Свора - Зов крови - Юлия Колесникова

Закипел чайник, и Ева занялась чаем, поэтому на несколько минут ее лицо было от меня отвернуто, я не могла видеть его и потому не знала, о чем она сейчас думает. И почему я раньше не понимала, какая Ева — она ведь боец, просто у нее тактика совершенно другая, чем у меня. В прошлом году, после признаний Калеба «У Терри», я нашла в себе силы поехать к нему — я действовала импульсивно, почти агрессивно. А Ева, она выжидала, толкала Грема на то, чтобы он сделал хоть что-то, чтобы показал свои истинные чувства.

— Тогда рассказывай все по порядку — я хочу знать все до малейших деталей! — мне стоило поучиться у Евы.

Ева задумчиво закусила губу, того естественного розового цвета, что стараются добиться все владельцы косметических компаний. Отпив немного из своей кружки чая с бергамотом (я такой не любила, и немного морщилась, когда до меня долетал этот запах), она постучала ногтями по кружке. В доме пробило 3 часа дня — у нас было еще море времени, Калеб не ждал меня раньше темноты, а ее бабушка, если уж шла по своим делам, то на целый день.

— В тот вечер, когда вы приехали, и мы все сидели у вас в гостиной, все и началось. Сначала я совершенно не обращала внимания на Прата, он был поглощен Сеттервин, или точнее, она поглотила его своим вниманием. Твои родители говорили с Калебом, Бет и Теренс игрались с Соней и Рики. Мы сидели с Гремом почти рядом, но он вовсе перестал меня замечать, стоило нам переступить порог вашего дома. Я что-то у него спросила, и он ответил, но это уже не был тот Грем, что на протяжении всей недели — передо мной вновь сидел папа Калеба. Представь мое состояние! Целую неделю, я была почти уверена, что все налаживается, и идет к тому, что он поймет как, я нравлюсь ему — а теперь никакой реакции. От нечего делать я стала прислушиваться к разговору Сеттервин и Прата, и что-то добавила от себя. Тогда-то Прат и посмотрел на меня впервые с долей интереса. А что самое главное — это заметил Грем. Я даже сначала и не поняла, какие это перспективы вырисовывает для меня, пока вы с Калебом не исчезли на кухне и за вами не поплелся Прат. Грем сидел мрачнее тучи, даже отвернулся от меня, и мне стало обидно. Поэтому, когда в комнате появился Прат с подносом, я подскочила чтобы помочь ему.

Ева перевела дыхание, и глаза ее наполнились воспоминаниями, которые я видеть не могла, зато о которых могла услышать.

— Я случайно коснулась руки Прата, и тот сказал что-то о моей коже, будто бы она самое мягкое, что он в своей жизни ощущал. Это было сказано так тихо, почти у самого моего уха, но Грем, одарил меня таким взглядом, когда я возвращалась на место, будто бы я только что утопила котенка. Честное слово, мне даже показалось, что его глаза почернели, он весь побледнел, даже больше чем всегда, его лицо как-то заострилось, а губы…стали плотно сжатыми и будто бы вовсе обескровленными. Я… — Ева подняла на меня удивленные глаза, — ты, наверное, решишь, что я свихнулась, но меня ужасно напугал вид Грема. Но он отвернулся, а потом и вовсе встал и подошел к окну. Видела бы ты это — картинка из фильмов про нацистов — руки за спиной, осанка прямая, ноги по шву. А Прат, он, кажется, в одно мгновение повеселел раза в два. И я поняла что происходит! Грем ревновал!!! А Прат, тщательно собирался этим воспользоваться. По-моему он получал от этого удовольствие, и честно говоря, меня это до сих пор удивляет — ты же говорила, что они давние бизнес-партнеры?

Я говорила? Черт, действительно говорила! Наше извечное вранье начало давать корни.

— Да, ну знаешь видимо конкуренция и делает их такими работоспособными.

Ева ничего не ответила, видимо посчитав такой ответ приемлемым. И продолжила повествование дальше.

— Потом эта сцена на ступеньках, когда один не давал прохода другому, и я зажатая между ними. Думала, что так себя ведут дети, а тут они — взрослые, красивые мужчины…было чему удивиться. Потом ты предложила Грему меня отвезти, он согласился, но по дороге домой, у меня складывалось впечатление, что меня ему навязали. Сидел хмурый, сжимал руль, словно представляя шею Прата. Знаешь… — Ева вновь смутилась, и меня это обеспокоило. Оказывается, Ева многое замечала, — в тот вечер я поняла, что несколько его идеализировала и представляла в неверном свете, думая, что он спокойный, не конфликтный человек. Оказалось в нем много всего скрыто. Так много чувств, которых я раньше не замечала, может по своей слепости или влюбленности. Просто Грем, всегда казался, простым, мирным, спокойным…в общем не похожим на героев книг или фильмов, а теперь он для меня открылся с другой стороны.

Я молчала, давая Еве собраться с мыслями, может ей и казалось, что она не может выразить то, что чувствует, но я и так поняла о чем она. Теперь Ева почувствовала скрытую опасность сущности Грема. Раньше она ее не замечала, но его обманчивое спокойствие было просто хорошей маскировкой личины зверя. Подумав о том, что если Ева и Грем действительно решаться быть вместе, встанет вопрос о том, что она человек, и к тому же человек без того особого запаха крови, который выделяет людей из толпы, для вампиров. Она не могла быть обращена просто так, для этого нужно разрешение Главной семьи. И Бесстрастные могут этого не позволить. Или и того хуже — Ева и сама не захочет становиться…чудовищем. Да уж, это именно то слово, что будет предполагать она — вегетарианец.

Я думала что разобравшись в их отношениях устраню все проблемы, но проблемы лишь начнутся, в зависимости от того кого она выберет. Просто оставался такой шанс, что Грем не посмеет стать счастливым, и потому откажется от нее. И Ева выберет Прата. А Прат, насколько хорошо я его знала, долго не удержится около одного человека. И если так подумать, для меня и для моей семьи это будет хорошо — Ева пострадает некоторое время, но тайна нашей семьи не выйдет за рамки нашей же семьи. Всегда опасно посвящать во все это людей со стороны.

Но Ева не заметила, как я посерьезнела. Чай был выпит и, готовя еще одну порцию, она рассказывала далее, о том, что еще час назад я так жаждала знать.

Печенье, так расхваленное продавщицей в мини-маркете, было сырым и слишком сладким. А вот кексы Евы я не стала даже и пробовать — пекла она ужасно, и это была критика не только друга, но и человека который постоянно пек, когда еще жил в Чикаго. Хорошо, что я додумалась купить еще и зефир, он позволял держать мой рот закрытым, или открывать его только для того чтобы откусить кусок зефира.

— Короче в тот вечер, Грем подвез меня к дому, культурно помог мне выйти из машины, но так не сказал, ни слова. Я всю ночь ворочалась, не могла уснуть, чувствуя, что мое поведение сдвинуло какой-то лед, но только в которую сторону. Боялась, что оттолкнула Грема. На следующий день я ехала в колледж, как на каторгу — все посерело, утратило смысл, я снова задумалась о твоих словах, что мне лучше всего было уехать подальше отсюда. Но представь мое удивление, когда в колледже меня ждал Прат. Можешь представить, как на меня смотрели девчонки — с завистью, и это на меня-то!