Барнар — мир на костях 2 - Angor

— Ханна, спасибо вам… — монарх поднялся. — Вы тот самый меч правосудия! Если бы не вы, то скольких бы я ещё лишил жизни…

К нему подвели его гордого жеребца. Розгальд, не медля, уверенно вскочил в седло. И помчал во весь опор в Остбон, навстречу каре. Пришло время платить по счетам. Среди сильных людей не принято уклоняться от возмездия.

— Проводим короля в последний путь, — Правительница Саркена обратилась к своим воительницам. — На наших глазах закончится один из самых коротких, ярких и печальных правлений в истории.

Аливитянки, не торопясь, направились вслед за исчезнувшим уже из поля зрения Розгальдом.

Когда король прибыл в столицу, то первым делом сразу же пошёл к гроссмейстеру главного рыцарского ордена и во всём ему сознался, чем совершенно обескуражил того. Затем милорд попросил, чтобы его сразу же посадили в темницу и позвали прелата для исповеди.

Розгальда отвели в сырую камеру, где вместо кровати были две необтесанные доски, покрытые рогожей. Его Величество долго беседовал с духовным лицом, изливая всё, что держал в своей грешной душе.

Поздним вечером, священник покинул серые стены узницы, унося оттуда горячие, искренние слова раскаяния Розгальда. И для короля осталось последнее в жизни испытание. Прелат должен был сообщить шокирующую новость Её Высочеству. Так что правитель в напряжении ждал, когда супруга посетит его.

Тисса тем временем, ещё ничего не ведая о случившемся, сидела уставшая за книгой. Распущенные волосы слегка растрепанно спадали на плечи и грудь. На ней была белая длинная котта, поверх которой складками стелилось пышное серое сюрко.

Все боялись говорить ей правду первые. Так как имелись большие опасения, что она может от горя потерять дитя или снова слечь в постель. А при нынешних обстоятельствах, когда на рассвете Дорман лишится короля, особенно. Но это необходимо было сделать…

Ряса священника прошелестела по её покоям. Тисса очень злобно отреагировала на услышанное и чуть было не запустила в прелата книгу, не поверив ни единому его слову.

Её Высочество, не переодеваясь и нисколько не заботясь о своём неподобающем для королевы видом, почти бегом бросилась в камеру к мужу, по дороге громко крича на стражников, которые посмели заключить мужа. Она грозилась, что сама казнит их всех с первыми лучами солнца, а потому пусть убираются прочь, пока не поздно.

Она не верила, даже когда перед ней поспешно отворяли скрипучие двери темницы. Щеки её пылали яростным огнём.

Розгальд, издали услышав грозные речи жены, тоскливо улыбнулся. Он только сейчас осознал, как всё это время невыносимо скучал по ней, когда старался избегать встреч.

Увидев супругу, резво перешагнувшую через порог, он ощутил глоток свежего воздуха. Словно вновь стал человеком.

— Оставьте нас! — поднявшись на ноги Его Величество обратился к охраннику.

— Что ты им позволяешь, Розгальд? Что ещё за цирковые глупые представления? — она выпучила на него недоумевающие глаза.

— Тисса, послушай, прошу, остановись! — он взял её ладони в свои. — Всё… Что тебе сказали… Верно! Я и есть тот потрошитель… Я сорвался! И… Я отвечу за зло, что совершил!

— Ты не мог… — жена замотала нервно головой и вырвалась из объятий. — Ты бы не стал… Никогда!

— И столетние могучие горы могут рухнуть в один миг, — Розгальд опустил голову. Невыносимо больно было смотреть ей в лицо, говоря разрушительную правду. Но он сжал руки в кулаки и пересилил себя. — Ответь мне только на один вопрос сейчас. Ты бы смогла жить с убийцей невинных?

У Тиссы в горле встал ком. Король испугался за неё, что ей может стать дурно, и усадил супругу на грубую лежанку.

— Мне очень важно знать… — продолжил после минутного молчания, которое тянулось для него, как целая вечность.

— Нет! Не смогла бы! — резко изрекла она, пронзив его бушующим взглядом, сочетавшим все эмоции страдания разом.

— Если бы ты ответила иначе, то я бы был самым несчастным человеком в мире, — он уселся коленями на грязный пол возле её ног. — А сейчас я счастлив… Потому что ты самая идеальная женщина во Вселенной! И ты моя жена! Моя… Тисса, я очень виноват перед тобой! Виноват перед народом! Я знаю, что подвёл всех! Прошу тебя, завтра после казни распорядись продать моё личное имущество. И направь все деньги близким тех, кого я убил. Знаю, что это ничего не изменит… Но так будет лучшее… Лучше, наверное, только для остатков моей мерзкой души…

Тисса вскочила и залепила ему пощёчину впервые в жизни. И тут же бросилась покрывать место удара поцелуями.

— Прости! Прости!

— Всё в порядке…

— Замолчи! — закричала она, стараясь из последних сил не впасть в истеричное состояние. — Как ты мог?! Как ты смеешь оставлять меня одну? Мерзавец! Ты бросаешь меня! Неужели я заслужила это? — она разразилась слезами, чувствуя, что начинает задыхаться.

Тисса подошла к стене и со всей мочи ударила по ней ладонью. Рука сразу же покраснела. Розгальд подполз к ней, не поднимаясь с колен, и принялся целовать её щиколотки и ступни, задирая платье.

— Нет! Нет! Не говори так, молю! Ты заслуживаешь только самого лучшего, что есть на свете. Я подлец! Да! Всë так!

Королева начала пошатываться. Ей казалось, что она сейчас потеряет сознание.

— Я не могу… Не могу находиться здесь! Не из-за тебя, Розгальд, а из-за того, что знаю, что завтра ты умрешь!

— Тисса, постой! — правитель ухватился за её руку, когда она уже собиралась уйти. Та обернулась. Некогда розовое лицо супруги стало белее, чем снег. — Если когда-нибудь Конрад вернётся. То передай ему от меня личные извинения! Я хочу… Чтобы люди понимали… Я могу признать свои ошибки! Могу, Тисса! Стой! Это ещё не всё! Запомни… Не лей завтра слез по мне! Ты отдала мне свою любовь! Но… Когда меня не станет… То наступит время… Когда нужно отдавать свою любовь народу! Отдавать её всю! Лей слезы только по убитым мною невинным! Лей слезы по ним! Люди должны знать, что твоя любовь бесценна… Должны… Хотя я думаю, что они и так уже это знают. Они заслуживают любви… Не я! Никогда не стоит горевать, когда свершается справедливость… Запомни это!

Ледяная рука королевы выскользнула из его ослабшей хватки. Ее хватило только на то, чтобы кивнуть ему. Она ушла…

Глава 23

Забрезжил хмурый рассвет. В день казни мороз пробирал до костей. Никогда ещё в Остбоне не были забиты так все улицы, как в то утро. И это неудивительно. Никто ни единого раза не видел, чтобы король добровольно шёл на эшафот.