Забрать ее душу (ЛП) - Харли Лару

член пульсировал под моим языком, извергая его сперму мне в горло. Его вкус был острым и солоноватым, сладковато-горьким. Я проглотила все, высосав все до последней капли из его члена, прежде чем вынуть его изо рта и улыбнуться ему, чувствуя головокружение и слабость от удовольствия.

— Вот моя хорошая маленькая куколка.

Я не могла встать, поэтому он спустился ко мне, заключил меня в свои объятия, и я, наконец, обмякла.

На нас снизошло спокойствие, подчеркнутое огнем на моей коже. Я уставилась на него, мое дыхание замедлилось, а затем и вовсе остановилось, когда он наклонился и поцеловал меня в губы.

Я не ожидала почувствовать нежность от этого порочного рта.

28 Рэй

Вечерний свет под деревьями был тусклым, почти сумеречным. Аромат сосен, шелест осиновых листьев на ветру и запах сочной влажной земли — все это вернуло меня прямиком в детство. Бегать по этим лесам. Зарываться руками в почву. Наблюдать, как белки взбираются по деревьям.

— Я скучала по ночным прогулкам, — тихо сказала я. Леон был рядом, позади меня, прислонившись к стволу. Он пошел со мной в лес, обняв меня за плечи, молчаливый теперь, когда весь гнев вышел из него. На участке за хижиной было место, где за много лет до моего рождения упала массивная сосна, и ее древесина все еще лежала там, покрытая мхом и лишайниками. Я взгромоздилась на него, мои ноги в ботинках стучали по дереву, когда я раскачивала ногами. Я услышала щелчок зажигалки, и в воздухе разнесся кисловатый запах марихуаны.

Неужели все демоны такие наркоманы? Не то чтобы Леон бывал под кайфом. Во всяком случае, его настроение менялось от опасно тихого затишья до бушующего надвигающегося апокалипсиса.

— Значит, ты меня послушала, — сказал он. — Ты можешь спокойно выходить на улицу после наступления темноты, пока я здесь. Если только Эльды не станут особенно смелыми, они не вернутся, когда я буду рядом с тобой. Они поняли, что я опасен.

Я смотрела на деревья, покачивая ногами, как будто мои глаза могли проникнуть сквозь темноту. Как люди вообще выживали до появления электричества и огня? Как нам вообще удалось выбраться из темноты?

Вероятно, имея гораздо лучшие инстинкты выживания, чем у меня. Я годами вслепую бежала в темноту, кричала в нее, ожидая ответа.

— Раньше в Калифорнии я часто гуляла по ночам, — сказала я. — Мы жили достаточно близко к пляжу, чтобы я могла пройти несколько кварталов и послушать шум волн. Когда была полная луна и сгущался туман, я часами просиживала на пирсе.

Я взглянула на него. Вишнево-красный кончик косяка у него во рту вспыхнул в темноте, отбрасывая оранжевый отблеск на его лицо.

— Где сейчас твоя семья? — спросил он. — Ты переехала сюда одна.

— Испания. Мой отец наконец-то вышел на пенсию, и там живет семья по маминой линии. Теперь у них есть дом в великолепном прибрежном городе.

Я рассмеялась, немного горько.

— Я могла бы поехать с ними. Они хотели, чтобы я это сделала. Но я должна была быть независимой.

Я изобразила кавычки на последнем слове. — Какое это было бы другое время.

Хмурое выражение промелькнуло на его лице, затем так же быстро исчезло.

— Значит, семья твоего отца отсюда?

— Я родилась здесь. Жила здесь, пока мне не исполнилось семь, потом мы переехали в Калифорнию. Мои бабушка и дедушка переехали примерно в то же время, что и мы. Теперь, после смерти дедушки, моя бабушка живет в Колвилле.

— Тебе следует навестить ее. Я уверен, она скучает по тебе.

— Ты пытаешься заставить меня уехать из города.

— Абсолютно.

Мои пальцы постоянно теребили неподатливый кусочек мха на стволе подо мной. С заходом солнца температура быстро упала, и холод заставил меня поежиться.

Леон указал на меня, загибая палец.

— Иди сюда.

Я спрыгнула с дерева и подошел к нему, где он притянул меня к себе и предложил косяк. Его тепло согрело меня почти сразу, и он поднес косяк к моим губам, когда я сделала затяжку.

— Тебе нравилось это место? В детстве?

— В детстве я думала, что Абелаум был волшебным, — сказала я. — Я убедила себя, что в лесу живут феи. Прямо здесь.

Я указала на упавшее бревно, которое было испещрено трещинами и щелями, а также небольшими промежутками под ним, где мох образовывал занавес.

— Раньше я приходила сюда с крошками от печенья и маленькими крышечками от бутылок, полными меда, и оставляла это феям.

— Я уверен, что они это оценили.

Я посмотрела на него снизу вверх, широко раскрыв глаза.

— Феи реальны?

— Так и есть. Но они не очень приятные. И ты вряд ли когда-нибудь их увидишь, если только по-настоящему не разозлишь их.

Он напрягся.

— Не смей, блядь, пытаться разозлить их ради видео.

Я рассмеялась, и его рука, обнимавшая меня за плечи, сжалась, приподнимаясь под моим подбородком и сжимая горло. Он приблизил свой рот к моему уху и сказал:

— Я серьезно, Рэй. Не зли фей.

— Я не буду, — выдавила я, все еще улыбаясь, потому что как, черт возьми, я могла удержаться от улыбки, когда его мышцы сжимались на моем горле? Он ослабил хватку, поудобнее прислонившись к дереву. Несколько минут прошло в тишине, пока мы курили вместе, кайф расслаблял меня, прижимающуюся к нему.

Через несколько минут я спросила:

— Итак… сколько тебе лет?

— Я не уверен, — он щелчком отбросил окурок, раздавив его ботинком. — У меня нет никаких воспоминаний за пределами 1700-х годов. Такие, как я, не обращают особого внимания на возраст.

— Значит, ты бессмертен?

Он пожал плечами.

— Старость и болезни меня не заберут. Я мог бы заскучать и исчезнуть, как это делают некоторые из моего вида. Или меня могли бы разорвать на части — это убило бы меня. Раздроби мне череп, и я, вероятно, не смогу исцелиться. Я бессмертен, если буду осторожен и если захочу, — ухмыльнулся он. — Я не очень осторожен. Жить вечно не так уж и важно.

— Тогда что же важно? — спросила я.

— Свобода, — тихо сказал он. Начали стрекотать сверчки, и несколько случайных дождевых капель пробрались сквозь листву деревьев и упали мне на лицо. Темнота теперь подступила вплотную, словно холодное одеяло, окутывающее нас. Изнутри хижины темнота казалась зловещей из-за того, что она заполняла окна и едва рассеивалась светом с веранды. Но стоять в ней, спокойной и тихой, было совсем не зловеще.

Темнота была мирной.

— Леон, — сказала я после того, как в молчании прошло еще несколько минут.

— Ты сказал, что Бог требует жизнь в обмен на жизнь моего