Волчья натура - Владимир Васильев

– Э! – встрепенулся Коршунович. – Там же в воде еще люди!

– Леонов, остальные мешки сплавьте ниже по течению метров на сто-сто пятьдесят, и там вытаскивайте на сушу! Как пловцы укроются, пускайте саперов! – сказал в микрофон майор. Лицо у него было очень сосредоточенное.

– Есть! – отозвался поисковик обернулся к реке. Пловцы тотчас свернули на запад, вдоль бережка.

Залегшие было пограничники побежали им помогать. В общем, еще минут пять зрителям в штабном экипаже оставалось только ерзать на креслах и строить бесплодные догадки.

Но наконец все мешки были вытащены из воды, люди укрыты, оператор вернулся на давешний пригорочек, и дал картинку с увеличением. Около первого мешка осторожно колдовали саперы.

– Непохоже, чтобы тут стояли какие-нибудь взрывные устройства, – сказал один из саперов, рыжий, как прошлогодняя хвоя, чау-чау. – По крайней мере, снаружи. Есть единственный фал, видимо активирующий трансформацию. Похоже, что это автоселектоиды.

Золотых даже на секунду не задумался:

– Укрыть людей, и активировать!

Двое саперов убрались подальше, а сержант-чау еще немного повозился у мешка, а потом тоже попятился прочь. Видно было, как он разматывает, отступая, длинный гибкий тросик.

– Все готово! – доложил командир поисковиков. Золотых успел запомнить его фамилию: Леонов. Лейтенант Леонов.

– Дергай! – выдохнул Золотых, и все затаили дыхание, вперившись взглядами в изображение на экране монитора.

Продолговатый мешок дрогнул, и стал быстро набухать, словно внутри него освободились тугие пружины. Потом он стал раскрываться, словно древесная почка, а потом вроде бы даже выворачиваться наизнанку. Оператор медленно водил объективом влево-вправо, стремясь не упустить ничего.

– Да это десантный плотик! – узнал майор-пограничник. – Обычный десантный плотик-селектоид, восьмиместный! У наших инженеров такие же на балансе.

– А на что тогда миноискатель звенел? – недоуменно спросил Степа Чеботарев.

– На движитель, наверное, – пожал плечами майор. – Там много активной органики, да и железа хватает.

Истекла минута, и ни у кого не осталось сомнений, что это действительно просто плотик. Когда стало понятно, что взрываться там нечему, его по-быстрому обследовали.

– На борту стандартный комплект: движитель-полиморф, запас универсального корма и сухпай для людей, аптечка, набор сигнальных ракет, ножи и фонарики. И все, – доложил Леонов. Оператор забрался на борт и показывал все это с близкого расстояния. – Ножи обычные, селектоиды.

– Господи! – вздохнул Коршунович, сам себе удивляясь. – И отчего мы решили, что там взрывчатка? Зачем волкам взрываться на собственных плотиках?

– А, может, это и не волчьи плотики… – задумчиво протянул Золотых. – Степа! Свяжись-ка с Братском, и выясни, что это за экологи на самолете. Если и вправду их плотики, тогда мы только зря потеряли время.

– И все-таки, очень это смахивает на ловкую попытку эвакуации, – вставил разговорчивый европеец. Молчаливый с сомнением поглядел на него, но по-прежнему не проронил ни слова.

– Отчего же тогда плотики никто не встречал? – спросил Коршунович.

– А как? Мы ведь сразу ими занялись.

– Нужно быть круглым идиотом, чтобы поверить, будто мы этим не заинтересуемся, – Золотых продолжал пребывать в некоторой задумчивости, а это значило, что он подозревает неладное, просто сам еще толком не понял – в чем подвох? – Вскройте-ка остальные, – велел он, чуть поразмыслив.

Но и остальные шесть мешков оказались такими же плотиками. Одинаковыми, как клоны. Да они, собственно, и были клонами. Селектоидами-трансформерами, клонированными в одной из многочисленных биолабораторий Земли.

– Принадлежность их возможно установить?

– Это сибирская порода, – уверенно сказал майор. – Вне всяких сомнений.

– Ну-ка, – скомандовал Золотых. – Пусть реку покажут. Ничего там не осталось? И пусть с воздуха кто-нибудь пройдется, снимет, а потом рапидом запись просмотрите.

Оператор с пригорочка дал максимальное увеличение и прощупал всю поверхность реки, от плотины и чуть не до горизонта ниже по течению. Ничего похожего на сброшенный с самолета груз Ангара на своей синей спине не несла. Потом над фарватером с низким ревом прошелся истребитель, а чуть позже – два пограничных махолета.

