Золотой идол Огнебога - Наталья Солнцева

– Как вы думаете, почему Калганов скрывал, что вместо вас солисткой группы стала другая девушка? Об этом молчали и сами «русалки», и пресса.

– Частично из-за поклонников, – предположила Людмила. – Иногда они становятся фанатами творческого коллектива в целом, а иногда – отдельных личностей. Если из группы уходит ведущая певица или певец, падают продажи кассет, дисков и, естественно, меньше публики приходит на выступления.

– Ну да... – согласилась Астра. – В театр тоже нередко ходят на определенного артиста, а не на спектакли.

– Я, наверное, приложил к этому руку, – признался Бергхольц. – Хотел как лучше. Я через подставное лицо предложил Калганову совместный проект: турне «Русалок» по крупным городам Европы и прочее. Обещал взять на себя рекламную кампанию. Мой дядя – преуспевающий музыкальный продюсер, он заинтересовался группой именно из-за «фольклорной программы». Моим обязательным условием было участие в проекте в первую очередь Леи – то есть Людмилы Троицкой. Калганов с радостью ухватился за эту возможность. А тут произошел инцидент в «Спичке», Лея исчезла... И Калганов приложил все усилия, чтобы скрыть сей факт. Я старался помочь Миле сделать карьеру певицы, а вон как все обернулось.

– Да, пожалуй, в первую очередь Калганов рассчитывал скрыть замену от партнеров, – подтвердила бывшая солистка. – А потом уже от всех остальных. Наверное, он не терял надежды на мое возвращение. Если бы я не вернулась, новенькая продолжала бы выдавать себя за настоящую Лею.

– Но это обман! – негодовал немец.

– Зато проект бы не сорвался.

– Группа держалась на тебе, – возразил он. – Разницу бы все заметили. Ты одна умела «завести» публику.

Ее лицо порозовело, глаза заблестели.

– Знаете, когда Рома заставил нас включить в репертуар «языческие игрища», это захватило только меня. Я как будто окунулась в родную стихию, словно рыба, которую пустили в воду. Во время выступления я забывала, что нахожусь на сцене, во мне оживало что-то древнее, какие-то инстинкты. Танец вводил меня в настоящий транс, даже посещали видения. Я представляла себя в роли княгини-русалки, в окружении незнакомых мне людей и делала то, чего мы не репетировали... Мои импровизации просыпались во мне под воздействием музыки и движений, я так погружалась во что-то неведомое, далекое, что долго потом приходила в чувство. Из-за этого пошли слухи про наркотики, которые я будто бы принимаю перед выступлением...

Она вдруг замолчала, сжала губы, встала, отошла к окну и отвернулась.

– Я видела ваш «Хаммер» у дома, где поселились «Русалки» после исчезновения Леи, – сказала Астра, глядя на Петера. – Вы следили за ними?

На сей раз он не отпирался:

– По просьбе Людмилы.

– Это не было слежкой, – отрывисто произнесла она, продолжая стоять у окна. – Я просто хотела... Вы не поймете. Новая солистка оказалась моей копией – не во всем, конечно. Но издалека ее мог бы отличить только придирчивый и острый глаз. Меня тянуло смотреть на себя со стороны! Это непередаваемое ощущение. Я не могла явиться в клуб или ресторан, где девочки пели, боялась, что кто-нибудь из них меня узнает: кроме лица, ведь есть еще фигура, походка, жесты. Оставалось наблюдать на улице из машины.

– Я возражал, – усмехнулся Бергхольц. – Машина приметная. А в такси Мила садиться отказывалась. Вдруг таксист проявит чрезмерное любопытство?

– Петер уговаривал меня вернуться в группу, но когда я увидела новую Лею, то поняла – этот этап моей жизни закончился. Начинается следующий. Каким он будет, я не знаю. Когда-то Велидар рассказывал мне про русалок, леших, языческих богов, и петь в группе, которая называется «Русалки», казалось мне благоволением судьбы. Какая-то сила вела меня, и я решила подчиняться. Мой побег из «Спички» оказался поворотным моментом. Я чувствовала, что поступила правильно...

Астра слушала и одновременно изучала содержание записки:

– Вот тут сказано «ты назвала мне чужое имя». Что это значит?

– При нашем знакомстве я назвалась Диной, – не хотела говорить первому встречному, как меня зовут. Велидар сразу догадался, что я солгала. Но в записке он намекает на что-то другое, более глубокое.

– Вишняков считает, что вы пытались оказывать на него воздействие, внедряли в его сознание мысли о смерти.

– Что за чушь? – возмутилась Людмила. – Я не умею этого делать. Даже если бы и умела...

Она не договорила.

– Вам знакома фраза: «Плету саван покойнику, плету покров мертвецу»?

