Вой оборотня - Владимир Лосев

– Где? – прорычал я. – Куда ты его спрятал?

И тут я почувствовал опасность. Правда, шрама у меня уже не было, но то место, где он находился раньше, чесалось теперь еще сильнее, чем раньше.

Хозяин не то что говорить не мог, у него даже стоять не получалось, тут я перестарался, слишком затянул узел. Пришлось ослабить. Хозяин сразу замахал головой в нужную сторону, туда я его и поволок.

Повариха и служанка, взвизгнув, выскочили во двор, а там, обнаружив мертвого вышибалу, завизжали еще громче.

Я поволок хозяина к его комнате, надоел он мне уже, да и тяжелый оказался очень, а силы стоило поберечь: мне еще бежать в порт. Правда, что я буду там делать, пока не знаю. То судно, с капитаном которого я договорился, уже наверняка уплыло.

В этот момент я ощущал каждую песчинку исчезающего времени – настолько обострилось мое чувство опасности. Теперь чесалось не только место, где раньше был шрам, но и все лицо, хорошо еще, кольца оберега не крутились – похоже, он реагировал только на магию.

Я проволок трактирщика через обеденный зал. На мое счастье, там никого не было, только на одном столе оставалось нетронутое блюдо с дымящимся мясом и глиняные кружки с пивом. Думаю, их приготовили как раз для тех здоровенных ребят, которые сейчас барахтались на лестнице, пытаясь подняться.

Так что мне пока везло, очень везло, поскольку в целом дела мои складывались все хуже и хуже.

Дверь оказалась запертой, пришлось отпустить хозяина, чтобы дать ему вдохнуть полной грудью воздуха и вытащить ключ из привязанной к поясу связки. Он сразу закашлялся и упал на колени, ноги его не держали от страха. Мне пришлось самому открывать тяжелую дубовую дверь, обитую железными полосами – такие ставят от взломщиков, иногда помогает.

Внутри комнаты у окна стояла деревянная кровать с соломенным тюфяком, рядом находился тяжелый стол, сработанный из дубовых досок, правый от входа угол перегораживала занавеска. Я направился туда и не ошибся – там оказался сундук, сделанный из темного мореного дерева, обшитый полосами бронзы. На массивных кованых дужках висел огромный замок.

– Открывай, – потребовал я.

Хозяин молча, без стенаний открыл замок. Лицо у него побледнело, губы дрожали то ли от страха, то ли от перенесенной боли.

В сундуке лежало мое оружие, сверху меч, под ним ножи в ножнах и кинжал – тот самый, что спас мне жизнь, когда я сражался с оборотнями.

Сказать честно, я обрадовался так, словно встретил близких друзей в стане врагов. Сразу нацепил оружие и почувствовал себя гораздо увереннее.

Золото нашлось ниже. Я надел тяжелый пояс, но не удержался и отбросил кусок ткани, прикрывавший остальное содержимое. Там обнаружилось множество мелких мешочков, в одних было золото, в других серебро и медные монеты.

Хозяин угрюмо сопел, глядя, как я забираю его золото. Серебро и медь я оставил ему: слишком тяжело тащить.

– Считаю, мы квиты. Ты взял у меня, я у тебя.

– Все мое вернешь обратно, да и свое тоже, – пробурчал трактирщик. – Деваться тебе некуда. Сегодня ни одно судно из бухты не выйдет.

– Это еще почему?

– Да потому что шторм идет.

– А откуда известно? – Я даже в окошко выглянул, чтобы убедиться, что на улице по-прежнему стоит ясный солнечный день. Лучше бы этого не делал. Окно комнаты хозяина выходило на улицу, и я сразу увидел спешащих к дому пятерых стражников и знахаря, который показывал им дорогу.

Настроение у меня испортилось тут же, и снова где-то посыпались песчинки, отмеряющие время моей жизни. – Кто вам предсказывает погоду?

– Есть и у нас колдуны и маги, и неплохие. О том, что идет шторм, стало известно еще вчера.

– Понятно… – Я думал о том, что делать. Сначала надо успокоить хозяина постоялого двора, еще не хватало, чтобы он показал стражникам, в какую сторону я подался.

Как только додумал эту мысль, так сразу ударил негодяя по голове рукояткой кинжала. Он охнул, как-то недоуменно посмотрел на меня, словно до этого думал, что я буду оберегать его всю оставшуюся жизнь. Глаза у него закатились, и хозяин рухнул на пол.

Я забросил мешок за спину и выскочил из комнаты, надеясь, что здравые мысли, куда бежать, придут в голову по дороге.

В зале по-прежнему было пусто, а на втором этаже еще слышались крики постояльцев, которых я так неласково приложил.

Я подошел к столу, схватил кусок мяса, быстро его прожевал и запил пивом. Это оказалось как раз тем лекарством, что мне требовалось, – мозги сразу заработали в нужном направлении. Прежде всего я запер двери на улицу, они были такими же массивными, как и двери в комнату хозяина, – такие просто так не открыть, придется ломать.

Потом сразу двинулся во внутренний двор – ни кухарки, ни служанки там уже не было. Ворота оказались открытыми: небольшой щели хватило двум довольно массивным женщинам, чтобы протиснуться и сбежать. К сожалению, ворота выходили на ту улицу, по которой приближались стражники, пришлось их тоже запереть.

Потом я догадался придвинуть телегу к высокому забору напротив ворот и перелез через него.

Я упал на что-то мягкое и дурно пахнущее и услышал под собой пронзительный писк, потом меня укусили. Оказалось, что я бухнулся на стаю крыс, возбужденно пищавших теперь у меня под ногами, сбиваясь в огромный ком. Связываться с таким зверьем себе дороже. Убегать они не собирались, а готовились сражаться за свою территорию. Пришлось отступить к забору. Множество маленьких красноватых глазок злобно следили за мной, но ни одна крыса так и не напала – хоть в этом повезло. Ком распался, грызуны вернулись к прерванной трапезе, а я, не обращая больше на них внимания и проваливаясь по колено в нечистоты, побрел к выходу из проулка.

Убирать здесь явно никто даже не пытался со времен основания города. На этой свалке валялось все, в том числе и человеческие трупы – я заметил несколько обглоданных крысами черепов, один из них точно был детским.

Идти было тяжело да и опасно. Несмотря на крепкие и высокие сапоги, я чуть не проткнул себе ногу, случайно наступив на обломок стрелы с бронзовым наконечником. Правда, самым опасным были не острые предметы и копошащиеся повсюду крысы, а запах, от которого кружилась голова и выступали слезы. Он оказался настолько густым и смрадным, что им невозможно было дышать.

Когда я попытался вытереть лицо, которое, как мне показалось, покрылось масляной мерзкой пленкой, и глубоко вдохнул миазмы, исходящие от моей рубашки, то меня тут же стошнило, потом еще раз – уже желчью. После этого мне стало так плохо, что дальше я уже брел, ничего не видя от слезной мути перед глазами.

Конечно, в этом имелись и свои плюсы – вряд ли кто-то из стражников последует за мной. Эти ребята не любят такие места, они просто перекроют мне выход на улицу. Я бы на их месте так и сделал, и даже убивать не стал, оставил бы подыхать среди нечистот и мусора.