ЧОП 'ЗАРЯ'. Книга вторая - Евгений Александрович Гарцевич

комнатушек, то пустой склад, то заросшая пылью и паутиной комната охраны или рабочих. Трухлявые нары, столы, ржавый инструмент — явно какие-то технические помещения на пути длинного коридора, который вел на выход.

После довольно большого перерыва в одной из старых казарм, где удалось даже подремать, дорога наконец-то пошла вверх. А еще через несколько часов мы уперлись в тяжелые дубовые ворота.

Барыня приказала всем не шуметь и потушить фонари, сделала несколько пассов, и без единого скрипа и малейшего шума замок растворился в воздухе, а ворота распахнулись.

Очередное складское помещение, подвал метров тридцать в длину, наполовину заставленный ящиками. Свежими, современными — светлое дерево, еще пахнущее хвоей, чистый пол и всего одна паутинка в уголке маленького, забранного решеткой, окошка под потолком. За ящиками каменная лестница, уходящая вверх, и запертая толстой решеткой.

Через узкие окошки в помещение проникал лунный свет, достаточный чтобы видеть напряженные лица помощников Барыни, начавших тихонько раздвигать ящики и освобождать пятачок перед дальней стеной. Я присмотрелся к надписям на коробках и прочитал: «Торговый домъ Прайдъ и ко». Плюс мелкие пометки с номером партии и датой упаковки.

Что внутри непонятно, но что-то тяжелое. Мужики вчетвером, кривя напряженные покрасневшие лица, с трудом несли ящики. А когда над головой послышался скрип снега и тихий говор, а потом промелькнула тень от чьи-то ног, у мужиков чуть глаза от натуги не полопались, пока они, замерев, старались не шуметь.

Выходит, что мы в каком-то городе. И если шахта Львовых давно иссякла, то дела свои они ведут по-прежнему. И раз Барыня не пошла напролом, город должен быть достаточно большим. Промелькнула мысль, пошуметь и привлечь внимание, но решил, что пока рано. Самому интересно уже, что там за призрак профессора и что я смогу от него узнать.

— Какая-то странная лаборатория, — я прошептал Барыне, когда шаги над головой стихли.

— Она рядом, в доме через площадь, — неожиданно ответила Барыня, глаза у нее блестели в возбужденном предвкушении. — Скоро уже, жди.

Нас со Стечей оттеснили подальше от окон и оставили под присмотром двух монашек. А весь остальной отряд, как по волшебству, из банды головорезов превратился в организованную группу взломщиков-тихушников. Мы делали подкоп.

Барыня делала.

Вооружилась черными амулетами, похожими на рогатки и, встав перед стеной, стала чертить круги в воздухе. Кирпичи перед ней, круг примерно метрового диаметра, начал с едва слышным шипением превращаться в пыль. Запахло строительным мусором, смесью штукатурки и растворителя.

Мужики, стараясь не попасть в радиус действия рогаток, собирали пыль в мешки и оттаскивали в сторону. Когда на пол стала сыпаться земля, Барыня отошла, пропустив в проем помощника с лопатой.

Я не видел, как глубоко прошли, но процесс шел быстро. Прерывались, только когда городская стража делала очередной обход. Замирали и жались к стенам, когда луч фонаря проскальзывал в окошки.

Барыня менялась с помощниками, растворяла камни, а они копали землю. Стеча от скуки начал похрапывать, и я последовал его примеру.

Когда нас разбудили, за окном все еще было темно. Лунный свет сдвинулся, но до рассвета было еще далеко. Подталкиваемый «Водноглазкой», я полез в лаз за остальными. Кладку срезали ровно, будто лазером, с землей было хуже — сверху торчали корни, под ногами все превратилось в чавкающую грязь, а в некоторых местах были видны следы локальных обвалов, подкрепленные крышками от ящиков.

Первое помещение, куда я попал, совсем не напоминало лабораторию, скорее канализацию. И судя по запаху, ей и являлось. Зато идти было удобно, темная жижа в канаве на полу подернулась льдом, где-то в стене шуршали крысы, а фонарик высвечивал всевозможный мусор.

Метров через двадцать, за поворотом нас ждала следующая нора. И вот оттуда мы уже вылезли в место, которое смело можно было назвать лабораторией. Тоже подвал, но со шторками на окнах, стеллажи с книгами вдоль стен и несколько столов, заваленных пробирками, папками и образцами минералов. На ближайшем столе стояли старинные (для меня) весы с кучей гирек разного размера.

За узким стеллажом оказался потайной ход, сейчас открытый. Узкая винтовая лестница с обрывками паутины, хорошо, что не пришлось первому по ней спускаться, привела в большой зал, в центре которого стоял прямоугольный каменный гроб с бронзовым бюстом лысеющего деда с огромными бакенбардами. Макушка лысая, по бокам кудри, на носу пенсне, в зубах торчит резная трубка.

Видок, как у безумного ученого из фильма «Назад в будущее», а бакенбарды с кудряшками только добавляют лихости. Адский дедок — иначе язык не поворачивается его назвать.

От бюста до края плиты, закрывающей гроб, на камне выбит какой-то текст, который сейчас внимательно изучала Барыня, разговаривая сама с собой — доносились только отрывки, что-то про старого друга-врага и те успехи, которых достигла Барыня вопреки всему. Похоже, стандартная обида недооцененного гения.

Я воспользовался моментом и шепнул Стече:

— Когда ударю, уходи в инвиз и прыгай вверх на выход. Я за тобой.

Толком договорить не успел, а на меня уже шикнула «Вобла» замахнувшись своим кадилом. Стеча скривился и развел руками. Блин, ну какой инвиз, а? Надо будет местных тоже обучить нашенскому сленгу, раз я сам перестроиться пока не могу. Надеюсь, хоть про "беги вверх" он понял.

Так. Похоже, начинается. Подручные Барыни начали мелом чертить колдовские символы вокруг, а сама она расчехлила артефакт, который несла с собой. Какой-то жезл, излучатель аля стимпанковский бластер.

Я вздохнул, подергал ногами, проверяя, на какую свободу я могу рассчитывать. Как мог, незаметно наклонился и перепрятал костяной коготь в рукав. Потянулся к горностаю и понял, что чувствую его совсем рядом. Мелькнула тень под потолком и пришел мысленный сигнал, в духе: сорян, до лагеря с Гидеоном все равно не добивало, вот я и вернулся.

Когда все были готовы и разбрелись кругом вокруг могилы, Барыня позвала меня поближе.

— Как только он появится, сразу поглощай, — она подошла к бюсту и стала набивать бронзовую трубку табаком, — не слушай его, не зависай в воспоминаниях. Он обязательно покажет формулу как главное достижение в его жизни.

Барыня подожгла табак и несколько раз дунула, чтобы разгорелось. Запахло вишней — плотный чарующий аромат настоящего трубочного табака. Даже затянуться захотелось, но сразу же перехотелось. Началась какая-то магия — памятник начал светиться. От трубки по лицу, потом в шею побежали красные линии, перескочили на плиту. Вспыхнули буквы, а потом с тихим скрежетом плита сдвинулась в сторону. Открыла вид на аккуратное углубление, в котором лежали