Опыт революционной борьбы - Эрнесто Че Гевара

Бой в Эль-Омбрито показал, как при определенных условиях можно было успешно атаковать противника, находящегося на марше. К тому же мы опять убедились в тактической выгодности нанесения удара по голове колонны с целью вывести из строя впереди идущих солдат. В результате те, кто шел сзади них, останавливались, не желая попадать под пули, сковывалось движение всей колонны и противник должен был отступить. Такая тактика постепенно обретала определенные формы и в конце концов стала всеобщей. Об эффективности ее говорило и то, что имелись случаи отказа солдат идти в голове колонны.

Соединившись с Фиделем, мы могли поговорить с ним о наших делах и успехах, которые хотя и были скромными, но тогда нам они представлялись значительными, если иметь в виду то огромное превосходство хорошо вооруженных правительственных войск над силами повстанцев. Примерно с того момента батистовские войска окончательно покидают Сьерра-Маэстру, и там лишь изредка отваживается появляться Санчес Москера – один из самых жестоких и вероломных офицеров батистовской армии.

Пино-дель-Агуа

После встречи с Фиделем, состоявшейся 29 августа, наши отряды в течение нескольких дней совершали марш. Вначале мы шли вместе, затем раздельно, с тем, чтобы вновь соединиться в районе лесопилки около Пино-дель-Агуа где, как стало известно, не было правительственных войск или, во всяком случае, имелся небольшой гарнизон.

План Фиделя был следующим: в случае если вражеский гарнизон окажется небольшим, атаковать и захватить его; если же силы противника будут значительными, провести мелкую вылазку с целью обнаружить себя. После этого отряд Фиделя должен был выступить в направлении Чивирико, а наш отряд – устроить засаду для противника, который попытался бы преследовать наши основные силы. В таких случаях в места, по которым мы проходили, батистовцы всегда сразу же направляли войска, чтобы показать свою силу и нейтрализовать наше революционное воздействие на крестьян.

В течение тех долгих дней нашего перехода от Дос-Брасос-дель-Гуайябо до места боя под Пино-дель-Агуа произошли разные события, основные участники которых имели отношение к последующей истории кубинской революции.

Одним из них было дезертирство братьев, Маноло и Попо Беатонов – местных крестьян, присоединившихся к отряду незадолго до проведения атаки на Уверо и участвовавших в ней. Впоследствии Фидель простит им их измену, и они вновь появятся в отряде. Однако они так и не избавятся от своей склонности к бродяжничеству и бандитизму. Уже после победы революции один из них, Маноло, убьет из-за некоторых личных мотивов майора Кристино Наранхо; ему удастся бежать из тюрьмы Ла-Кабанья и сколотить небольшую банду в том самом районе в Сьерра-Маэстре, где он когда-то воевал вместе с нами. Маноло Беатон совершит еще несколько преступлений, одним из которых станет убийство Панчо Тамайо. В конце концов Маноло и его брат Попо будут схвачены группой крестьян и расстреляны в Сантьяго-де-Куба.

Произошел и другой печальный случай. Один из бойцов, по имени Роберто Родригес, отличавшийся своей недисциплинированностью, за неподчинение своему командиру был обезоружен. Тогда он отнял револьвер у одного из своих товарищей и застрелился. Когда встал вопрос о его похоронах, то между мной и некоторыми бойцами возник спор, так как я возражал против того, чтобы ему были отданы последние воинские почести. Бойцы же считали, что Родригеса можно включить в список погибших и похоронить его по всем правилам. Я, в свою очередь, пытался доказать им, что самоубийство в наших условиях было делом нетерпимым независимо отличных качеств человека. Преодолев сопротивление некоторых бойцов, мы захоронили тело самоубийцы без всяких воинских почестей.

За день или два до самоубийства он рассказал мне о своей прошлой жизни. Роберто Родригес относился и числу очень чувствительных по натуре людей. Видно было, что ему, физически слабому человеку, стоило огромного труда приспособиться к нелегким условиям партизанской жизни, а также к воинской дисциплине, которая никак не вязалась с его строптивым нравом.

