Москвест - Андрей Жвалевский

— Да эти баре все такие… То сидят-сидят, разговоры разговаривают, картинки рисуют, а то — нате-пожалуйста, венчаться!

Больше выяснить не получилось, потому что возле Мишки нарисовалась Катерина. Томно закатив глазки, она невинно предложила:

— Люди свадьбу гуляют. Хорошо…

— Чего хорошего? — Мишка на всякий случай отступил подальше.

— Ну… Красиво… Невеста в платье будет… — Катя словно невзначай пододвинулась. — А у меня в приданом такое платье! Все белое, а вот тут — вышивка! Красота!

И она схватила подол, показывая, где на ее белом платье красота. Но Мишке показалось, что Катерина больше старалась продемонстрировать свои ножки.

Пришлось сбежать к мужикам в конюшню. Мужики знали еще меньше девок, зато работой Мишку напрягли по самое не хочу — таскать воду, чистить упряжь и коней и даже принять участие в починке парадной коляски.

Но Мишка ни на секунду не ослаблял внимание. Из обрывков фраз, намеков и оговорок он все больше убеждался: жениться Пал Иваныч собирался именно на Маше.

Этого нельзя было допустить ни в коем случае! Потому что… потому что… Нельзя было — и все тут!

Вечером, даже не умывшись, Мишка отловил Машу и выволок во двор.

— Все! — прошипел он. — Хватит! Уматываем отсюда!

Маша смотрела на него с безмятежностью лунатика.

Но Мише уже было все равно, согласится она или нет. Он давно все рассчитал и выяснил. Благо, чтобы услышать звон колоколов, не надо даже выходить со двора.

Как раз начали звонить обедню. Мишка вцепился в Машины руки, и затараторил:

— Мы в 1856 году, сейчас на престоле Александр Второй, мы находимся в Москве, на территории Белого города…

— Не получится, — тихо сказала Маша. — Ты иди. А я не хочу.

Мишка зажмурился и продолжил:

— Сейчас в России крепостное право, но до его отмены осталось не так много времени. По стране свирепствуют крестьянские бунты…

Маша покачала головой.

— Иди, Миша, я остаюсь. Мой дом — здесь.

Последнее, что увидел Мишка, перед тем как у него закружилась голова — полные счастья глаза Маши.

Глава 10. Один

— Эй, парень, тебе плохо?

Кто-то участливо тряс Мишку за плечо. От этого кого-то пахло табаком и бензином.

«Бензином?» — Мишка вскочил на ноги.

— Какой сейчас год?

Человек, стоявший перед ним, выглядел почти современно: шляпа, пальто, под пальто — костюм с галстуком.

— Тридцать четвертый… — незнакомец прищурился. — Парень, ты вообще как тут оказался?

— Тридцать четвертый? Девятьсот?

— Слушай, давай я тебя отведу в больницу.

Человек в пальто решительно взял Мишку за руку, тот инстинктивно вырвался.

— Девятьсот?

— Ну да, да! Конечно. Тысяча девятьсот тридцать четвертый! Пошли со мной, а? Замерзнешь.

Больше незнакомец не пытался его хватать, но неумолимо, шаг за шагом надвигался на Мишку. Тому приходилось пятиться.

— А вы тут девушку не видели? — Мишка уперся спиной в стену. — Рядом со мной. Красивая такая. С косой!

— Нет, не видел… — теперь человек в пальто схватил Мишку двумя руками за запястья. — А вы сбежали? Откуда?

Мишка попытался вырваться, но незнакомец держал крепко.

— Парень, давай я тебя отведу в больницу.

— Нет!

— Тогда пошли в милицию!

— Да нет же! — Мишка опять попытался выдраться, но безуспешно. — Я должен найти…

— Откуда ты в такой одежде? Ты как в Москву попал?

Мишка последний раз дернулся и поник. Человек хватку не ослабил.

— Вы на поезде приехали?

Мишка кивнул.

— Издалека?

Мишка опять кивнул.

— А девушка тебе кто?

— Сестра, — ответил Мишка.

— Родители живы?

Мишка неопределенно махнул головой, судорожно соображая, сколько времени осталось до рождения его родителей.

Незнакомец изучал его цепким, внимательным взглядом.

— Ты не похож на беспризорника…

Мишка отчаянно вращал головой. Вечерняя улица была почти пуста, а прохожие спешили побыстрее пройти мимо. Незнакомец вскинул голову, к чему-то прислушиваясь, улыбнулся.

— Отлично! Не придется до отделения пешком идти.

Теперь и Мишка услышал приближение автомобиля. Человек в пальто, не отпуская Мишку, повернулся к проезжей части, встречая блестящее черное авто. Из него выскочили двое в таких же темных пальто, двинулись к незнакомцу и его пленнику.

— Очень хорошо, товарищи, — улыбался незнакомый. — Этого субчика нужно…

Но дальше случилось непонятное. Один из подошедших резко, без замаха, ударил Мишкиного захватчика под дых. Пальто смягчило удар, но все равно незнакомец сложился пополам. Не давая ему выпрямиться, второй из подошедших принялся деловито наносить удары.

Мишка не стал дожидаться, чем это кончится. Он сорвался с места и бросился в переулок, где потемнее. Сзади засвистели, но, кажется, вдогонку не бросились. Мишка добрых полчаса петлял по закоулкам, пока не успокоился. Как только остановился, холод дал себя знать. Его забросило в осень. Одного. Без Маши…

Но об этом было рано пока думать. Сначала нужно найти одежду, осмотреться. На дворе стоял 1934 год, а про него у Мишки были смутные воспоминания. Кажется, тогда всех расстреливали…

Стало еще холоднее. Осмотревшись, Мишка заметил в одном из пустых зданий, в подвале, неяркий свет.

Стуча зубами, Мишка рванул туда.

Он брел и брел по подвалу, интуитивно сворачивая в сторону самой теплой комнаты, ему нужна была передышка. Он мечтал просто посидеть и подумать. Минутку. В тишине.

— Га-га-га! — раздалось за углом.

Мишка вздрогнул, но остановиться не успел. Ввалился в помещение.

Его встретили взгляды нескольких человек. Мишка сразу вспомнил мультик, где из темноты на зрителя моргали одинаковые глаза, которые оказывались глазами летучих мышей. Но это были не мыши.

— Я погреться, — сказал Мишка.

Глаза синхронно хлопнули и ничего не сказали.

— Можно?

— А в лоб? — грубо спросил кто-то.

— Можно и в лоб, — спокойно сказал Мишка.

Он так устал со всеми сражаться, что ему было все равно.

— Падай, — сказали ему.

Мишка сел. Его глаза потихоньку привыкали к полумраку, и он исподлобья стал разглядывать окружающих. Это были совсем не летучие мыши, его окружали дети. Дети с глазами диких кошек. Мишка прижался к теплой трубе и закрыл глаза.

— Ну и? — грозно спросили у него. — Так и будешь молчать?

— А что говорить? — спросил Мишка.

— Сказку, — рявкнул тот же грубый голос.

Все остальные заржали и зашебуршились.

— Или говоришь, откуда ты, или мы сейчас…