Начало - Юлия Фирсанова

— Нет, я знаю эти симптомы, — усмехнулась я. — Ни Руслина, ни Марьица не желали смерти неверного ухажера. То, что случилось с ним, в тех краях, откуда я родом, называется анафилактический шок. Это крайняя степень реакции организма на вещества аллергены.

Вот уж не думала, ни гадала, где и когда мне знания, добытые на занятиях в школьном УПК, пригодятся! А я еще учить к опросу не хотела…

— А если без колдовских слов? — попросил палач по праву самого старого знакомого.

— Случалось вам съесть что-то диковинное или унюхать непривычное, чтобы вы чихать или чесаться начали, может сыпью покрылись, в горле свербело? — уточнила я. Увы, насколько помню, аллергия — болезнь современного мира, ослабившего иммунитет людей, в старину встречалась чрезвычайно редко, но, может быть, мне повезет?

— Как-то маму подруга угостила привозными ягодами, — с трудом припомнил клерк. — Я совсем маленький был, съел все пару штук, но красные пятна несколько недель не сходили, чесались…

— Это и была аллергия! — возликовала я. — Только не сильная, а в том настое, что привораживать должен, на беду парня попалась какая-то заморская трава или ягода, от которой его так раскорячило. Случай, конечно, редчайший, но не злой умысел, а роковая случайность жертву угробила.

— Дело должно быть передано для повторного расследования, — решил судейский, закончив делать пометки тонким перышком на свитке. Писал клерк навису, но удивительно ровно и споро, я даже позавидовала таким навыкам каллиграфии. — Магева, соблаговолите ли вы подписать свои показания?

— Конечно, — я взяла у него перышко, окинула взглядом зафиксированные показания и накарябала свой псевдоним: магева Оса. Кстати, только сейчас дала себе труд задуматься: и читать и писать, как люди, могу, неужто правы наши сказочники: смещаясь из мира в мир, одновременно овладеваешь лингвистическими навыками, или то моя персональная колдовская особенность? Я ж теперь и по-эльфийски благодаря милой побрякушке на груди могу вещать, как заправский представитель дивного нацменьшинства. Почему меньшинства? Так людей ведь, готова спорить, куда больше.

— Меня не казнят? — прижимая руки к груди, прошептала горе-отравительница, все еще не веря в неожиданный поворот судьбы и не зная, радоваться ли ему или печалится, слишком уж уверила себя в необходимости несения наказания. Все-таки самовнушение не всегда штука полезная, иногда и во вред организму или самой душе идет.

— Сейчас сказать сложно, милочка, — неожиданно весело усмехнулся клерк, сразу становясь похожим не на надменного чиновника, а на довольно молодого, пусть даже хорошо образованного и юридически подкованного, парня, которому вовсе не нравится отправлять людей на виселицу. — Скорее всего, отделаешься крупным штрафом и обязательством по содержанию родителей покойного. Благодарю вас, почтенная магева, — чиновник вежливо склонил голову, — за помощь в разборе дела и восстановлении истины.

Девица пару раз моргнула, потом у нее в голове что-то не то переключилось, не то перемкнуло, она распростерлась на коврике перед Гарнагом и что-то залопотала вперемешку с рыданиями. Косой снова харкнул и заработал зуботычину от потерявшего терпение пред лицом такой наглости стражника.

— Оса! — заорал Фаль, влетая в храм, как маленький снаряд.

Ага! Не мне одной сегодня подпрыгивать! Жрецы, кстати сказать, не проявлявшие никакого возмущения тем, что я взяла расследование в свои руки, оттерев их божество в сторону, вздрогнули и обернулись все как один на крик сильфа. Вероятно, не магический дар, но благословение божества, позволило им узреть непоседливого мотылька во всей радужной красе.

— Чего? — улыбнулась я приятелю.

— Тебя Лакс на площади ждет! — гордый ролью посланца, доложил Фаль, приземляясь мне на руку и взмахивая крылышками для удержания равновесия.

— Раз ждет, значит надо идти, — согласилась я и попрощалась со всей честной компанией: — Счастливо оставаться!

— Эй, почтенная магева, — палач, пусть не видавший мотылька, но сообразивший, что я удаляюсь по каким-то своим колдовским делам, окликнул меня. — Спасибо! Меня зовут Кейсантир, но друзья кличут Кейром!

— Пока, Кейр, может, еще увидимся! — махнула я рукой воину, выходя из храма. Не знаю, показалось мне или нет, но только, пока все смотрели мне вслед, я одна видела лицо статуи, и черные глаза ее на секунду мигнули желтым и, нет, не вру, Гарнаг мне подмигнул! Ха! Я подмигнула ему в ответ и сбежала по ступенькам.

— А Лакс у Талита был, а потом у Лоллы и Лолла в храме, — принялся болтать Фаль, выплясывая у меня на ладони какую-то дикую смесь твиста и рок-н-ролла, но так задорно, что его с руками оторвали бы любые любители танцев.

— Первый ворам покровительствует, а эти двое на букву "Л" к чему? — машинально полюбопытствовала я.

— Это божества Любовных уз и всего, что из сих чувств проистекает, — просветил меня сильф и мгновенно наябедничал: — Только Лакс меня к алтарю с собой не взял, я не понял, чего он там делал!

— Раз не взял, значит, хотел в тайне свои молитвы сохранить, — улыбнулась я бурному негодованию любопытного мотылька. — А посему, ты мне ничего насчет его захода в этот храм не рассказывал. Не будем друга волновать. Имеет же он право на личную жизнь!

— Хорошо, Оса, — согласился Фаль и немного подумав прибавил: — Вы иногда такими странными бываете, люди.

— Каждый может быть таким, каким ему хочется быть, если это не мешает другим быть самими собой, — наставительно заметила я и спросила, оглядывая площадь, где значительно прибавилось народу: — И где же наш приятель?

— Вот там, с эльфами, — беспечно махнул ручонкой сильф.

А ведь, правда, в левом конце площади от ярких нарядов рябило в глазах особенно сильно, а от веселых переливов мелодичных голосов слегка позванивало в ушах. Я, когда гостила в полевом лагере эльфов, думала, что они одеваются нарядно, и только теперь поняла, как ошибалась. Все, виденное мною прежде было скромными походными одеждами, лишь теперь остроухие модники дали жару. Пронзительно яркие, свежие, чистые, меняющиеся от любого движения или колыхания ветерка, цвета легких туник, рубашек, коротких плащей, расшитых узорами жилетов, изящные браслеты-запястья, нагрудные цепи, пояса, кольца, диадемы и обручи — все сверкало и сияло, потрясая воображение публики. Казалось, будто целая оранжерея экзотических цветов вышла на прогулку. Воистину, зрелище было сногсшибательным, я вполне понимала людей, стоявших столбами и восторженно глазевших на дивные создания, разинув рот. У них ведь, не то, что у меня, не было ни малейшего шанса хоть чуть-чуть приготовиться к явлению посольства.