Некрасов в русской критике 1838-1848 гг. Творчество и репутация - Мария Юрьевна Данилевская

Упрек старшему, опытному, но уставшему литератору от младшего, когда-то опекаемого и сейчас набирающего силу и одобрение оппонентов Полевого, скорее всего, был для Полевого достаточно болезненным.

Этот вывод подтверждается тем, что в его последующих печатных оценках Некрасова, помимо нелестных личностных характеристик, заметно стремление умалить его литературное значение и отказать ему в творческой и нравственной самостоятельности, то есть – свести разговор о литературном произведении к разговору о литературной репутации.

§ 9. Отзыв о «Статейках в стихах, без картинок»

Ближайшим отзывом Полевого о Некрасове является рецензия на первый том «Статеек в стихах, без картинок»[501].

Первый и второй[502] тома «Статеек» и третья глава, опубликованная в «Литературной газете» (с подписью: «Ф. Белопяткин»)[503], помещенные в т. I под названием «Говорун», вышли в течение 1843–1845 гг. (I: 679). Они сопровождались саморекламой. «Петербургскую хронику» «Русского инвалида» 27 февраля 1843 г. завершал анонс «небольшой книжечки под названием “Статейки в стихах”»[504] (XII-1: 22, 386), а на следующий день, 28 февраля, в «Литературной газете» вышла статья «Шуточная литература. – “Статейки в стихах”»[505] (XII-1: 22–28). Первый том «Статеек в стихах, без картинок» выходит 3 марта 1843 г. (Летопись I: 129–130, 136).

Выход книжечки Некрасова и рецензии Полевого предваряло несколько критических выступлений Некрасова.

1 ноября 1842 г. была опубликована статья «“Драматические сочинения и переводы” Н. Полевого. Части первая и вторая»[506] (XI-1: 61–67). 10 января 1843 г. в № 2 «Литературной газеты» опубликована статья Некрасова «Петербургские театры» (статья вторая). В ней отзыву о пьесе П. Г. Ободовского предшествовал пассаж о Полевом: «Помните ли вы ту страшную и глубоко потрясающую сцену, когда Сусанин (в драме г. Полевого «Костромские леса») пляшет вприсядку с пьяным хорунжим, стараясь скрыть от него разговор о спасении царя, который он ведет в то же время с крестьянином Томилою Тарутиным? Причина важная, возвышенная и благородная выкупает в глазах зрителей странность такого поступка, и он не кажется странным: зрители аплодируют и кричат “браво!”… Но не всегда важные последствия бывают от важных причин» (XI-1: 316).

Пляска в патриотических драмах Полевого и Ободовского становилась предметом иронии в статьях Белинского и Некрасова. «Чувствительный танец» упоминается впоследствии в романе «Жизнь и похождения Тихона Тростникова» (VIII: 181, 744)[507].

Сценическое решение в словесном пересказе предстает пародийным. Пародийная смесь пафоса и нелепости героев ассоциативно связывается с драматургом, закрепляя представление о нем и о его пьесах на уровне этого карикатурного зрительного образа, созданного фельетонистом. Пародирование именно этой сцены усилено еще одной ассоциацией, которая легко могла возникнуть у части публики[508]. Полевой, пляшущий вприсядку, был запечатлен на известной карикатуре Н. С. Степанова, подаренной художником А. А. Краевскому; этот эпизод произошел на обеде у А. Ф. Воейкова в 1837 г., и свидетелем происходящего был И. И. Панаев[509]. Упоминание о «пьяном хорунжем» (курсив мой. – М. Д.) также обыгрывает карикатуру для осведомленного читателя: по воспоминанию Панаева, Полевой пустился в пляску с Н. В. Кукольником и Я. Ф. Яненко (Панаев ЛВ: 110), из-за пристрастия к спиртному носившими прозвища «Клюкольник» и «Пьяненко». Некрасов, приехавший в Петербург позже описываемых событий, косвенно заявляет о своей осведомленности в части фактов и слухов. А 4 апреля в «Литературной газете» вышла статья Некрасова «“Драматические сочинения и переводы” Н. Полевого. Части третья и четвертая». Некрасов-критик к 1843 г. предстает достаточно сориентированным в обстановке; язык его критических статей показывает, что он свободно излагает свои аргументы.

