котенок, что ты делаешь?

Мгновенный укол боли доставил мне огромное наслаждение. Значит, я не сплю. Кости действительно вернулся! Барьер, сдерживавший мои чувства несколько последних дней, рухнул, и я разразилась слезами, прильнув к Кости. А он пытался отстраниться и вылечить ранку на ноге.

— Ты жив, жив!

Я не могла остановиться и повторяла эти слова снова и снова, хотя уже начала икать от рыданий. Я лихорадочно ощупывала его руками, чувствуя знакомые очертания фигуры. Этого показалась мало, и я распахнула рубашку на его груди, и от ощущения силы, пульсирующей под обнаженной кожей, слезы хлынули с новой силой.

Кости крепко сжимал меня в объятиях. Он что-то шептал, но я не могла разобрать. Мучительная боль последних дней вырывалась из моей души, превращалась в радость и ошеломляла своей мощью. Психологический контроль, которым я так гордилась, был полностью разрушен, но меня это не огорчало. Все, что я считала безвозвратно потерянным, вернулось ко мне, и я цеплялась за Кости, словно боялась умереть, если он снова уйдет. Прочь сомнения!

Так продолжалось несколько минут, промелькнувших словно один миг. Наконец Кости отодвинулся, чтобы меня поцеловать, и я впилась в его губы. Он еще крепче прижал меня к груди и застонал, когда я обвила его ногами. Теперь мои руки касались его тела совсем иначе. Нет, это было не просто желание — во мне пробудилась отчаянная потребность, не шедшая ни в какое сравнение с самой мощной страстью.

Вероятно, Кости почувствовал то же самое и не стал медлить. Одежда была сорвана в одно мгновение, а потом меня охватило невероятное наслаждение от ощущения его плоти в своем теле. Я прижималась к нему, словно хотела раздавить, вскрикивала сквозь последние рыдания и целовала до тех пор, пока от недостатка кислорода не закружилась голова.