Обитатели холмов - Ричард Адамс

— Если Падуб выполнит поручение, у нас будет крольчих сколько хочешь, а, судя по тому, что мне приходилось слышать о ручных кроликах, им не так-то просто выжить на воле. По-моему, все дело в том, что ты просто решил отличиться.

— Отличиться? — переспросил Орех. — Посмотрим, что еще скажут Шишак с Черничкой.

— Рисковать жизнью, своей и чужой, просто из удальства? — сказал Пятик. — Эти двое, конечно, пойдут с тобой. Ты ведь теперь Старшина. Только ты теперь можешь решать, что всем нам необходимо. В тебя верят. Пусть ты их уговоришь, но ничего это не докажет, а вот несколько мертвецов станут очень веским доказательством твоей глупости. Только будет уже слишком поздно.

— Ну ладно, — сказал Орех. — Я хочу спать.

На следующее утро Орех всем рассказал о походе на ферму и о своей затее, а Плошка почтительно поддакивал. Как и рассчитывал Орех, Шишак при одной только мысли о том, как он двинет на ферму освобождать сородичей, так и подпрыгнул на месте.

— Все будет отлично! — воскликнул он. — Блестящая мысль, Орех! Открывать клетки мне не по зубам, но Черничка все может. Плохо только, что ты сбежал от кошки. Кошка достойный соперник. Однажды моя мать подралась с этой зверюгой, и, скажу я вам, кое-что ей осталось на память — матушка выдрала у нее клок шерсти, будто осеннюю травку! Всех фермерских кошек беру на себя, да в придачу пару приблудных!

Черничка говорил более рассудительно, но и он, как Орех, как Шишак, втайне стыдился того, что отсиживается дома, в теплой норе, когда Падуб рискует жизнью, чтобы выполнить их поручение; и, услышав, как высоко ценят его за сообразительность, Черничка сразу же согласился.

— Наверное, больше никто и не нужен, — сказал он. — Говоришь, Орех, пес привязан и вряд ли сорвется? Если нас будет слишком много, в темноте мы только начнем мешать друг другу: кто-нибудь непременно отстанет, и потеряем время.

— Тогда возьмем Одуванчика, Плющика и Дубка, — сказал Шишак. — Остальные остаются дома Орех-рах, когда ты хочешь идти — сегодня ночью?

— Чем скорей, тем лучше, — ответил Орех. — Собери этих троих и все расскажи. Жаль, что идти придется в темноте — можно было бы взять Кехаара. Ему бы понравилось.

Но в этот вечер их надеждам не суждено было сбыться — в сумерки снова зарядил дождь, с севера подул ветер и принес из долины, от садовых изгородей, аромат цветущей бирючины. Орех сидел на обрыве до темноты. Наконец, примирившись с мыслью, что дождь до утра не кончится, он вернулся в „Улей“. Вся компания была в сборе и слушала сказку про Эль-Ахрайраха вместе с Кехааром, которого уговорили посидеть подальше от дождя и ветра, и когда Одуванчик закончил, Кехаар рассказал свою невероятную историю, удивившую и озадачившую всех до единого, — историю о том, как Фрит отправился путешествовать и за это время дождь затопил всю землю. Тогда человек построил огромную плавучую клетку, посадил в нее всех зверей и всех птиц, а когда Фрит вернулся, выпустил их на волю.

— Но ведь больше никогда ничего подобного не случится, Орех-рах? — спросил Плошка, слушая, как дождь снаружи шелестит в буковых листьях. — У нас-то такой клетки нет.

— Не бойся, Кехаар отнесет тебя на луну, Хлао-ру, — сказал Колокольчик, — а ты свалишься оттуда прямо Шишаку на голову, будто березовый сучок на морозе. Но сначала пошли, поспим.

Перед сном Пятик еще раз попробовал заговорить о налете.

— Наверное, нет смысла просить тебя отменить поход? — начал он.

— Послушай, — ответил Орех, — у тебя что; опять дурное предчувствие? Тогда скажи прямо. И решим, что и как.

— Никакого предчувствия нет, — сказал Пятик. — Но это не значит, что все в порядке Предчувствие ведь нахлынет, когда вздумается, — и совсем не всегда Я ничего не чувствовал ни перед встречей с лендри, ни перед нападением вороны. Если на то пошло, я понятия не имею даже, что там сейчас у Падуба. Может, все хорошо, а может, наоборот, плохо. Но вот ты и впрямь меня беспокоишь — только ты, остальные тут ни при чем. За последние дни ты стал какой-то, далекий, какой-то четкий и ясный — словно мертвая ветка на фоне неба.

— Ну, если ты думаешь, будто что-то может случиться только со мной, скажи об этом всем. Они решат, остаться мне или нет. Но знаешь, Пятик, лучше бы ты помолчал. Тебе, конечно, поверят, но все равно кто-нибудь да подумает, что я просто струсил.

— Разве из-за фермерских кроликов стоит рисковать головой? Почему бы вам не дождаться Падуба? Больше ведь ни о чем я и не прошу.

— Пятик, не лукавь. Неужели ты не понимаешь, что я хочу привести сюда крольчих именно до его возвращения? Послушай, что я тебе скажу. Я настолько привык тебе доверять, что обещаю принять все меры предосторожности. Я даже во двор не сунусь. Я останусь ждать на лужайке. Надеюсь, ты доволен?

Пятик ничего не ответил, и Орех мысленно вернулся к предстоящему налету, пытаясь предусмотреть все неожиданности, с которыми можно столкнуться во время возни у клетки или на обратом пути.

Следующий день выдался ясным, чистым, безоблачным; свежий ветер подсушил влажную еще траву. Как и в тот майский вечер, когда Орех впервые поднялся по этому склону, из-за перевала плыли облака. Высоко-высоко собирались маленькие барашки и постепенно затягивали все небо, точь-в-точь прилив — береговую отмель. Орех кликнул Шишака с Черничкой и повел к краю обрыва, откуда видно было маленький холм и ферму „Орешник“. Он показал, как туда добираться и как найти клетку. Шишак был в отличнейшем расположении духа. Предвкушение предстоящего дела будоражило больше, чем ветер, и он довольно долго прозанимался с Одуванчиком, Плющиком и Дубком, стараясь как можно точнее изобразить вполне вероятную встречу с кошкой, — при этом сам он был „кошкой“, а остальные старались сбить его с ног Орех, у которого после разговора с Пятиком все-таки оставался неприятный осадок, глядя на возившихся в траве приятелей, снова повеселел и, в конце концов, тоже увлекся игрой. Он набросился на Шишака, потом сам стал „кошкой“ и пытался изобразить ее, изо всех сил тараща глаза и потягиваясь — точь-в-точь как серая полосатка, которая встретилась им на ферме.

— Теперь, если нам кошка не попадется, будет просто обидно, — сказал Одуванчик и, дождавшись своей очереди, кинулся на упавшую буковую ветку, дважды царапнул ее когтями и отбросил в сторону. — По-моему, я очень страшный зверь.

— Встретишь, встретишь, местер Дуван, — сказал Кехаар, который неподалеку выискивал в траве улиток. — Местер Шишак хочет польшую сабаву. Хочет, чтопы фсе пыли смелые. Но кошка не сабава. Ее не видно, не слышно. Потом — памм! Она уже тут!

— Но и мы идем туда не на обед, Кехаар! — сказал Шишак. — В этом все дело. Мы же не собираемся там любоваться кошками.