Забытыми тропами - Анна Дил

- Будет тебе погодка, - ухмыляясь от уха до уха, пообещал колдун. Выражение его лица могло служить наглядной иллюстрацией к утверждению: "Все маги - коварные и зловредные существа, хитрые зело". - Будут эффекты - мало не покажется…

Перебраться через ограду чужого двора - дело нехитрое. Сложнее, если этот двор принадлежит графу, который имеет возможность содержать целый штат охраны. Но, как говорится, и на старуху бывает проруха. Граф Иджи не особенно дорожил имением Набир - оно досталось ему в качестве приданого жены (родовое имя графов поместью присвоили уже после свадьбы), находилось далеко от столицы и никакими достоинствами, кроме обширной библиотеки, не обладало, поэтому на усиленную охрану граф поскупился. Конечно, стражи время от времени прохаживались с дозором вокруг стены, но выбрать время, когда они будут достаточно далеко, перелезть через упомянутую стену, к слову, не отличавшуюся высотой, а потом трусцой перебежать к замку, труда не составило.

- А как мы попадем внутрь? - поинтересовался Вотий, колупая ногтем каменную кладку. Вид у замка был неприступный и мрачный, отбивающий всякую охоту проникать в него незаконным путем да еще и с преступными намерениями.

- Идите за мной! - скомандовала Айна, поясняя на ходу: - Вообще-то это что-то вроде черного хода для слуг, к тому же им давно уже не пользуются… Но он выходит в соседнюю с библиотекой залу - как раз то, что нам нужно.

На маленькой неказистой дверце, почти незаметной в стене, висел огромный амбарный замок.

- Ха! - бодро сказал рыцарь, видя, как друзья растерянно переглядываются. - Это-то как раз не проблема! Щас я его…

На глазах у изумленных спутников Светомир сменил ипостась, подлетел к замку, пошуровал в скважине загнутым клювом, помогая себе когтями, - и не прошло и минуты, как замок со скрежетом распался, гостеприимно приглашая посетителей войти.

- Ну ты даешь! - одобрительно заметила Заринна. - И чего ты в рыцари пошел? Был бы домушником, уже давно сколотил бы себе состояние…

Хранитель графской библиотеки Калимьяс, приступив к дежурству, первым делом, как полагается, прошелся по закутку, предваряющему библиотеку, заглянул в библиотечную залу, проверяя, все ли в порядке, не прокрались ли на вверенную ему территорию воры. В комнатушке хранителя, где ему предстояло провести всю ночь, стояли огромный дубовый стол, хлипкий стул о трех ножках да пара стеллажей с наименее ценными книгами, по каким-то соображениям не помещаемыми в библиотечную залу.

Калимьясу было семнадцать лет. Он был внучатым племянником прежнего хранителя - Олимена. Олимен был стар и немощен, а близкой родни у него не осталось - ни детей, ни внуков. С согласия господина, графа де ла Набирэй, Олимен передал свое занятие родичу. Он учил его, наставлял, тренировал… И теперь Калимьясу предстояло одному нести дежурства.

Калимьяс был парнем не робкого десятка. Он не боялся в одиночку пойти на медведя (другое дело, что одного его в лес не пускали) и не давал спуску обидчикам. Но он панически, до дрожи в коленях, до судорог боялся темноты. Она действовала на него угнетающе, вызывая из глубин подсознания какой-то первобытный ужас, возрождая дремлющие днем страхи, заставляя поминутно оглядываться и прислушиваться к неясным ночным шорохам.

"Клин клином вышибают, - говаривал дед Олимен. - Если хочешь избавиться от своего страха - приручи его. Сделай темноту привычной. И страх уйдет".

Калимьяс послушался деда. Он привык слушаться старших.

Сегодня была первая ночь его одиночного дежурства. Недобрая это была ночь. Небо, чистое днем, к вечеру нахмурилось, луна спряталась за плотным покрывалом туч. Хлынул дождь - такой сильный, что графский сад за окнами мгновенно утонул в мутной пелене падающей на землю воды. Не замедлили явиться и громы с молниями. Поднялся порывистый ветер. Ветви деревьев колотили в окна, словно просясь под крышу.

Калимьяс обреченно поглядел за окно, потом - на стены библиотеки, которую ему предстояло охранять от проникновения посторонних. Свеча на столе еле теплилась, от ее неровного света по стенам плясали тени причудливой формы. Хранитель с трудом заставил себя оторвать от них взгляд.

Где-то в глубине библиотеки протяжно заскрипела половица. "Мышь", - тоскливо вздохнув, подумал Калимьяс. "Ага, мышь. Здоровенная такая, с доброго кабана размером", - не без ехидства согласился здравый смысл.

Что-то стукнуло в оконную створку.

"Деревья, - нервно облизнув губы, убеждал себя хранитель. - За окном яблоневый сад, а ночь сегодня выдалась ветреная…"

Встрепенувшись в последний раз, вдруг погас огонек свечи. И сразу вслед за тем с одной из полок, ближайшей к Калимьясу, ни с того ни с сего упала книга. Толстенный фолиант в обложке с металлической оковкой грохнул об пол так, что заглушил очередной раскат грома. Калимьяс вздрогнул, сглотнул и с трудом подавил в себе малодушное желание залезть под стол да там и просидеть до рассвета. На негнущихся ногах, беспрестанно озираясь, хранитель подошел к стеллажу с книгами. Поднял с пола тяжеленный томище, дрожащими руками втиснул его на прежнее место. Повернулся к своему столу… И тут нервы бедолаги не выдержали. Он тонко, по-девчачьи взвизгнул - и было от чего завизжать!

Перед ним стояло оно. То, чего он всю жизнь боялся. То, о чем ночной порой опасался даже помыслить, чтобы не накликать. Воплощенный ужас, преследовавший его всю сознательную жизнь.

Привидение.

Ноги Калимьяса будто приросли к полу. Он стоял, вытаращив глаза и открыв рот глядя на неупокоенный дух, не шевелясь, смутно надеясь, что неподвижного призрак его не заметит.

Калимьяс не сразу узнал лицо: ужас застилал ему глаза, туманил мозг. А когда наконец узнал, заорал вторично. Это было привидение молодой графини, погибшей незадолго до того в горах, - Ромиайны.

Лицо графини, при жизни пышущее здоровьем, теперь было бледно и бескровно, белее стен в графском замке - а ведь на них шла лучшая в Сиднаре известь! Распущенные волосы привидения зловеще развевались, извиваясь, как змеи, хоть в комнате не было и намека на сквозняк. Белый балахон призрака тоже колыхался, будто от ветра. Фигуру окружало приглушенное голубоватое потустороннее сияние. Вдобавок ко всему, фантом парил над полом, не касаясь его, отчего Калимьяс, не отличавшийся высоким ростом и бывший ниже графини и при ее жизни, сразу почувствовал себя маленьким и убогим существом.

А уж когда призрак поднял на незадачливого хранителя глаза, тот на своей шкуре узнал смысл поговорки "волосы шевелятся от страха". Волосы на его голове не то что зашевелились - они так резво задвигались, будто хотели сорваться с места и убежать прочь! Глаза неспокойной покойницы горели красным огнем.