Телекинез - Дмитрий Кожущенко

— Паша, Паша, не гони так быстро, я за тобой не успеваю, вернись, подбери меня. Причём тут электроны?

— Это явление в квантовой физике называется квантовой не локальностью, а соответственно, все координаты всех вещей относительны — иллюзорны. Это можно сравнить с тем, как мы видим свет от звёзд, которые на уровне материи уже распались давно, мы всегда наблюдаем следствие, а не причину. Такое наблюдение и рождает мысль о том, что существует время! Потом эта мысль укрепляется верой в неё многими и превращается в культ — эгрегор.

— Нет, всё напрочь не так! — Кричал Рома на Пашу.

— От эгрегора мы становимся зависимы, так как создали его, и он по объёму и энергии веры в него стал превосходить нас же. Попробуйте разубедить все семь миллиардов людей в том, что время существует! Эгрегор времени разветвлён и включает в себя, например, биологическое время, или период полураспада. Настоящее время это пульс Вселенной (ритм, повтор, спираль, круг) как вдох и выдох, как жизнь и смерть. Этот пульс рождается из двух противоположностей и замеряется как…

— Заткнись! Ты вообще физику учил? — Рома вышел из себя. — Ты несёшь такую околесицу, что уши вянут! Ты не хочешь даже разобраться, как следует в том, о чём говоришь. Как так можно?!

— А ты не хочешь меня понять на том уровне, на котором я тебе говорю. Разобраться я не хочу, я хочу съесть кусочек рафинада. — Алфавит потянулся к сахару, лежавшему на столе, и взял несколько кубиков.

— Павлик! — Грозно обратился к Алфавиту Виталик, сидевший у костра и следивший за водой в кастрюле. — Перестань жрать сахар! Завтра поедем аскать, купим тебе пару пачек, но сегодня не прикасайся к нему. Там всего на пять-шесть кружек чая осталось.

— Хорошо-хорошо, я один кусочек съел. Смотри, я обратно всё положил.

— Вот и не бери больше. Ром, подставляй кружки.

Когда чай был разлит, Вася сел рядом с Дэнчиком и заговорил в полголоса:

— Представляете, этот придурок взял почти все продукты и раздал их на третьей лагуне. Решил с похмелья начать жить заново, с чистого листа и первым делом стал творить добрые дела за наш общий счёт. Джинсы мои с фонариком унёс туда же.

— Это какой из придурков-то? — Спросил Денис.

— Тот, который пьяный всю дорогу. А Алфавит — не придурок, он юродивый местный, если не претворяется, конечно. Иногда очень даже интересные вещи рассказывает, жаль, только не по заказу и заткнуть его вообще не возможно, о чём бы он не говорил.

— И зачем Рома раздал еду? — Спросила Катя.

— Лёлик, тут новые соседи интересуются, зачем ты сбрил усы? — Крикнул Вася.

— Чего? — Недоумённо переспросил Рома, который всё это время продолжал спорить с Пашей.

— Я говорю, ты зачем, Рома, раздал весь хабар, что плохо лежал по стоянке и всю еду вынес на третью лагуну?!

— Да ну тебя. — Вяло огрызнулся Рома.

— Молнию, хоть почини на Светкином рюкзаке, нам завтра в Геленджик ехать.

— Где он лежит? Сейчас починю. — Виновато ответил Рома.

Вася указал небрежно на свою палатку и продолжил разговор с Денисом.

— Я это к чему, у нас на ужин ничего нет. У вас, я видел продуктов много, давайте сегодня покушаем за ваш счёт, так сказать, а завтра мы вам принесём, что попросите. Идёт?

— Да не вопрос. — Ответил Дэн. — И не надо нам ничего приносить, вы помогите только пакеты дотащить из лагуны сюда.

— А у вас сахар есть? — Спросил Паша, заглядывая в лицо Денису.

— Есть. — С усмешкой ответил Дэн и жестом предложил отправиться за вещами прямо сейчас.

Помогать пошли все кроме Паши-Алфавита и Ромы.

16. Архитектор

После перетаскивания всех вещей, Катя с Денисом стали размещать пакеты в своём новом жилье.

— ААААаааа!!! — Внезапно закричала Катя. — Там что-то бегает. Дэнчик, оно у меня по ноге пробежало!

— Тише ты! — Решительно скомандовал Денис. — Если будешь дёргаться, ужалит.

— Что это за тварь такая?!

— Это маленькая зелёненькая сколопендра. Не паникуй, сейчас мы её найдём и отпустим на свободу. — После этих слов Денис стал вытаскивать всё содержимое палатки и тщательно проверять.

Катя уже успела вылезти из палатки и отбежать на несколько метров.