– Река чиста, – доложил не то пилот, не то кто-то из авиаторов из ЦУПа. – Сейчас странслируем вам запись…

Офицер связист, прикипевший к пульту в самом углу кунга, был совершенно незаметен. Он пробежался пальцами по сенсорам, и тут же ожил второй монитор, рядом с уже работающим. Сначала экран его оставался молочно-белым, но потом завели картинку с истребителя и прокручивали ее даже не рапидом, а покадрово, отчего казалось, будто показывают бесконечную череду пейзажных фотографий, каждая последующая из которых отличается от предыдущей лишь самую малость.

– Пусто, – разочарованно сказал майор через некоторое время и вопросительно уставился на Золотых. В ожидании приказа, наверное.

Золотых еще секунд двадцать внимательно глядел на монитор.

– Погрузите плотики на махолет, – распорядился он наконец, – и уберите с глаз долой.

– А, может, пусть валяются? – спросил Коршунович тоном заговорщика и еле заметно подмигнул. – Засаду вокруг оставить… Вдруг сунутся – а мы их р-раз! И в конверт.

Но Золотых отрицательно покачал головой.

– Если я хоть что-нибудь понял в волках за последние недели, то не сунутся они. А если сунутся, то никакая засада не поможет. Нет, Палыч, уберем мы это, не станем их искушать. Как там у Джералда ван Даррела сказано? «Не искушай голодного зверя.» Так не станем же искушать, даже если наш зверь – человек.

– Зверь и человек – это не одно и то же, – заметил разговорчивый европеец, делая глубокомысленное лицо.

Золотых поглядел на него с усталой улыбкой.

– Ты прав. Человек на самом деле хуже зверя. И тебе предстоит в этом убедиться уже сегодня ночью.

Глаза у европейца стали недоуменные. Он явно ничего не понял. Да и никто из присутствующих не понял полковника Золотых до конца. Разве только его старинный друг и коллега из России Вениамин Коршунович.

Летающие машины-невидимки, все четыре, около полутора часов челноками сновали между волчьей базой и подножием плотины. Чтобы перевезти людей понадобилось семнадцать рейсов. Чтобы перевезти оборудование и снаряжение – девять. К темноте на базе остались только трое саперов и спецназовцы Венома – Архипа, Дрон, Дудник, Ротан, Кекс, Штопик, Слива и Ядвига. Саперы тотчас начали готовиться к фейерверку, а спецназовцы просто сидели и ждали сигнала. Сигнала, или атаки.

Жетон Арчи получил сразу после ужина. А перед этим с живейшим интересом пронаблюдал за вылавливанием из реки безобидных плотиков. Смысла подобного маневра Арчи не уловил, но чувствовал, что это именно маневр, а байки с разгерметизацией отсека в самолете – не более, чем байки. Самолет, конечно, маленький и не особенно скоростной… Но к чему приводит разгерметизация – Арчи знал прекрасно.

Волки определенно что-то затеяли. Одно из двух: либо у них тесные связи в этом мире, либо им помогают. Местные помогают, земляне. И непонятно, что хуже – связи или земляне-помощники.

Когда с небес стек первый намек на вечерние сумерки, Арчи отсоединил монитор от прибора капитана-особиста, сам прибор задрапировал матовым чехлом от небольшого пучеглазого селектоида над монитором, наскоро пошарил в походной аптечке и прихватил кое-какие препараты, сменил в видике кристалл на чистый, выбрался из кунга и потихоньку вытащил из-под сетки мопед. Бульдог-лейтенант при этом старательно глядел в противоположную сторону, а невольные свидетели – патрульный аморф Пожарков и питбуль Гоша только безмолвно проводили его взглядами.

Чуть в стороне Арчи разбудил мопед, и тот коротко сверкнул единственной фарой.

– Поехали, малыш, – тихо сказал ему Арчи и направил мопед меж стволов, туда, где заросли были пореже.

Сумерки быстро сгущались, намертво запутываясь в подлеске. Арчи внимательно смотрел вперед, и не слишком гнал, боясь налететь на пень или валежину и повредить малютке ходовую. А малютка благодарно и трудолюбиво тянул через неровности почвы, и все равно ему было – что в гору ползти, что вниз по склону катиться. Скорость он почти и не менял.

Километров через пять-семь Арчи должен был натолкнуться на внешнее оцепление. И точно: впереди неожиданно вспыхнул прожектор, а от стволов отделилось несколько размытых силуэтов с иглометами наперевес. Увидев родимую пограничную форму на Арчи они несколько расслабились, а желтый жетон вестового и вовсе их успокоил.

– Проезжай, – сказал ему худющий, как велосипед, сержант, не очень, впрочем, похожий морфемой на борзую. Полукровка, наверное.

– А далеко внутренние кордоны?

– Метров триста.