22 апреля в «Северной пчеле» появляется рецензия Полевого на «Статейки в стихах»:

«В Санкт-Петербурге есть литература, а в литературе есть <…> мошки и букашки, моль и тля. Вы не замечаете ее, а она есть, так как вы не замечаете тли и мошки в вашей мебели, а она в ней есть. И она живет, существует, любит, ненавидит, шевелится, движется! <…> Хотите ли видеть такой мир в литературной капельке? Вот она перед вами, крошечная книжечка, едва заметная, в розовой обертке с заглавием “Статейки в стихах”»[510].

Ниже Полевой цитирует четверостишие о рисунках в иллюстрированных изданиях, иронизируя над словом «пёрст», рифмующимся с фамилией «Неттельгорст». В целом рецензия Полевого на «Говоруна» выглядит репликой в обмене колкостями. В следующем параграфе представлен анализ некрасовского фельетона, из которого следует, что участие Некрасова в полемике было значительно более разнообразным по образно-стилистическим способам выражения мысли.

Небольшое отступление проясняет уровень этого критического отзыва Полевого.

К вопросу об адресате рецензии Полевого

Рецензия Полевого адресована не только Некрасову. Ближайший контекст указывает на несомненного второго адресата.

Называя «книжечку» Некрасова, а фактически ее автора – «тлей», Полевой пользуется названием литературной новинки, принадлежавшей перу И. И. Панаева, сразу обретшим статус имени нарицательного: «Тля, не повесть» (в первой публикации «не-повесть»), впоследствии «Литературная тля».

Использование Н. А. Полевым образа «литературной тли» в процитированной рецензии (и косвенно – отзыв П. А. Плетнева, рассмотренный ниже) подтверждает основательность этого предположения. Для литературных кругов Некрасов был узнаваемой фигурой, ассоциирующейся с миром современной литературы. Но рецензия Полевого стала еще и ответом на открывающую «не повесть» главу I «Вместо предисловия».

Готовя это произведение к изданию в корпусе собрания своих сочинений, Панаев подверг его переработке и, в частности, убрал главу «Вместо предисловия». В первой публикации именно публицистическое звучание главы I поддерживало жанровое определение, заданное через отрицание: «не повесть». Поэтому для определения адресата рецензии Полевого привлечен текст журнальной публикации.

Глава «не повести» Панаева открывается рассуждениями о современной литературе. Отметим в ней описание потока рукописей от молодых авторов:

«Ежедневно пакет за пакетом, посылка за посылкою присылаются из всех концов бесконечного русского царства в конторы журналистов: с элегиями, трагедиями, повестями, водевилями, с лирическими и дидактическими фантазиями, с одами, песнями, с взглядами, критиками, с мечтами, с романсами, с звуками и вздохами»[511] (курсив мой. – М.Д.)

Намек на название поэтического сборника Некрасова достаточно прозрачен, несмотря на типичность его названия, а точней, именно в силу его типичности и подражательности творчества Некрасова, сознательно практикуемого им для овладения литературным мастерством.

Далее автор-повествователь «не повести» рассуждает о разновидностях «тли»: той, что присылает подобные юношеские опыты («юношах-тле», романтиках), той, что принимает их к печати, покровительствуя молодым авторам, о «мужах-тле» и «старцах-тле». И это рассуждение легко отнести к периоду первого знакомства Некрасова с Полевым и его публикациям в «Сыне отечества». В пассаже о «мужах-тле», также посвященном типическому явлению, прочитывается намек на Полевого:

«Мужи-тли удачно примиряют классицизм с романтизмом