Спасение по-русски - Иван Стрельцов

Но в этот раз, к их счастью, все обошлось, использовав подветренную сторону, разведчики остались для собак незамеченными.

Добравшись до каменного забора, ограждавшего участок его товарища, Александр замер, поджидая Ковалева. Через несколько секунд тот оказался рядом. За долгое время пребывания в яме зиндана их глаза привыкли к темноте, и видели они не хуже сов, поэтому лишних слов не требовалось, выручал язык жестов.

Десантник, согнув ладонь, показал на ограду, потом выставил два пальца, что обозначало – во двор они забираются вдвоем и одновременно. Гога утвердительно кивнул.

Ремень автомата он накинул на правое плечо, указательный палец лег на предохранительную скобу пускового крючка (чтобы, не дай бог, даже случайно не надавить в момент карабканья на забор), затем пальцы левой руки стали шарить по острым осколкам горной породы, проверяя, как они уложены. Убедившись в прочности самодельной ограды, оба беглеца вновь переглянулись и по кивку пошли на «штурм». Подобно двум гигантским гадюкам, они бесшумно преодолели забор.

«Да, опыт, как и мастерство, не пропьешь», – оказавшись по другую сторону забора, первым делом подумал Ковалев. Знания, полученные в учебных центрах и отшлифованные в боевых операциях, накрепко засели в сознании диверсанта.

Из-за туч выплыл тонкий серп молодого месяца, тем не менее даже его тусклого, холодного свечения хватило, чтобы осветить аул. Теперь американский внедорожник зловеще поблескивал черным лаком.

Александр Сермяжный указал на контур сакли своего однополчанина и, стараясь держаться теневой стороны, вприсядку двинулся к дому.

Остановились они, только когда достигли угла, здесь десантник показал Ковалеву, что следует остаться на подстраховке, а когда морпех понимающе кивнул, встал в полный рост и направился к входу. Дверь была старой, сработанной из грубых досок, с облупившейся во многих местах краской и самодельной ручкой из медной трубы.

Опустив автомат стволом вниз, Александр свободной рукой негромко постучал, и буквально через секунду услышал гортанный окрик на вайнахском языке.

– Встречай гостя, Турпал, – узнав голос друга, негромко, но отчетливо по-русски произнес Сермяжный. Тут же в окне вспыхнул мутно-желтый свет и распахнулась входная дверь. На входе стоял хозяин сакли. Босой, но в камуфляжных штанах и расстегнутой куртке, из-под которой виднелись полосы десантной тельняшки. В одной руке он держал керосиновую лампу, а в другой длинноствольный пистолет.

Несмотря на спадающие на плечи волосы и всклокоченную бороду, чеченец все же узнал боевого товарища.

– Сашка, ты? – удивление тут же рефлекторно сменилось на гостеприимство. – Заходи в дом, гость. – Он не сказал «дорогой» и не бросился в объятия, как это было еще совсем недавно, до развала Союза.

– Я не один, – тихо произнес сержант.

– Входите, сколько вас есть, – голос Турпала стал еще глуше, но он все же отступил в сторону, освобождая проход в дом. Сермяжный коротко взмахнул рукой, подавая знак Игорю, сам шагнул внутрь, окидывая острым взглядом убранство сакли. Здесь все было как и в его последний приезд. Старая и большей частью самодельная мебель, нехитрая утварь, домотканые коврики. В дальнем углу стоял деревянный топчан, накрытый тулупом густой овчиной кверху. В соседней комнате, Александр в этом был уверен, также ничего не изменилось. «Прямо какое-то средневековье, даже не верится, что в нескольких метрах отсюда стоит новенький джип «Чероки».

– Добрый вечер вашей хате, – за спиной десантника возникла физиономия Ковалева. Гога вошел в дом и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Услышав украинскую речь, Турпал вздрогнул и метнул на гостя гневный взгляд. С «бандеровцами», наемниками из «незалежной», он был в реальных контрах, как, впрочем, и с афганскими моджахедами. Причиной тому стал орден Красной Звезды, который он носил на левой стороне груди. Присмотревшись, он увидел, что спутник его боевого товарища мало походил на туповатых, но амбициозных борцов с москалями, краснолицых, с мутными, как у снулой рыбы, глазами и неизменным спутником – сивушным перегаром.

У блондина волосы были длиннее, чем у Сермяжного, а борода и вовсе отросла «лопатой». Черная полоска свернутой банданы придавала сходство с древним викингом, только почему-то вырядившегося в камуфляжный костюм и вооруженного «калашем» с подствольником.

