Опасное соседство (СИ) - Сухов Лео

Можно было, конечно, смеяться над привычкой вышронцев мерить социальное положение явным атавизмом — хвостом. Однако разве мы, люди, сильно от них в этом отличаемся? Мужики гордятся волосатой грудью, бородой, размером органа и накачанными мускулами. Женщины меряются размером груди (ну это ещё ладно!) и полнотой силиконовых губ. Скажем прямо, человеку двадцать первого века оно всё давно ни к чему — и по жизни требуется всё меньше и меньше. Однако мы гордимся — а, может, и правильно делаем?

Ведь отказаться от устаревшей традиции — это не так, чтобы сложно… А вот пережить последствия такого отказа бывает непросто, потому что бесполезный признак внезапно может оказаться одним из столпов общества, на котором всё и держалось. Вон, когда отказывались от монархий с их аристократической властью — сколько всего было? Как ни восстание — так кровавый погром, как ни революция — так массовые казни. И тогда оно, видимо, нужно было — не зря же гремели эти революции?.. Но кровавую жатву они собрали будь здоров… Несчастлив тот, кто живёт в эпоху перемен, а счастлив будет тот, кто её всё-таки пережил — простите меня, китайцы, за такое переиначивание…

В общем, у расфуфыренного был шикарный гарем из пяти вышронских красоток!.. Вот прямо уверен, что настоящих красоток, хоть я и не могу оценить всю их прелесть — ускользает она от меня. И если наш план осуществится, то есть все шансы, что вышронцы начнут красоток делить, потому как предыдущий самец стал слегка социально опущенным.

После совета я до вечера бегал по производителям различных частей нашей «вундервафли» из глубин истории — проверяя, как идут дела. А дела шли вовсе не плохо… Два мастера без остановки преобразовывали селитру, которую собирали теперь около ста человек в пещере Летучей Мыши. А ещё три десятка человек стирали в муку ингредиенты — и замешивали убойную смесь. Как мне объяснили, чем мельче крупинки — тем лучше бабахнет. И вообще, как выяснилось, даже взвесь пшеничной муки в воздухе может так рвануть, что мало никому не покажется…

Пушки уже начали заливать в формы. Пока они были, так сказать, закопаны — и посмотреть на них было нельзя. Но главное, что эвакуированная плавильня справлялась, и после остывания орудия будут готовы к бою. И вот это вселяло в меня немалую надежду.

День триста шестьдесят второй!

Вы продержались 361 день!

В первую ночь пойти на дело не удалось. Нижний Мыс горел… Он горел весь день и всю ночь, а ещё активно дымился под утро. Немало этому способствовали и сами завоеватели, повсюду совавшие свой нос в поисках богатой добычи. Невдомёк им было, что вся добыча по пещерам рассована — вот и искали там, где ещё недавно всё ломилось от добра. А не найдя — от злости устраивали пожары, которые теперь уже точно охватили весь город. Тем самым и грабёж сошёл на нет, и наши планы на весёлую вылазку были сломаны…

А утром стало известно, что взята Птичья Скала. Об этом ночью пришло системное сообщение — Кириллу. Вообще, по нашим изначальным расчётам, посёлок должны были взять раньше Мыса, поэтому люди смогли бы через перерождение перенестись к нам. Однако теперь система заблокировала точку возрождения для всех игроков за пределами стен. Поэтому куда перенесло наших союзников — мы не знали. А нам бы они очень пригодились в качестве бойцов.

Однако это был их выбор и их решение. Мы предупреждали — и предлагали заранее уйти в Мыс. Теперь поздно было и жалеть, и переживать. Тем более, поверх всё ещё дымящихся руин нашего нижнего Мыса было видно, как прибывают и прибывают новые враги. С севера, с запада, с востока — они стягивались отовсюду и вливались в общий лагерь, окруживший наш посёлок со всех сторон.

И самое неприятное заключалось в том, что враг начал строить осадные орудия за пределами остова внешних стен. Требушетов они, похоже, делать не умели, но вот катапульты сооружали весьма и весьма впечатляющие, составляя целую систему из упругих конструкций. Одного взгляда на эти конструкции было достаточно, чтобы понять: если достроят, то стены нам проломят за несколько дней. Зато теперь для диверсии нарисовалась новая цель…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Рыжие даже собрали ударников — обсудить коварные планы. Однако всё обломал Борборыч. И обломал очень легко, просто напомнив о сообщении системы.