— Мы так однажды вернулись с родника в прошлом году. — Картаво заговорил Рома. — Под дождём по темноте шли, промокли до нитки, на тропинках поскальзываемся, падаем… Залазим в палатку, а мы вчетвером жили в огромной такой палатке, и тут я краем глаза замечаю гигантскую сколопендру. Мы также как сейчас, всё из палатки выкидываем, просматриваем, а снаружи ливень тропический просто. Всё вытащили, нет нигде сколопендры. Я фонариком свечу по палатке и замечаю движение на стенке, а потом тишина. Дрянь эта чёрная, дно палатки тоже, батарейки севшие — не видно, в общем, ничего. Даже когда замечаешь сколопендру, это ещё не успех: они бегают с бешеной скоростью. Уж не знаю как, но мы её поймали и кинули на камень. Сколопендра оказалась примерно двадцать сантиметров в длину, я думал, что такие только на Ямайке водятся. Я в берцах был, попробовал раздавить, но у неё хитиновый панцирь. И сколько я на ней не прыгал — она не давится. Потом мне топор пацаны подали, и я её рубить начал, а она в сторону палатки бежать пытается. Я её на пополам разрубил и смотрю: эта тварь продолжает ползти, в смысле их две теперь стало! Я так запаниковал, что начал её шинковать как тёща лук — быстро-быстро так, а сам всё это время ору как резаный. Друзья тогда решили, что она меня ужалила. Они в период размножения если ужалят — температура в сорок градусов два-три дня держаться будет, сердечника и убить может.

— Ну, спасибо тебе. — Проговорила Катя. — Я теперь точно спать не смогу.

— Дайте кружку, скорее! — Крикнул Денис.

Вася тут же подбежал и дал Дэну кружку.

— Вот, смотри какая. Маленькая совсем, они сейчас не опасны. — Денис показывал пойманного зверя на расстоянии.

Он накрыл кружку куском прозрачного пакета, но от этого сколопендра не казалась Кате приятнее. Пришлось скинуть опасного хищника с обрыва.

— Была тут девочка месяц назад. — Продолжил Рома. Ей тут очень нравилось, но она до обмороков боялась сколопендр. Жила неделю в гамаке.

— Если вы меня послушаете, я научу вас. — Заговорил Паша-Алфавит после затяжного молчания. — Я хочу научить вас, как не потерять друг друга в городе. Суть в том, что, если вам это нужно — вы всегда друг друга найдёте и не будете переживать, что потеряетесь.

— Ты только что придумал телефон, да? — Попробовал перебить его Рома. Но Алфавит сделал вид, что не заметил этого и продолжил.

— Как на белом свете можно потеряться? Это как если бы Бог потерялся бы внутри Бога. Но Бог на букву Б по алфавиту. Бухой Омский гопник. А я — Архитектор, потому что в одном из трипов я смешал грибы и крапалёк тусиайки.

— Что такое тусиайка? — Спросил раскосый Виталик.

— Тусиайка, это самое важное изобретение одного русского химика, который, живя в Америке в шестидесятых, открыл экстази. Она же МДА, она же ИФЦ, у неё много имён. — Архитектор забыл чему хотел научить своих слушателей.

— Расскажи лучше о себе. — Попросил его Виталик. — У тебя это так интересно получается. Ты великий архитектор из Омска, который построил Ом-ск, что было потом?

— Но построив Омск, я понял, что построил и весь алфавит. Потому что я задумался, а кто такой архитектор? Архитектор — слишком большое слово. Поэтому я понял, что нужно усечь всё лишнее и оставить только букву А. И потом я буквально спросил, а откуда же А пошла, что до неё было? И понял, что до неё была арка архитектора, а под аркой эхом бесконечно повторяется звук «ОМ», который каждому знаком, он и был аркой Архитектора. Он самокопировал сам себя. Вот такова базовая структура нашего семимерного, семимиллиардно уровневого мира.

— Ничего, так. — Одобрительно кивнул Денис. Он, в отличие от Кати, явно понимал о чём речь.

— А потом я соединил это ещё с понятием «начало жизни» и понял, что в алфавите в словах альфа и вита, уже заложен ответ на все вопросы. То есть, каждый человек мыслит шаблонно, у каждого в голове есть матрица — алфавит. И по этому, когда я говорю, «меня зовут Паша» — это не я говорю голосом, а человек собирает внутри себя М, Е, Н, Я, З, О, В, У, Т… и так далее. Мы все копии друг друга, частички изначально целого, но потом разбитого общего зеркала, которое зеркалом мира являлось. И теперь все мы — осколки зеркала, пытаемся собраться, что бы стать Бог-ом. Что бы стать единым целым.

— Если мы осколки отражающие мир, то где же сам мир? — Не выдержал и перебил его Рома.

— А матрица внутри матрицы, большое в малом. Зеркало на букву З, а я Архитектор, я собрал алфавит от А до Я. — Ловко съехал он, снова прикинувшись, что не услышал вопроса. — Всё дело в шабло-нах. Человек, мыслящий в категориях алфавита, всегда является раб-ом, потому, что настоящее мышление — это пустота. Мне вдруг внезапно захотелось поесть сахарку, можно, я возьму кубик?