Очарованная - Бет Чиотта

И Лулу, расхрабрившись от отчаяния, выложила свои карты на стол:

— Вот что, Мерфи. Я хочу еще раз поразвратничать с вами. Я хочу испытать снова то, что испытала сегодня утром — тот мощный, пронизывающий насквозь поток желания. У меня в жизни был только один мужчина, и я… я никогда такого не испытывала.

Мерфи откинул голову назад, стукнувшись о стену.

— Я пережила самый потрясающий оргазм, и…

— Вы — что? — Он еще крепче стиснул ее запястья и бросил на нее взгляд, от которого она едва удержалась на ногах. — Так вот отчего вы дрожали. Вы тогда кончили.

Лулу от испытанного унижения стало жарко. Бесстрашие явно не для малодушных и не для пугливых ископаемых.

— Я понимаю, это смешно. Наверное, это не так, как если бы у нас с вами… ну, это… была настоящая близость.

— Вы меня с ума сводите, вы это понимаете?

Лулу подняла глаза и простодушно на него посмотрела.

— Я вижу, вы пытаетесь быть джентльменом, но если вас ко мне влечет, то оставьте все это. Я хочу почувствовать вкус к жизни и испытать вожделение, Колин. Простите, что у меня все так неловко получилось, но агрессор из меня никакой.

В следующий момент все резко изменилось: одним проворным движением Мерфи прижал Лулу к твердой стене, навалившись на нее всем своим тяжелым телом. Губы Мерфи хищно изогнулись.

— А из меня хороший.

Лулу почти перестала соображать. Тело завибрировало в предвкушении. Пальцы Мерфи скользнули по ее ключице, между холмиками грудей, спускаясь ниже… ниже. «Дыши, Лулу, дыши».

Его палец проник под трусики у нее на талии, губы коснулись ее уха.

— Поразвратничать?

— Уточняю: здесь и сейчас, — проговорила Лулу, прерывисто дыша. Голова и язык почти не повиновались ей. Жар, исходящий от Мерфи, тяжесть его тела и его запах сводили ее с ума. Или это его губы, теребившие мочку ее уха, лишали ее рассудка. «Да, — подумала Лулу, закрывая глаза, — похоже, что крыша от этого совсем поехала». Она ждала, что он стянет с нее трусики, и приготовилась к бурному сексу — ведь она этого хотела.

Но Мерфи, как видно, решил помучить ее. Наверное, он не вполне понял, что значит «поразвратничать». На Лулу из одежды почти ничего не осталось, тогда как он был полностью одет. Однако, когда она попыталась исправить это упущение, он положил ее руки себе на плечи и отвлек ее одним из своих классных поцелуев. Лулу вцепилась в него. Голова шла кругом, а ноги отказывались держать ее.

Лишь только Мерфи прервал поцелуй, Лулу с жадностью глотнула воздух, пытаясь восстановить дыхание и способность соображать. Да, вот так. Он откинул с ее лица прядь волос, наклонил ее голову к себе и приник своими теплыми губами к ее шее сзади, слегка дотронувшись до нее языком. Казалось, время остановилось, пока они так стояли, крепко прижавшись друг к другу. Еще один поцелуй в ложбинку на шее. Еще одно легкое бесстыдное прикосновение языком. Он тихонько прикусил ее ладонь, а затем принялся — о сладкое томление, — слегка покусывая, прокладывать поцелуями дорожку от внутренней части ее запястья к сгибу локтя. Сердце забилось еще стремительнее, и Лулу поняла: он касается точек, где чувствуется биение пульса. Сколько их? Лулу не помнила. Еще два прикосновения языком, и… ее память отключилась.

— Лимоны, — прохрипел Мерфи. — Ты с самого первого дня мучаешь меня этим своим фирменным запахом. — Он бросил на нее шутливо-сердитый взгляд, ласково поглаживая пальцем нежную кожу у нее на запястье. — В каких еще местах ты душишься этим парфюмом, детка?

Лулу вспомнила день их знакомства, и слова застряли у нее в горле. Неужели уже тогда, с самой первой минуты их встречи, его влекло к ней?

Мерфи осыпал поцелуями, легко касаясь языком, ложбинку между ее грудей, потом накрыл одну из них ладонью, и у Лулу внутри взметнулись фейерверки. Закусив нижнюю губу, она подавила рвущееся из груди «Да!»

Мерфи стискивал готовые к ласкам бутоны ее грудей, теребил их губами, постепенно сползая все ниже и ниже к ее животу. По телу Лулу прокатились волны вожделения. Его язык коснулся лунки ее пупка. «Здесь не слышно пульса», — мелькнуло в затуманенном сознании Лулу, но что за разница? И вот ее трусики были сорваны, а Мерфи оказался перед ней на коленях.

Он с поразительной ловкостью и изобретательностью ласкал языком самые потаенные закоулки ее тела. Из груди Лулу вырвался стон. Одной рукой Мерфи удерживал ее, не давая сползти вниз по стене, а другой исследовал влажные складки ее плоти.

Пожалуй, он все-таки знает, что такое «развратничать».

Это была последняя вразумительная мысль Лулу перед тем, как тело ее взорвалось и забилось в сумасшедшем оргазме.

Лулу закричала в экстазе, и Мерфи испытал восторг и удовлетворение одновременно. Ого! Она оказалась очень отзывчивой на ласки, ей потребовалось совсем чуть-чуть. Его бы хватило еще на час, а она и двух минут не выдержала. Мерфи ощутил, как обмякло тело Лулу, и, перекинув ее через плечо, понес в спальню. У него была эрекция, его одолевало бешеное желание.

Он хотел обладать Лучаной Росс — и ее телом, и ее душой.

Помня, что она просила бурного, безудержного секса и хотела ощутить пронизывающий насквозь поток желания, помня, что ей хотелось поразвратничать — Господи, помоги! — он бросил ее на кровать и велел лежать смирно. Он срывал с себя одежду, буравя голодным, жадным взглядом роскошные, плавные изгибы ее кремового тела.

С застенчивой улыбкой на губах, но с нескрываемым восторгом Лулу смотрела на его эрекцию.

— Зачем мы пришли сюда? — спросила она. Мерфи безошибочно уловил в ее тоне разочарование.

Он выдвинул ящик тумбочки возле кровати и показал ей пакетик с презервативом, который вытащил оттуда.

В глазах Лулу промелькнуло что-то. Не то раскаяние, не то сожаление.

— Не бойся, что я забеременею.

Наверное, она принимает контрацептивы. Уж не думает ли она, что он будет меньше о ней заботиться, потому что она приняла меры предосторожности сама? Мерфи почувствовал, как время играет против них. Да какого черта? Он надел презерватив и упал в постель, привлекая к себе Лулу.

— Есть и другие причины для безопасного секса, детка. — Он уткнулся носом в ее шею, потеребил мочку ее уха, поглаживая ее изумительное тело, стараясь вновь довести себя до подходящей температуры.

— Я знаю. Но у меня всего-то и был один мужчина. Я ему не изменяла, и он мне тоже, — удалось выговорить Лулу между вздохами наслаждения. — Я просто хотела, чтобы ты знал.

Это ее признание в том, что она была близка только с одним мужчиной, потрясло Мерфи и заставило еще больше дорожить этой женщиной. Однако в этот момент ему меньше всего хотелось углубляться в историю их сексуальной жизни. То есть в историю его сексуальной жизни. У Лулу ее попросту не было. Один мужчина, причем не кто иной, как муж, истории, по его мнению, не делает. Для Мерфи Лулу была почти девственницей.