— Куда вы собираетесь вылезать? — спросил он. — Все, кто находится за пределами стен, не смогут вернуться в Мыс через точку возрождения. И вот теперь честно скажите: кто пойдёт на эту диверсию?

— Я пойду! — гордо заявил я, предполагая, что если меня и закинет куда-нибудь подальше, у меня получится вернуться и пробраться в город.

— Не пойдёшь, потому что ты нужен здесь! — покачал головой Борборыч. — И Ариша не пойдёт, и рыжих я не пущу…

— Он прав, — кивнула Мадна. — Мы не можем так рисковать, Филь!

— Я тут не слишком нужна, — неожиданно заметила Ариша и, увидев на лице Борборыча несогласие, поспешила добавить. — Стойте, не надо сразу возражать! Я и вправду не очень нужна, потому что большая часть моих людей — там, в рабстве у вышронцев. К тому же, у меня больше всех шансов пройти и устроить неприятности. Мои умения это позволяют!..

— А если тебя захватят? — спросил я, сжимая зубы и сдерживаясь, чтобы сразу не запретить.

— Филя, если захватят меня — ну побуду немного рабом. Ничего страшного, как-нибудь переживу!.. — девушка улыбнулась и прижалась к моему плечу. — Однако лучше в плен не попадать, потому что за то, что я сделаю — будут мне очень долго больно делать. Да, риск есть, но я постараюсь…

— Нет, вот давай без рисков обойдёмся! — попросил я. — Дойч, ты сегодня сильно занят?

— Нет, вообще не занят… А что? — спросил ударник, удивившись, что его неожиданно дёрнули.

— А можешь перерыть хранилище Кирилла с неиспользованными умениями? — спросил я. — И найти что-нибудь, что мы можем использовать?..

— Да не вопрос! Кстати, давно же планировали покопаться среди старых шариков… — кивнул тот.

— И что ты хочешь там найти? — спросил Борборыч.

— Ничего определённого! — пожал я плечами. — Но… Вдруг есть что-то, что мы тогда по неопытности пропустили?

Так мы и разошлись почти ни с чем. А потом пожаловали парламентёры, и меня выцепили вести переговоры. Ох, какое же было искушение спрыгнуть и сразу отрезать главному парламентёру хвост, чтобы уберечь Аришу от вылазки!.. Но надо было держать серьёзную рожу, стоя рядом с Сашей и Кириллом над воротами.

Со стороны вышронцев к нам двигалась знакомая процессия из «расфуфыренного» и его свиты. Они помахивали хвостами и поднимали руки, которыми складывали какие-то странные знаки — как будто фигу показывали. Видимо, сие представление должно было показывать их мирные намерения, но мы и так, в принципе, догадались, что они не на штурм отправились.

Вперёд выступил один из красноплащников, чуть обогнав процессию, и с тонким шипением начал блеять:

— Падите ниц, несчастные! Длиннохвостый снизошёл до разговора с вашей еретической расой! Блеск его чешуи затмевает солнце! Свет его разума озаряет ночь! Величие его подпирает горы! А хвост его, как змея, струится следом! Падите ниц, бесхвостые! Прижмите пузо своё к земле…

— Слушай, брат! — оборвал я его самым спокойным и громким голосом, на который был способен (чему, надо сказать, очень поспособствовал медный рупор, который мне вручили Саша и Кирилл). — Ты бы так не разорялся: никто здесь не собирается падать ниц. Ты к имени переходи сразу!..

— Что в имени тебе его, бесхвостый? Имя его подобно грому, что повергает в ужас…

— Брат! — прервал я красноплащника. — Заканчивай, я не прихожу в ужас от громовых раскатов и молний. Так, слегка стрёмно — но и только!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Процессия успела приблизиться — и теперь стояла, с интересом и явным негодованием слушая наш разговор.

— Ты! Еретик!.. Пади ниц перед посланцами Первояйца!.. — красноплащный, к сожалению, явно не был автором монографии «О сложностях контакта представителей разных культур из разных эпох». Поэтому никак не мог взять в толк, что на пузе никто не будет елозить просто потому, что к нам такой красивый ящер пожаловал и лупёшками сверкает. За этими мыслями я даже пропустил часть его истового воззвания. — …Сгорите в очищающем пламени!..