– Какими судьбами? – сдержанно поинтересовался Нуербеков. Он повернулся к гостям спиной, поставил на стол лампу, рядом положил пистолет. Прихрамывая, подошел к окну и завесил проем буркой.

– Мы бежали из плена, – ответил десантник.

– Из плена? – недоверчиво переспросил чеченец и окинул стоящих перед ним беглецов насмешливым взглядом. – Что-то мне до сих пор не доводилось видеть беглецов в подобном прикиде.

– Одежду, оружие и немного еды мы одолжили у сторожей, утрамбуй шайтан их души, – устало пояснил Сермяжный.

– Значит, кровники уже кинжалы точат, – фраза, произнесенная Турпалом, прозвучала обыденно, как простая констатация факта. Как само собой разумеющаяся, обычная вещь.

– У тебя, Тур, есть шанс отличиться, – с громким щелчком Александр поставил автомат на предохранитель.

Нуербеков гневно сверкнул большими черными, как маслины, глазами и выкрикнул:

– Гость для чеченца святой человек! Но вы на нашу землю пришли не как гости!

– А вы наших, которые всю жизнь прожили в Чечне, убивали, грабили, выгоняли из своих домов, действовали согласно Корану? – не остался в долгу Ковалев.

– А когда мой народ, как скот, в товарняках вывезли в казахстанскую степь?

– Так что, соседи, с которыми жили бок о бок не один десяток лет, этапировали твоих нохчи? – оскалился Александр, уже не на шутку заведясь. – Или виноваты те несчастные, которых ваши абреки похищали ради выкупа?

Ситуация накалялась на глазах, грозя выйти из-под контроля. Казалось, еще мгновение – и бывшие боевые товарищи сойдутся в рукопашной, доказывая свою правоту. Неожиданно вперед шагнул Гога и, широко зевнув, нагло заявил:

– Вот что, вы тут как-нибудь сами заканчивайте политинформацию, а я придавлю минут шестьсот. Что-то разморило меня в тепле.

Он прошел через комнату, сел в углу, выбрав единственное место, находящееся в «мертвой зоне», и одновременно держа «под присмотром» входную дверь. Вытянув ноги, положил на колени автомат и, расстегнув разгрузники, мгновенно провалился в сон.

Оставшись, что называется, с глазу на глаз, боевые друзья почему-то утратили воинственный пыл, собачиться расхотелось. Заметив на столе распечатанную пачку «Парламента», Александр сглотнул слюну. Курил он едва ли не с первого класса, а тут пришлось поститься несколько месяцев.

– Можно закурить?

– Травись на здоровье, – дернул головой чеченец и вздохнул. – После того как почти десять лет пробыл в партии, трудно стать настоящим правоверным мусульманином.

Сермяжный вытащил одну сигарету, размял между пальцами, с явным удовольствием на лице вдохнув аромат табака. Щелкнув зажигалкой, сделал медленную, глубокую затяжку и неожиданно зашелся в грудном кашле.

– Ух ты, крепчуганские, как «Дымок» в нашей учебке. Думал, они послабее будут. Или отвык, как думаешь?

– Ничего не отвык, просто сигареты местного «разлива», – пояснил Нуербеков, – «разбойничья республика» Ичкерия за короткий период своей «незалежности» уничтожила всю крупную промышленность – от заводов, колхозов, буровых – и благополучно перешла к мелкособственническим предприятиям. Мини-перегонные заводы, перерабатывающие краденую нефть в низкосортный бензин, производство наркотиков, кустарного огнестрельного оружия, из местного табака и спирта фальсифицированных сигарет и водки. Самые продвинутые нохчи (таких тоже хватало) наладили печатанье фальшивых денег, и не какое-то «дерево», а настоящую заокеанскую «зелень»…

Услышав про учебку, Турпал подошел к столу и тоже закурил. В учебный центр отдельной бригады специального назначения они попали одновременно, даже койки в казарме стояли рядом. Наверное, это и послужило началом их дружбы, которая крепла с каждым днем. В тяжелых тренажах выживать легче все-таки вдвоем. Житель равнинного Пскова Сермяжный с трудом приживался в условиях гор, зато помогал Турпалу на теоретических занятиях, которых также хватало. Потом была война, полтора года на острие опасности, рейды по горам, охота за караванами, бои с бандформированиями. Выжить в том пекле они смогли, лишь держась вместе и прикрывая друг друга…

Затянувшись, Турпал непроизвольно спрятал сигарету в ладони, потом выдохнул и произнес:

– Завтра утром я отвезу вас к границе, а дальше у каждого своя жизнь…

Профессиональное чутье

Николай Ильич Кутепов был пятидесятишестилетним крепко сбитым мужчиной, немногим выше среднего роста, с крупными чертами волевого лица.