Болотный кот - Николай Побережник

Два костра в лагере мы заметили издалека, примерно за километр, было еще темно, до рассвета оставалось не более часа.

– Даук, останешься тут, как разведем костер поярче, подъезжай.

– Хорошо, – кивнул Даук в ответ, он был еще под впечатлением от расправы над наемниками у моста, но юноша справлялся и старался не показывать вида.

К перекрестку подошли тихо и остановились метрах в тридцати в кустах. Мы взяли с собой луки и по десятку стрел. Двое караульных прохаживались от костра к костру, о чем-то разговаривая.

– Сначала обстреливаем их издалека, ну а потом, на удовольствие Варасу, идем добить оставшихся, – сказал я, повесив на ветку куста колчан и взяв в руки лук.

– Хорошо, – кивнул Туск, натягивая тетиву.

– Угу, – хмуро ответил Варас тоже приготовившись к стрельбе.

– Бой, – негромко сказал я и выстрелил в одного из караульных.

Оба караульных упали, что-то закричав и разбудив остальных, два костра очень хорошо освещали цель, и мы стреляли, хорошо стреляли, как в тире. У меня оставалось пару стрел, когда кто-то из наемников додумался залить костры водой, и наступила темнота.

– И что теперь? – прошептал Варас.

– Наполовину мы их точно поубавили, но их все равно много, – сказал Туск.

– Дайте стрелы, что у вас остались, – ответил я, вглядываясь в темноту и, наверное, очень нехорошо улыбаясь.

Я их видел не то чтобы отлично, но я видел силуэты, и мне этого хватило, чтобы выстрелить еще семь раз, и пять выстрелов были явно результативными. А теперь подойду поближе…

– Стойте тут и ждите, – сказал я, обнажив меч, и направился вперед к перекрестку, – свистну, идите на помощь.

А с близи так вообще хорошо видно… первых двух рубанул, успев даже рассмотреть лица, третий… четвертый… кто-то стоит и отмахивается копьем, отчаянно крича и слыша, что в полной темноте кто-то режет его товарищей, как свиней. Он в очередной раз размахнулся, и я, подскочив ближе, ткнул его мечом в район желудка… И опять кто-то бросил на кострище хворост и, полив его маслом, чиркнул огнивом, огонь быстро разгорелся, позволяя рассмотреть картину резни. Я в несколько прыжков ушел в ближайшие кусты и замер. Однако кровищи-то… в живых оставалось около десятка. Ну что ж, пусть теперь Варас порезвится, подумал я, громко свистнул и перескочил в другие кусты.

– Он там! – крикнул кто-то, и сразу трое побежали в мою сторону.

Первый получил в переносицу томагавком, как только подошел к кусту, он не видел меня и так, наверное, и не понял, от чего умер… С диким криком со стороны дороги влетели Туск и Варас на пятно света от костра, зазвенев металлом и кромсая опешивших от всего происходящего наемников. Один из ищущих меня в кустах отвлекся на крик и тут же схватился за рассеченное горло, третьего рубанул по ключице… и меч застрял. Я уперся ногой ему в грудь видя, как один из наемников с перекошенным от злобы лицом бежит на меня с копьем… меч не поддавался, и я толкнул на копейщика его товарища и, вытащив нож, моментально сократил дистанцию и несколько раз ударил врага в район селезенки, дико крича при этом…

Даук подъехал к перекрестку как раз в тот момент, когда Туск зарубил последнего наемника, он думал, что разгоревшийся костер это наш сигнал. Парня стошнило… земля действительно была сильно залита кровью, кругом лежали изрезанные и изрубленные тела… кто-то стонал, и Туск со спокойным лицом проходил и прерывал муки стонущих ударом ножа в сердце. У Даука, похоже, началась истерика, он сначала идиотски смеялся, глядя на результаты побоища, а потом сидел на козелках и тихо всхлипывал, закрыв лицо руками.

– Туск, напои парня крепким медом и положи в фургон, – сказал Варас, вытирая меч, и потом спросил меня с некой нотой презрения в голосе. – Кошельки пойдешь резать?

– Да, мля! И стрел возьму, – ответил я и наконец вытащил свой меч из тела убитого.

Отыскал томагавк, нет, он мне определенно нравится… потом прошел, куче ранцев и баулов, взял пару вязанок стрел и закинул в фургон:

– Поехали.

Яру тоже не понравилось увиденное, и он разволновался, громко вдыхал воздух и бил ногой, словно уговаривал поскорее покинуть это место. Я отвязал поводья от фургона, перекинул их ему через голову и вскочил в седло.

Рассвело уже пару часов как… мы медленно едем, молча все это время.

– И что ты улыбаешься? – спросил меня вдруг Варас.

– А я улыбаюсь?

– Да…

– Подумал просто, что мы кое-кому изрядно подпортили планы.

– А, ты про это… ну да, верно, подпортили.

– Что там Даук? – спросил я Туск а, повернувшись назад.

– Спит…

– Мало крови парень видел, – сказал Варас, – чего с него взять, сын посадского ремесленника.

– Ну да, – согласился я, – может… может, на заимке его оставим, раз такое дело?

– Может, – пожал плечами Варас, потом посмотрел на меня и добавил: – Умыться бы, не хочется в таком виде появляться у Ласа.

– Долго еще?

– Скоро приедем… давай-ка остановимся, коней напоим, в порядок себя приведем и переоденемся.

– Давай, – ответил я и остановил Яра.

Повесив на жердь борта фургона большой бурдюк с водой за лямку, мы каждый по очереди умылись, раздевшись по пояс. Как получилось, застирали рукава, после чего я достал из ранца чистую рубаху.

– Прибавилось стати в тебе, Никитин, – заметил Варас.

– За то спасибо Тарину и, чего уж скрывать, Чернаве, – ответил я, просовывая голову в ворот длинной рубахи.

Действительно, я не раз про себя замечал в последнее время, что и мышечной массы прибавилось, и резкости, привык к оружию, даже походка, как мне показалось, изменилась… не говоря уже о том, что стал замечать многие вещи, которые раньше я бы и не заметил, не услышал и не увидел…

Застегнул жилет и накинул плащ, выброс адреналина плюс бессонная ночь давали о себе знать – стало немного морозить. Проверив, как закреплено мое снаряжение за седлом, я снова сел верхом, и мы тронулись в путь.

Глава 36

Вдоль проток чаще стали появляться участки густых зарослей желтеющего леса. Проехав одну из проток по добротному деревянному мостику, мы выехали на дорогу, скорее на широкую тропу, которая сначала извивалась параллельно протоке, а затем свернула в уже настоящий густой лес, проехав по которому еще около полутора часов, мы выехали на очень большую поляну с дюжиной разных строений – заимку Ласа.

– Добрались, – устало вздохнул Варас.

Вся поляна была огорожена невысоким забором из жердей, заросших каким-то местным вьюном, широкая тропа шла, петляя, через всю заимку и упиралась в протоку. По обе стороны тропы были строения, в основном деревянные, но был и один каменный дом, у которого играли детвора и женщина. Она увидела нас и пыталась разглядеть, поднеся ладонь ко лбу, прикрываясь от солнца. Это была Чернава, я ее сразу узнал… Она загнала детей в дом, из которого вышла с двумя крепкими мужиками и они все вместе направились к нам навстречу.