Истребитель снайперов - Иван Стрельцов

Альфовцы рассеялись по двору, окружив сарай, из которого во все стороны палили засевшие там боевики. Как загнанные звери, они готовились дорого продать свои жизни, но в этот раз с ними церемониться никто не собирался.

— Давай «шайтан-трубу», — приказал командир группы одному из бойцов.

Тот понимающе кивнул и опрометью бросился к стоящему на улице БТРу. Уже через минуту он вернулся, неся тяжелый гранатомет «РПГ-7» с толстой боеголовкой, похожей на бочонок изобарической реактивной гранаты.

Командир взвалил гранатомет на плечо и, подобравшись к углу дома, включил портативную рацию, сказал сидящему на противоположной стороне двора бойцу:

— Серега, отвлеки их на себя.

— Понял, сделаю, — прохрипел в динамике наушника голос Сереги. В следующую секунду загрохотала пара автоматов, чеченцы тут же ввязались в эту дуэль…

Командир спецназа выглянул из-за угла и, почти не целясь, выстрелил из гранатомета. С тыльной стороны трубы вырвался сноп реактивной струи. Тяжелая граната с объемно-детонирующим зарядом врезалась в стену сарая, проломив ее, и взорвалась внутри.

Огромный столб огня поглотил строение, в небо взметнулись обломки шифера, стропил и прочих стройматериалов. Когда дым рассеялся, стало ясно, что этот бой закончен.

Вскоре стихла стрельба и в других местах поселка. Еще через полчаса бойцы спецназа стали свозить на центральную площадь трупы боевиков, многие из которых до неузнаваемости были изуродованы взрывами гранат.

Среди разложенных в один ряд убитых Нияз Куралов узнал бородатое лицо Руслана Калгаева с подпаленной бородой.

— Попытались огрызнуться, да хорошо, что с нами был минер. Он их враз успокоил направленным взрывом, — объяснил командир группы «Витязь», подошедший к майору.

Тот понимающе кивнул, потом повернулся к застывшим статуями старейшинам и громко сказал с кривой ухмылкой:

— Вот и бандиты, подло забравшиеся в ваш поселок.

Старики ничего не ответили, но неподалеку в одном из домов раздался протяжный женский плач, очень похожий на волчий вой.

С каждым днем становилось все жарче. От этой проклятой жары, вездесущих мух и неприятной на вкус (из-за дезинфицирующих таблеток) воды Рене просто сходил с ума. Ему уже казалось, что он не выдержит, наплюет на все и уедет, но Максимилиан пообещал разнообразие общения, пейзажей и наконец поездку к теплому морю с шикарным номером в лучшей гостинице, как это было в Амстердаме после пластической операции.

Рене поддался уговорам пылкого любовника и вскоре пожалел о своем малодушии. Смена пейзажей на самом деле оказалась мотанием по пыльным дорогам между блокпостами и опорными пунктами. Иногда даже на броне боевых машин среди пыльных, потных солдат-срочников и контрактников. Несмотря на неприятный запах, исходящий от этих воинственных мужланов, некоторых Рене находил даже очень и очень… Сильные, мускулистые, они запросто могли дать фору пивному брюху Максимилиану. Правда, даже легкого флирта нельзя было позволить по двум причинам. Во-первых, Россия значительно отстает в этом отношении от развитых стран Европы, где на однополую любовь смотрят с пониманием. И за один невинный намек здесь запросто можно схлопотать по роже. А во-вторых… Во-вторых, он любит Максимилиана.

Двое суток они просидели на одной из военных баз под Шатоем, и ему снова приходилось фотографировать изуродованный мощной пулей труп женщины и ее оружие. А вечером под диктовку Максимилиана, устроившись с ноутбуком на коленях, печатать очередную статью о Кавказской гражданской войне. Статья после прочтения получала несколько правок автора, затем отправлялась по Интернету к издателю в Амстердам.

Рене надеялся, что на следующий день они вернутся в Грозный. Он мечтал о журналистском вагоне, который, несомненно, был лучше душного блиндажа, и там можно было хотя бы элементарно смыть с себя пыль и пот. После чего, запершись в своем купе, остаться одному или с Максимилианом. Но уехать почему-то не получилось, Максимилиан целый день пропадал на стрелковых позициях, потом ездил о чем-то договариваться в комендатуру Шатоя. Явился только к вечеру, усталый и под хорошим хмельком, что в последнее время случалось с ним все чаще. Кое-как раздевшись, он тяжело упал на жесткий топчан, через несколько секунд огласив низкие своды блиндажа мощным храпом.

