Башня преступления - Поль Феваль

Не беспокойтесь, месье Бадуа, все было тихо-мирно. Я отшвырнул свою саблю, как только он оказался безоружным. Я просто побил его ногами… но немного перестарался, и военный трибунал приговорил меня к смертной казни.

«Готовь себе петлю!» Нет, такое положение меня не устраивало. Я присоединился к бедуинам, к отряду Абдель-Кадера. Они чуть не отрубили мне голову за то, что я выпил воду, предназначенную для верблюда.

– Мерзкие существа эти верблюды, но верные друзья и долго носят в себе запас воды… Вы что, заснули, папаша Бадуа? Эй! Или мой рассказ пришелся вам не по вкусу?

– Малыш, когда ты кончишь заливать, мы поговорим, – спокойно ответил бывший инспектор. – Я знаю цену этим россказням.

Пистолет возмущенно возразил:

– Месье Бадуа, клянусь всем святым, что я опустил три четверти самых романтических своих приключений. Уж вас-то я никогда не стал бы обманывать. Вернувшись в Алжир с караваном, я, представившись торговцем красной нугой, добился разрешения вернуться на родину. Я действительно снял на бульваре лавку и занялся торговлей. Сидел в бурнусе и тюрбане и говорил с акцентом.

Это помогло бы мне достичь цели, хотя коммерция – дело не очень надежное, да и арендовать помещение можно, лишь уплатив вперед за полгода. Но соблазны Парижа быстро сбили меня с пути.

В тот день, когда я впервые увидел афишу Бобино, я пропал. Отказавшись от турецкого наряда, я купил себе костюм, достойный молодого парижанина из народа, и устремился в театр. Ах, месье Бадуа! Меш уехала и многие другие тоже. Но те, что остались, узнали меня. И рассказали обо мне остальным. Мне устроили такую встречу… Подлинный триумф! И я вернулся к артистической жизни: игры, вино, красотки. Так и живу, гоняю котов, которых тут без меня расплодилось великое множество. И с удовольствием рассказываю друзьям о всех своих злоключениях.

Пистолет замолчал и сделал глоток «Жуани». Бадуа спросил:

– Ты закончил?

– Пока что да, месье Бадуа, – благодушно кивнул юноша.

– Поговорим теперь серьезно? – предложил бывший инспектор.

– Если хотите, я согласен. Попросите подать кофе… Правда, в счастливой Аравии я пил кофе получше, чем здесь, Мока-Корселе, – ухмыльнулся Пистолет.

Когда перед ними поставили дымящиеся чашечки, Бадуа запер дверь на ключ. Сев на место, он уперся большими пальцами рук в край стола.

– Малыш, у тебя много способностей и масса недостатков. Надо принимать тебя таким, какой ты есть. Шутки в сторону. Как ты относишься к господину Лабру? – осведомился Бадуа.

– Месье Поль! – воскликнул Пистолет. – Прекрасный молодой человек. Я бы пошел за ним в огонь и в воду, если бы был несгораемым и непотопляемым.

– Вот и славно, – кивнул Бадуа. – Месье Поль похож на тебя, у него свои недостатки, и с ним тоже бывает нелегко.

– Почему? – вскинул брови Клампен.

– Он не говорит всего, что знает, – вздохнул бывший полицейский. – Ты понимаешь: раз я за три года не нашел того, что искал, стало быть, столкнулся с массой трудностей.

– Что же вы ищете, месье Бадуа? – заинтересовался Пистолет.

– Вопрос вроде бы простой, – озабоченно ответил бывший инспектор, – но в двух словах на него не ответишь. Когда мадам Сула предложила мне поступить на службу к месье барону, а это именно она убедила меня уйти из полиции, все казалось простым и ясным. Месье барон, получив наследство, хоть и не стал миллионером, но платить мог хорошо.

– Если речь идет об интересном деле, – заметил Пистолет, – оплата меня не очень волнует.

– Я питаюсь хлебом и мясом, – мягко возразил бывший полицейский. – И мне нужны деньги, чтобы оплачивать счета булочника и мясника.

– А что, месье Поль просит оказывать ему услуги в кредит? – удивился Клампен.

– Никогда, – покачал головой Бадуа. – Не сбивай меня с мысли, малыш. Месье барон платит аккуратно. Но то, о чем я толкую, не так легко объяснить. Помолчи. Я остановился на том, что сперва дело казалось прозрачным, как родниковая вода. Мадам Сула, ты знаешь, как я ее уважаю, посоветовала мне согласиться, и я согласился. С тех пор мадам Сула сильно изменилась.

– А! – воскликнул Пистолет. – Она теперь против месье Поля?

– Ни за, ни против, приятель, – задумчиво проговорил Бадуа. – У мадам Сула какое-то горе, тайна, уж не знаю что. Я уже давно перестал понимать эту женщину.

– Попытаемся разобраться, месье Бадуа, – деловито заявил Пистолет.

– Но и месье барон, как мне кажется, тоже что-то скрывает от меня, – продолжал бывший инспектор.

– Так вы и его перестали понимать? – уточнил Пистолет.

– Понимаю гораздо хуже, чем прежде, – вздохнул Бадуа.

– Ясно. Прочистим вам уши, – кивнул Клампен.

– Сперва у него было две цели: найти родителей девочки, которую он удочерил, и поймать убийц своего брата, – начал объяснять бывший полицейский.

– А теперь? – насторожился Пистолет.

– Теперь вопрос о той юной особе отпал, – снова вздохнул Бадуа.

– Почему? – изумился парень.

– Вот тут-то и зарыта собака. Действительно почему? – нахмурился бывший инспектор.

– Она стала его любовницей, месье Бадуа? – осведомился Клампен.

Бывший полицейский покраснел. Он был далек от подобных мыслей, и это предположение возмутило его.

– Тебе же сказали, она его приемная дочь, – сердито сказал Бадуа. – Месье барон – честный человек. К тому же…

– К тому же?.. – повторил Клампен.

– Месье барон безумно влюблен в мадемуазель Изоль де Шанма, – с расстановкой проговорил Бадуа.

– Черт возьми! Красивая девушка, – ввернул Пистолет с видом знатока. – Три года назад, если бы Меш не занимала все мои мысли…

– Теперь мадемуазель де Шанма стала еще прелестнее, – перебил парня месье Бадуа.

– Браво! – воскликнул Клампен. – Но когда вы сказали «к тому же», вы имели в виду вовсе не мадемуазель Изоль де Шанма!

– Верно, малыш, – кивнул бывший полицейский. – От тебя ничего не скроешь. Я хотел рассказать о Блондетте.

– Блондетта – это приемный ребенок? – уточнил Пистолет.

– Блондетта – это тайна! – вскричал месье Бадуа. – Я хотел добавить: к тому же, хоть Блондетта красива, как ангел, в нее не может влюбиться ни месье барон, ни любой другой мужчина.

– Слишком молода? – сообразил Клампен.

– Лет пятнадцати-шестнадцати, – улыбнулся Бадуа.

– Ну, если дело только в этом… – ухмыльнулся Пистолет.

– Есть еще одна причина – и весьма печальная, – продолжал бывший инспектор. – Говорят, несчастная Блондетта безумна, к тому же она немая.

Помолчав, Пистолет спросил:

– Вы видели ее, месье Бадуа?

– Ни разу, – покачал головой бывший полицейский.

Тогда кто вам сказал, что она идиотка и немая? – спросил Клампен.