Пятый крестовый поход - Сергей Евгеньевич Вишняков

хозяин? – с нетерпением спросил оруженосец, лишь только де Мо переступил через порог.

– Сказал то, что посчитал нужным. Они теперь меня обожают!

– Так вы сделали из змееныша героя? – с отвращением проговорил Ариберт.

– Да! А теперь оставь меня одного.

Ариберт не сдвинулся с места.

– Ты что, не слышал? Я хочу побыть один! Пошел вон!

– Гм! Вы необычно взволнованы, хозяин. Вам приглянулась графская дочка?

– Пошел к черту! Я хочу спать!

– А! Ну, теперь все понятно! Мне нравится ваша затея. Здорово вы придумали! Все-все, я ухожу. Оставляю вас с вашими мечтами и вожделением! Ха-ха!

– Убирайся! – Де Мо пинками выпроводил хохочущего оруженосца и бросился, не раздеваясь, на постель.

– Боже! – шептал он, сминая подушку. – Кристабель, как ты прекрасна! Я желаю тебя! Проклятье!

Де Мо вскочил и, подойдя к окну, раскрыл ставни. Ветер разогнал тучи, и месяц стоял высоко в черном, без единой звезды, небе. Барон закрыл глаза, и ему ясно представилась пышная, покрытая красным атласом постель. А на ней – она, обнаженная и нестерпимо желанная. Ему показалось, что он подходит к ней, садится рядом и начинает ласкать ее грудь и бедра… Она закидывает свою стройную ножку ему на плечо, и из полуоткрытых губ Кристабель вырывается стон.

Де Мо понял, что еще немного, и он не сможет с собой совладать. Он открыл глаза и полной грудью вдохнул холодный ночной воздух. Это немного отрезвило его. Во тьме ему показались ее глаза, такие большие и ласковые. Нет, это всего лишь свет факелов стражников.

Сон стал одолевать барона, но, несмотря на это, он отметил про себя чувство переполнения в груди, какой-то непонятной радости и тесноты комнаты, желания отодвинуть стены до бесконечности. Упав на кровать, засыпая, де Мо вновь увидел обнаженную Кристабель, но это длилось всего секунду. Она исчезла, и остались только ее глаза. Глаза превратились в белые крылья, которые с каждым взмахом уносили де Мо куда-то в неизвестность.

Глава восемнадцатая. В Париже

На следующее утро, позавтракав с семьей Ла Мэр, барон де Мо покинул Шос. Он уезжал со спокойным сердцем, ибо знал, что вскоре вернется и его будет ждать самый радушный прием. К тому же перед самым отъездом он в разговоре с глазу на глаз с графом очень восхищался его дочерью и выразил «свою безумную мечту, каждый день, каждую минуту видеть рядом с собой Кристабель – лучшее создание Господа Бога – и возносить Ему за это неистощимую хвалу». Теперь, после того как уладятся дела с наследством, де Мо твердо решил вернуться в Шос и попросить руки молодой графини.

А тем временем граф Роберт, полностью покоренный де Мо и проглотивший наживку, которую тот ему бросил, решил поговорить о бароне с Кристабель. Это было как раз после отъезда барона.

– Как ты находишь господина де Мо? – спросил граф, гуляя с дочерью по облетевшей листве сада.

– Он был другом Оливье, сообщил нам о его последнем дне… Я уважаю господина де Мо и бесконечно ему благодарна. Думаю, то же скажете и вы?

– Да, конечно, но я имею в виду нечто другое.

– Что же? Объяснитесь, батюшка.

– Ты уже взрослая, Кристабель, но твое затянувшееся пребывание в монастыре и воспитание, полученное там… Словом, тебе пора думать о замужестве…

– Что вы, батюшка?! Уж не в женихи ли вы прочите мне барона де Мо?! – удивленно воскликнула, останавливаясь, Кристабель.

Граф тоже остановился и пристально посмотрел на дочь.

– Тебе не нравится барон?

– Ну да, он недурен собой, богат, имеет связи при дворе, состоит в свите самого государя, но…

– Что «но»?

– Не знаю, конечно, Оливье не мог выбрать себе в друзья дурного человека, да и все поведение барона говорит об обратном, но вы не обратили внимание на его взгляд? Это взгляд волка. Господин де Мо не так прост, как нам кажется, как нам это он показал. Батюшка, ведь мы знаем о нем только то, что он сам рассказал! Кто поручится, что все это правда? Я ваша дочь и должна буду подчиниться вашей воле в любом вопросе, но умоляю, не принимайте быстрых решений! Подождите! Если барон Франсуа де Мо человек хороший и все, что он говорил о себе – правда, я, так и быть, откажусь от своих ничем не обоснованных подозрений и выйду за него замуж, хотя и не хочу этого.

– Ты умная девочка! – качая головой, сказал граф. – Ты права. Барон обещал вернуться, тогда мы все хорошенько и выясним. Ты единственное любимое дитя, которое у нас с твоей матушкой осталось, и мы хотим, чтобы ты была счастлива!

Кристабель улыбнулась и обняла отца.

Прошел месяц. Барон де Мо не появлялся в Шосе, и от него не было никаких вестей. О нем понемногу забыли. Зима принесла скуку и тоску. Дни в замке тянулись медленно, рутинно. Кристабель, привыкшая в монастыре к такой жизни, сейчас, в родном доме, чувствовала себя птицей в клетке.

И тут пришло письмо от барона. В нем он тысячу раз извинялся, что не смог заехать на обратном пути – спешные дела ждали его в Париже. Теперь же он приглашает всю семью Ла Мэр к себе в гости в Париж, где намерен устроить их встречу с королем. Отец, мать и дочь были очень рады письму. Наконец-то разрешатся все подозрения по поводу барона, Кристабель впервые увидит Париж, и смена обстановки всем пойдет на пользу. Ла Мэр тут же стали собираться в дорогу.

На следующий день, в сопровождении нескольких слуг и конных стражников, они отправились в Париж. В письме было сказано, чтобы они обязательно сделали остановку в Орлеане. Граф распорядился так и поступить. И не зря. В Орлеане их встретил барон де Мо. Он был в расшитом золотом камзоле, застежку плаща украшал рубин, а на голове элегантно сидела шляпа с алым пером. Он был не один. С собой де Мо привел до полусотни человек – слуг, сокольничих, трубадуров, бродячих артистов. Все они развлекали семью де Ла Мэр, пока она гостила в течение двух дней в доме де Мо близ городской ратуши. Барон был не надоедлив, учтив и ни словом, ни вздохом не намекал о своих чувствах к Кристабель. Это нравилось девушке и ее родителям. Он рассказывал им о короле, его жене – Бланке Кастильской, о наследнике – принце Людовике, о Симоне де Монфоре – герое Альбигойской войны. Потом граф де Ла Мэр в свою очередь рассказал, какую роль этот последний, сыграл в судьбе их семьи. В общем, атмосфера в общении