Утром, бросив несколько таблеток «Алкозельца» в алюминиевую кружку с водой, Максимилиан с жадностью осушил ее и снова рухнул на свой лежак. Несколько минут он лежал неподвижно, потом открыл глаза и посмотрел на Рене, но нежный и утонченный любовник обиженно отвернулся.

С трудом поднявшись и натянув на себя одежду, Максимилиан молча вышел из блиндажа и направился в штаб базы. Вернулся он довольно быстро, в хорошем расположении духа, радостно потирая руки:

— Собирайся, дорогой, нас зовет труба!

— Возвращаемся в Грозный? — с надеждой спросил Рене, хотя в глубине души ему хотелось услышать другое: «Нет, летим в Амстердам, Люксембург, Париж… Куда угодно, только в цивилизацию». Но услышал совсем другое.

— Нет, — с усмешкой сообщил Максимилиан. — Здесь недалеко, в сорока километрах, в поселке Краснокирпичный, была проведена спецоперация. Федеральные войска уничтожили банду Руслана Калгаева. Это один и наиболее кровожадных бандитов, на его совести не только жизни русских или кавказцев, но и англичан и новозеландцев из Красного Креста.

— Зачем тебе все это надо? — Рене устало опустился на край своего лежака, охватив голову руками, его плечи мелко задрожали от слез бессилия.

Максимилиан осторожно присел рядом, несколько секунд он сидел молча, потом склонился к уху Рене и тихо произнес:

— Я думал, для тебя это будет сюрприз.

— Какой еще сюрприз? — спросил сквозь слезы утонченный любовник.

— Телекомпания Би-би-си заключила со мной контракт на сто тысяч фунтов, чтобы я снял фильм о чеченской войне.

— Но ты ведь не тележурналист.

— Какая разница, — усмехнулся Максимилиан. — Видеоматериалы я купил у наших коллег с Российского телевидения и у этих охотников за сенсациями — стрингеров. Но главное, что закадровый текст будет мой. И это еще не все, на днях со мной по Интернету связался крупнейший голландский издатель. Они готовы мне заплатить сто пятьдесят тысяч евро за книгу о партизанской войне в Чечне. Особенно их интересуют методы русских сил специального назначения. Все это выглядит так, будто у публики значительно поднялся интерес на волне международной борьбы с терроризмом, но, я думаю, этот заказ сделала военная разведка. Хотя, если честно, мне абсолютно плевать. Как говорили древние римляне, собирая налог с дерьма, «деньги не пахнут». Ты понимаешь, милый, какие это деньги, почти триста пятьдесят тысяч евро? На эти деньги мы запросто сможем отправиться на нашей яхте в кругосветное путешествие и увидеть страны, где нет ни войны, ни убийств, ни крови.

— Только море и мы вдвоем, — поддержал мысль своего любовника Рене.

— Вот именно. Осталось ведь совсем недолго. А потом мы будем проводить все время в свое удовольствие, любоваться пирамидами, пальмами, древними храмами и тому подобными чудесами.

Вытерев слезы с лица, Рене улыбнулся и утвердительно закивал головой, уже совершенно успокоившись. Он поднялся с лежака и направился к выходу, даже не предполагая, что осуществить свою мечту одному из них не удастся и он доживает отведенные судьбой последние часы жизни.

За сутки до этого прибывший в Шатой Саламбек Дайшанов подключил к предстоящей операции двух законсервированных боевиков, восемнадцатилетних парней, прошедших два года назад подготовку в диверсионном учебном центре «Кавказ». Ночью они извлекли из тайника оружие и, выбравшись по дренажной трубе за околицу, устроили у дороги засаду.

Журналисты покидали базу на двух БТРах среди все тех же солдат сопровождения. Поездка обещала быть недолгой и спокойной. Но на войне примет нет.

Едва бронетранспортеры удалились на значительное расстояние от выездного блокпоста, как перед головным БТРом взметнулся огромный куст огненно-пыльного фонтана, разрывающего пополам стальную коробку броневика.

Двигающийся следом БТР резко стал тормозить, огромная сила инерции развернула многотонную бронированную коробку поперек дороги. Опытные в делах войны десантники кубарем слетели с брони, а потом скатились в спасительный кювет.

Толстяк Максимилиан как ртуть слился под колеса броневика, и только мягкий, нежный Рене замешкался. Бронежилет на его чувствительном теле, казалось, весил целую тонну. Он никак не мог решиться на прыжок с высоты бронетранспортера на пыльную землю.

По десантникам с ближайшего холма ударил пулемет, длинные очереди выбивали из земли пунктиры небольших земляных фонтанчиков. Бойцы групп сопровождения ответили дружными короткими очередями.