Феномен одиночества - Деймас Рэд

Выстрелы мгновенно затихли и стали слышны стоны. Узкие улочки города исключали возможность использовать тяжёлую технику, и наше руководство щедро расплачивалось за каждый квартал кровью солдат. Зато мы все точно знали свою цену в деньгах.

Я пересчитал оставшихся бойцов и понял, что начинать атаку бессмысленно.

– Малышок, я на крыше, – Лиза постоянно использовала это дурацкое прозвище с тех пор, как я проиграл ей в карты желание. В любых ситуациях, в любой компании для меня у неё не было другого имени. Две попытки отыграться закончились тем, что теперь приходилось обращаться к ней исключительно "Мудрая Лиса" и раз в неделю писать с неё портрет.

– У них управляемые ракеты. Так что сиди тихо, – ответил я.

Вход в здание, заваленный автомобилями, удерживался автоматическими турелями. Из окон торчали стволы винтовок с сервоприводами, но живой силы было не видать.

– Рыбак, есть идеи почему ЭМИ (электромагнитный импульс, сжигающий электронику, примечание автора) не сработал? – спросил я товарища, покрытого грязью с головы до ног.

– Не знаю… Защиту использовали. Дорого это очень, но теоретически можно.

– Мы не успеем отступить… – я поднял забрало и вдохнул воздух вперемешку с гарью, – Если группа не двигается 10 минут подряд, то участок просто сжигают с воздуха. А мы даже высунуться не можем.

Рыбак сплюнул полный пыли комок слюны и ухмыльнулся:

– Медведь в броне выдержит под огнём не меньше полминуты. Я побегу за ним, снесу несколько автоматов. Успеем войти в здание.

– Внутри наверняка есть бойцы. Ты голый. Броня Медведя после такой пробежки будет практически негодной.

– Критикуешь – предлагай.

Времени думать не осталось, и я кивнул:

– Только за Медведем пойду сам.

– Побежали! – гаркнул Олег басом через динамик экзоскелетной брони так, что глаза рефлекторно зажмурились, и я упустил момент.

Медведь и Рыбак улюлюкали и бежали под мощным огнём. Никита успел сбить четыре моторизованные винтовки, прежде чем скрылся в разбитых дверях парадного входа. Силач в броне с лёгкостью сорвал обе турели и бросил их на землю. Было заметно, что экзоскелету сильно досталось по замедленным движениям и висящей руке, но Олег внутри не матерился, а значит был невредим.

– Отделение, вперёд! – скомандовал я и зигзагами рванул вперёд – нельзя оставлять двоих товарищей вдвоём сражаться в здании. Оставшиеся в окнах орудия не смогли вести достаточно плотный огонь, и мы потеряли только одного бойца.

Внутри отделения банка никого не было. Я подбежал к окну и осмотрел сервоприводы одной винтовки. От управляющих рычагов тянулись тонкие тросики на шкивах и уходили в пол. Стало понятно, почему подготовительные ЭМИ удары не парализовали огневые точки – тут отсутствовала электроника. Оставалось найти паучков, которые дёргали за ниточки и выставить счёт за погибших, а заодно выяснить, на что они заменили камеры и сканеры, чтобы стрелять так метко.

– Ты видел это? – Рыбак оказался удивлён не меньше меня.

– Механика… Как Медведь?

– Ни царапины. Немного пиджак потрепали.

– Отделение! Занять первый этаж! – скомандовал я, – Сапёр ко мне!

Подбежал Егор Серебряков:

– Сапёр прибыл!

– Разворачивай свою "нюхалку" (устройство для поиска взрывчатки по запаху и электронным сигнатурам, прим. авт.). Пойдёшь с нами.

– Есть!

Парнишка быстро достал и активировал колёсного дрона. Машина заскребла шасси по полу, покрытому осколками, и двинулась к спуску в подвал, ловко преодолевая препятствия. У начала лестницы нашлась первая растяжка, которую Егор с лёгкостью обезвредил. Потом было несколько искусно замаскированных зарядов направленного действия. Наконец мы оказались в разграбленном хранилище, из которого вывезли все ячейки с данными для транзакций межпланетной торговли. Посреди металлического сейфа стояло инвалидное кресло, вокруг которого располагались агрегаты, куда присоединялось несколько десятков тросиков. Вместо обычных кнопок и сенсорных панелей для управления использовались рычаги. Я узнал в устройствах архаичные самодельные гидравлические машины, но нигде не было мониторов.

Единственный человек – маленький мальчишка лет двенадцати – находящийся в комнате отполз к дальней стене и целился в меня из пистолета. У него не было ног выше колена.

– Опусти оружие! – крикнул Рыбак, прицелившись в инвалида.

– Идите к чёрту! – противник выстрелил несколько раз, но промахнулся. Древний пистолет тихо защёлкал, когда закончились патроны.

Я выглянул из-за угла и бросился вперёд, увидев, что человек дрожащими руками вставляет новую обойму. Ему удалось перезарядиться, но вместо того, чтобы выстрелить в меня, приложил ствол к виску и замер, неспособный решиться. Я выбил оружие и посмотрел в заплаканное лицо. Безногий ребёнок выглядел жалко и теперь ревел в голос, размазывая слёзы с грязью по впалым щекам.

– Тебе сколько лет? – спросил Егор.

Мальчишка не ответил. Он закрыл глаза и… Я понял. Ясновидящий. Ему не нужны были камеры, чтобы целиться.

– Убейте уже меня… – потрескавшиеся губы шевелились с трудом, выталкивая сиплые звуки.

Я осторожно ощупал его: нет ли оружия или гранат. Поднял на руки почти невесомое худое тело. Он продолжал вздрагивать от плача.

– Куда мы его денем? – Егор не понимал, зачем я нянчусь со стрелком, убивавшем наших воинов.

– Штаб! Вызывает восемнадцатое отделение! У нас пленник! Он ясновидящий, возможно, телепат! – моя рация зашипела, но ответ я не разобрал, и пришлось подниматься наверх.

– Это ж сколько мы получим премиальных! – Серебряков замечтался и даже причмокнул. Рыбак ударил его кулаком по лицу и пошёл следом за мной.

Наконец получив ответ из штаба, что выдадут транспорт для эвакуации пленника, я раздал приказы и решил подняться на крышу, чтобы осмотреться.

– Малышок? Я смотрю тут в окрестностях кипят бои, – по голосу Лизы было ясно, что она ухмыляется.

– Ты уже над нами?! – меня раздражала её привычка действовать самостоятельно, – Здание заминировано, а сапёр только хранилище проверил!

Вместо ответа я услышал глухой хлопок и почувствовал вибрацию.

– Лиза? Мудрая Лиса?! Ответь! – ноги спотыкались на каждой ступеньке и не слушались. Моя боевая сестрёнка, с которой мы вместе учились почти двадцать лет не отзывалась. Я считал её своим лучшим другом, своим близким и родным человеком. Мы честно несколько раз пытались встречаться, но не выходило – слишком разные характеры. Может быть в будущем, когда повзрослеем… Она ведь молчит из озорства, чтобы я понервничал? Чтобы поиздеваться? Ведь так?

Последний коротенький пролёт лесенки перед дверью на крышу растягивается до сотни тысяч ступенек, но я рвусь вперёд и вверх. Замок оказывается запертым, хотя на самом деле было иначе. Это сон. Старый кошмар. Осознав это, я успокаиваю сердце и оказываюсь под ярким солнцем.

В тот день много лет назад Лизу накрыло взрывной волной, переломало рёбра и смяло лёгкие. Началась контратака, и мы даже не смогли вытащить ясновидящего. В тот день почти