Спустя два дня мы послали небольшую группу в район Минас-де-Буэйсито для демонстрации своей силы, поскольку было уже 4 сентября. Группой командовал капитан Сиро Редондо. Вернувшись, они привели с собой пленного солдата по имени Леонардо Баро. Этот Баро в последующем играл важную роль в лагере контрреволюции. В течение довольно длительного времени Баро находился у нас. Однажды он поведал мне о том, что якобы у него заболела мать, и слезно умолял меня отпустить его домой повидаться с ей. Я поверил ему. Одновременно я пытался убедить, его придать своему освобождению политическую окраску: после свидания с матерью он должен был попросить политическое убежище в одном из иностранных посольств, заявить о нежелании сражаться против нас и выступить с разоблачениями против режима Батисты. С последним он не согласился, сказав, что не может клеймить батистовский режим, так как за него сражаются его братья. Мы сошлись на том, что Баро после предоставления ему политического убежища просто заявит о своем нежелании больше воевать. Мы отпустили Баро в сопровождении четырех человек, которым был дан строжайший наказ не встречаться ни с кем по дороге, так как к тому времени он был знаком со многими местными крестьянами, приходившими к нам в лагерь по разным делам. Кроме того, нашим товарищам было сказано, что весь путь до окраин Баямо они должны были проделать пешком. Там они могли оставить Баро и вернуться в лагерь другим маршрутом.

Однако сопровождающие пренебрегли данными им инструкциями. По дороге их видели многие из местных жителей. Эти товарищи даже провели в одном месте своего рода собрание, на котором представили Баро как освобожденного из плена человека, симпатизирующего партизанам. Затем они достали где-то джип и на нем отправились к Баямо. На пути к городу их перехватили батистовцы, и все четверо были расстреляны. Мы так и не узнали, был ли Баро лично причастен к этому преступлению или нет, но только спустя некоторое время он оказался в районе Минас-де-Буэйсито и явился к убийце Санчесу Москере. Вскоре этот негодяй стал доносить на всех знакомых ему крестьян, помогавших партизанам. Многих жизней стоила народу Кубы моя ошибка.

Через несколько дней после победы революции Баро был арестован и расстрелян.

Вскоре после этого случая мы спустились с гор и без единого выстрела вошли в деревню Сан-Пабло-де-Яйо. Поблизости не было никаких батистовских войск. Местные жители встретили нас с распростертыми объятиями. Мы завязали знакомство с некоторыми из крестьян и закупили у местных торговцев все, что могло поместиться на четырех грузовых автомашинах, которые они сами же и раздобыли для нас, Все было куплено в кредит, и торговцы получили наши расписки. Тогда же мы познакомились с Лидией Досе, ставшей впоследствии нашим близким товарищем. До самой своей смерти она отвечала за связь повстанцев с внешним миром.

Переправить купленные товары из Сан-Пабло-де-Яйо в лагерь оказалось чрезвычайно трудным делом, так как дорога из этой деревни к району нашего расположения Пико-Верде шла круто вверх через рудник Ла-Кристина, и только машины с двумя ведущими осями и не очень груженные могли добраться туда. Наши же грузовики сломались в пути, и нам пришлось перекладывать весь груз на мулов и спины людей.

В те дни из отряда ушли по разным причинам еще несколько человек. Одного из них мы сами изгнали за то, что он, находясь на посту во время нашего пребывания в деревне Сан-Пабло-де-Яйо, напился и поставил под угрозу жизнь всех наших товарищей. Другого, по имени Хорхе Сотус, – бывшего командира взвода – Фидель послал с поручением в Майами.

В действительности Сотус никогда не мог привыкнуть к условиям партизанской жизни, и бойцы не любили его, так как по характеру он был деспотом. В его карьере были взлеты и падения. В Майами Сотус проявлял колебания, если не сказать хуже. Позже он вернется в наш отряд и ему простят его прошлые ошибки. Во времена Уберта Матоса он предаст нас и его приговорят к двадцати годам тюремного заключения. При содействии одного надзирателя ему удастся бежать из тюрьмы и добраться до Майами. Там, готовя катер для пиратского вторжения в кубинские территориальные воды, он погибнет в результате несчастного случая: кажется, его убьет током.

Среди товарищей, покинувших нас в то время, был и Марсело Фернандес, который после довольно продолжительного пребывания в Сьерра-Маэстре возвращался на свою прежнюю подпольную работу координатора городских ячеек «Движения 26 июля».

Мы достигли Пино-дель-Агуа 1 сентября. Пино-дель-Агуа – это небольшая деревушка, расположенная около лесопилки посреди леса у самого подножия Сьерра-Маэстры. В то время ее хозяином был испанец, и у него работало несколько рабочих. Батистовцев в деревне не было, и мы остановились в ней на ночлег.