Офицер - Андрей Земляной

Сталин нахмурился, но тут неожиданно высказался Берия:

– Мне кажется, что товарищ Микоян высказал общее мнение. Звания Герой Социалистического Труда больше всех в Союзе ССР достойны вы, товарищ Сталин.

Иосиф Виссарионович хмуро взглянул на своего наркома внудел, но тот выдержал этот взгляд. И тут же Берию поддержал Орджоникидзе:

– Правильно, Коба, тебе товарищи говорят. Кто у нас больше всех работает, если не ты? Сколько раз было, что ты звонишь среди ночи, когда все уже спят, а потом еще приглашаешь с утра встретиться? – Серго возбужденно взмахнул руками. – Ленин столько работал. И ты тоже… Новиков, он достоин, раз мнение есть. Но он не достоин стать Героем Социалистического Труда номер один – есть более достойный!

Сталин посмотрел на всех и увидел, что с Орджоникидзе согласны все. Он вздохнул и покачал головой:

– И за что же вы предполагаете наградить товарища Сталина?

– За исключительные заслуги в деле организации Большевистской партии, создания Советского государства, построения социалистического общества в СССР и укрепления дружбы между народами Советского Союза, – веско произнес Берия.

Февраль тридцать седьмого года в Москве выдался снежным, но солнечным. Голубоватые тени домов ложились на белые сугробы, а окна отбрасывали веселые солнечные зайчики, разбегавшиеся по всей улице блестящими, золотистыми брызгами.

По залитому солнцем, не по-зимнему веселому Лефортово шел не по должности веселый старший майор государственной безопасности Новиков. Несмотря на холод, он шел в расстегнутой шинели, и встречные прохожие с уважением смотрели на его коверкотовую гимнастерку, на которой яркими пятнами сверкали орден Красного Знамени, Красная Звезда и нововведенная медаль «За отвагу». А выше них горела золотом маленькая звездочка с серпом и молотом. Многие останавливались и еще долго смотрели вслед веселому майору госбезопасности, понимая, что это именно о нем они читали во вчерашней газете.

Позавчера звание Героя Социалистического Труда было присвоено впервые. И, как и должно быть, присвоено дорогому и любимому товарищу Сталину. А вчера в газетах писали, что это звание присвоено еще шестерым: товарищу Калинину, товарищу Орджоникидзе, главному хирургу Красной Армии товарищу Бурденко и еще каким-то трем неизвестным товарищам, но только один из них носит звание «старший майор государственной безопасности». Значит, это он и есть…

Девушки и молодые женщины улыбались ему, пионеры отдавали салют, а молодые парни оборачивались и, завистливо вздыхая, смотрели вслед. Но Кирилл как-то мало обращал на это внимания. Он все еще находился под впечатлением того, что происходило вчера в Кремле…

– …Ты, давай, Новиков, сильно руку Калинину не жми, – напутствовал Кирилла Лаврентий Павлович. – Еще поломаешь нам Всенародного старосту ненароком.

Потом был Георгиевский зал Большого Кремлевского дворца, сияние хрусталя и начищенной бронзы, странные слова: «…за выдающийся вклад в рост обороноспособности Союза ССР, за совокупные работы в оборонной промышленности и Наркомате обороны…» – и сухонький старикашка Калинин, неловко привинчивающий ему к гимнастерке золотую звездочку с серпом и молотом.

А после, сразу, без паузы – награждение медалью «За отвагу». Повторное: первый раз он заработал эту медаль сопливым лейтёхой в Дагестане. Вот только Сталин правильно сказал: «То, что было – этого не было. Оно только будет, товарищ Новиков. Есть мнение, что неправильно давать награды, которых нет, за то, чего не было». И вот теперь у него на груди снова «отважная медаль»: «За проявленные личное мужество и героизм в боях с врагами Социалистического Отечества». Любопытно, что удостоверение к медали – как орденское, с названием… И номер на медали стоит. Жаль, что не первый, но двадцать второй – тоже неплохо…

Но это не важно. Важно то, что Надежду наградили орденом «Красной Звезды». «За мужество и отвагу, проявленные в боях с врагами Социалистического Отечества и за спасение жизни командира». В виде исключения коробочку с орденом выдали на руки ему, и вот теперь он несет награду своей раненой спасительнице. Своей Наде. А ещё важно то, что золото, из которого была отлита звезда, было как раз тем, которое уже пошло с новых рудников. И не только на награды, а ещё на новые станки и оборудование, закупаемое за границей.

На входе в госпиталь Новикову откозыряли двое часовых в суконных шлемах-буденовках. Глядя на них, Кирилл невольно хмыкнул: совсем скоро эти шлемы-буденовки-богатырки-фрунзевки[118] станут анахронизмом. Впрочем, уже стали. Осталось их только из списка обмундирования исключить. Надо будет серьезно поговорить об этом с Ворошиловым, а то каску не надеть, демаскирует – мое почтение, да и зимой не больно-то греет. На фиг, на фиг такой головной убор!

Кирилл вошел в двери главного входа, отряхнул с сапог налипший снег, не глядя ткнул шинель приемщику в гардеробе и двинулся на третий этаж, в палаты хирургического отделения. В спину ему прилетел заполошный крик дежурной медсестры:

– Куды?! Куды?!

– Туды, – не оборачиваясь, выдал Новиков, поднимаясь по мраморной лестнице.

Медсестра – фигуристая и рослая женщина средних лет – рванулась за ним, подняв такой шум, что Кириллу невольно вспомнился виденный однажды в далеком прошедшем будущем атакующий носорог.

Догнав Новикова, она попыталась схватить его за плечо, но Кирилл чуть отклонился вбок, и рука пролетела впустую. Он обернулся и в упор взглянул на медсестру. Увидев лед в его глазах, женщина отшатнулась и залепетала:

– Без халату… без халату… нельзя никак… без халату…

– Ясно, – кивнул головой Новиков. – На третьем этаже выдать могут?

Медсестра сглотнула и часто-часто закивала.

– Спасибо, – вежливо поблагодарил Новиков. – Можете быть свободны, товарищ.

И продолжил свой путь.

На третьем этаже ему действительно выдали халат. Он оказался мал на добрых три-четыре размера, но Кирилл просто накинул его на плечи, да и перестал обращать внимание на этот временный предмет своего туалета. Спросив у дежурного врача, в какой палате находится сержант государственной безопасности Никитина, он зашагал туда, безошибочно выбрав нужное направление в длинных, перепутанных коридорах. Нашел нужную дверь, открыл…

– Ай!

Перед глазами Новикова мелькнуло смуглое тело, перечёркнутое белоснежными бинтами, – промелькнуло и скрылось под туго накрахмаленной простыней.

– Ой, Кирюша… Это ты?

– Нет, – усмехнулся Новиков и, придвинув стул к койке, сел. – Вот, – протянул он большой бумажный пакет. – Ешь и поправляйся скорее.