– Нет! То есть да... Это проклятие. Существует поверье, что так выглядит месть русалок. Они являются обидчику во сне или наяву и нашептывают одно и то же.

– Откуда вы знаете?

Красавица блондинка пожала плечами:

– Знаю, и все...

– А где ваш сценический костюм? – спросила Астра.

– В котором я убежала из клуба? Здесь, в моем чемодане. Он стоит уйму денег – ручная работа и все такое. Собираюсь как-нибудь отослать его Калганову.

Матвей поглядывал на часы. Время шло, во флигеле лежал труп Киры Сарычевой, а они ни на йоту не приблизились к разгадке, кто же ее убил.

– Может быть, Кира умерла вместо вас, госпожа Троицкая? – произнес он в наступившей тишине...

В усадьбу Борецкого они возвращались вчетвером, в «Хаммере» Вишнякова. Петер и Людмила ехали на заднем сиденье.

– Разве в этом есть необходимость? – поначалу сопротивлялся немец.

Астра привела магический довод.

– Вы хотите увидеть идола? Тогда сделаете то, о чем я вас просила.

Хотел ли он? Это желание давно переросло в болезненное наваждение.

– А мы его увидим? – спросила Людмила.

Астра ответила строчкой из записки мифического Велидара:

– Знаки огня укажут на безумных...

Матвей предусмотрительно помалкивал. Его дело – крутить руль и доставить всю компанию в целости и сохранности до дома «вождя русальцев».

– Я бы не хотела давать объяснения милиции, – сказала Троицкая. – Особенно впутывать Петера. Мы действительно не имеем отношения к убийству. Да, мы залезли в чужой флигель, потом в чужой дом, связали двух пареньков, но не причинили никому вреда. Мы не собирались ничего красть!

– Если бы вы нашли идола, то забрали бы его?

– Да, потому что он не может быть чьей-то собственностью. Его нужно вернуть Велидару.

– Интересно, каким образом? – не выдержал Карелин. – Вы же сами утверждаете, что молодой человек мертв.

– Он мне подскажет.

– Ну да, конечно. Голос!

Матвей источал сарказм. Однако надо отдать Астре должное: она нашла настоящую Лею и получила у той объяснения по поводу инцидента в «Спичке». Отработала гонорар.

– Как ты догадалась, что Троицкая в том коттедже? – поинтересовался он.

– Ясновидение.

– Так я и поверил!

– Если честно, я воспользовалась методом тыка. Петер – немец, а Вишняков упоминал о приятеле из Германии. Раз события происходят вокруг Леи, значит, она должна быть где-то недалеко, принимать участие. Странные грабители, которые лезут в дом, полный гостей, навели меня на мысль, что это вовсе не грабители. Их следы оборвались на проселочной дороге, которую знают только местные. А рядом – недостроенный коттедж. Разве не ты говорил про отпечатки женских ног?

– Я думал, ты не приняла во внимание.

– Я рискнула связать эти факты.

Петер и Людмила всю дорогу не проронили ни слова. Вероятно, они раскаивались в своей неосторожности. А может, и нет.

«Хаммер» освещал фарами белую ленту, по бокам которой тянулась черная стена леса. Ветер стих, крупные редкие снежинки падали на лобовое стекло, как обессилевшие бабочки. Когда впереди показались огни дома Борецкого, Астра повернулась к пассажирам: господин Бергхольц заметно волновался, его спутница во все глаза смотрела на дом.

– Я не хочу! – резко бросила она.

– Не хотите увидеть себя со стороны... мертвой? – усмехнулся Матвей.

– А вы циник! Зачем вы нас везете сюда, если...

– Это не моя инициатива, – перебил он. – Астра обещала вам идола, вы клюнули. Я только водитель. Вы с ней договаривались, не я.

Он притормозил, сворачивая к флигелю, и припарковался так, чтобы «Хаммер» закрыл собой входную дверь. Теперь из дома не будет видно, как Петер и Людмила спрячутся во флигеле.

– Совсем как в новогоднюю ночь, – сказала Астра. – Никто не будет знать, что вы здесь.

– Почему мы должны... – запыхтел Петер, но осекся под взглядом Людмилы. – Хорошо, мы останемся. Надеюсь, ненадолго? Ужасно неприятно находиться в одном помещении... с трупом.

– Мертвые не кусаются.

Немец посмотрел на темные окна флигеля, и его передернуло. Людмила прижалась к нему, закрыла глаза. Ей стало жутко...

В доме свет горел на первом этаже, значит, вся компания сидит кто в зале, кто в кухне, кто в библиотеке. Вишняков, вероятно, спит в своей комнате.

Дверь Астре открыл Борецкий с серым от усталости и нервного напряжения лицом.