Последняя женщина - Михаил Сергеев

— Почему вы так думаете?

— Почему? Сейчас, наверное, можно сказать об этом. Вы знаете, что наша станция "Восток" уже более ста лет стоит в точке геомагнитного, а не географического, полюса Земли. Именно точка расположения на материке — главное отличие ее от всех других станций. Само по себе это ничего не давало, кроме больших возможностей для измерений. Но четыре года назад, во время пробного бурения шельфа, уже пройдя поверхность грунта, проходчики наткнулись на нечто, что повлекло немедленное засекречивание этих работ. Насколько мне известно, там обнаружили одну или две конструкции, явно выполненные разумными существами.

Он замолчал.

Все онемели.

— Фиксируем смещение магнитных силовых линий Земли. — Голос и лицо диспетчера напомнили им о том, что шок — их субъективное состояние.

— Направление? — Сток, казалось, пришел в себя.

Все уставились на экран.

— Точка с широтой и долготой нашей станции!

— Что еще?

— Пока не можем понять. Перебои связи с модулем на поверхности.

Повисла тягостная тишина.

— По-моему, я догадываюсь, что это были за конструкции. — Голос Андреева заставил всех вздрогнуть. Все вновь повернулись к нему.

— Почему?

— Потому что все или почти все совпадает.

— А именно?

— Через некоторое время полюс окажется в нашей точке. Мы, так сказать, поменяемся с "Востоком" местами. Точнее, станем очередным магнитным полюсом.

Но мы находимся ниже уровня твердых пород. Сползающие льды не тронут нас.

— Вы хотите сказать…

— Да, — уже с трудом выдавил он. — Очевидно, там нашли модули, аналогичные нашим.

— Вы знали это? — выкрикнул кто-то. — Вы все знали!

— Я узнал это сегодня ночью. А сейчас знаю то же, что и вы. Если бы информация, которая хранилась в тех модулях на "Востоке", была бы правильно расшифрована, сегодняшней катастрофы могло бы не быть. Но мы не успели.

— Вы хотите сказать, что всякий раз, когда человек соприкасается с плитой ДНК, на земле происходит катастрофа?

— Ну, по крайней мере так было дважды, как нам сейчас известно. Хотя, может, и наоборот. С приближением катастрофы люди выходят на контакт с плитой. Или их выводят на такой контакт. В противовес тем, кто очень хочет поторопить человечество с концом. Первая попытка была неудачной. Правда, это вряд ли добавит нам оптимизма, — чуть помолчав, заметил Андреев.

— Так что же с нами произойдет? Чем все это закончится?

— Я не Господь Бог.

Артур отошел в сторону.

Иржи Сток, главный руководитель проекта, организатор и мозг крупнейшей международной экспедиции, сидел один в своем огромном кабинете. Он был один уже четырнадцатый месяц. Ничто и никто не мог нарушить его уединения.

Когда начался голод, он провел основные системы управления в свое убежище. Да, с того времени он так кабинет и называл. Люди постепенно начали терять контроль над собой.

Наконец наступил момент, когда нужно было принимать решение. Он обесточил линии управления резервуаров с главного пульта и открыл кингстоны. Газ почти мгновенно заполнил весь объем станции. Он невольно опустил голову, когда увидел, как заметались на пульте люди. Это длилось несколько секунд. Они испытали весь ужас непонимания того, что с ними происходит. Но он не мог поступить иначе. Другого способа умертвить станцию у него не было. Отбирая у них жизнь, он оставлял им надежду. Пусть призрачную, но надежду.

Когда все уснули, он стал понижать температуру в помещениях. Через семь дней она опустилась до абсолютного нуля. Все были мертвы. Он знал, что необходимо удалить кровь и наполнить сосуды раствором, чтобы их не разорвало. Но он не мог этого сделать. Оборудование станции было предназначено для других целей. Никто не проектировал машин для убийства. Это не входило в задачи экспедиции. Он понимал, что нарушил регламент такой процедуры и просто всех убил. Впрочем, "правильность" и "регламент" не были признаны наукой. Сам же он в такую процедуру не верил, что только осложняло его диалог с самим собой.

Он верил в другое. Он жил этим.

Если они вообще кому-то нужны, если есть хоть кто-то в бесконечной Вселенной, кому небезразлично, чем и как закончится их жизнь, он придет к ним.

Если есть смысл в их существовании, то кто-то должен знать это. Ведь тем, другим, на Земле, не дали времени для раздумий. А ему для чего-то дали.

Для того ли, что совершил он?

Думая только об этом, он начал медленно сходить с ума.

Если же не было ни цели, ни смысла существования человека, а их станция просто случайность — тогда все равно. В таком случае он поступил правильно.

Это произошло сегодня, когда хронометр пробил шесть часов вечера. Он сел за стол и взял чистый лист бумаги. Все, что он обдумал за эти месяцы, уместилось в шести строчках. Рука уверенно вывела первое слово:

"Приговор".

Буквы запрыгали у него перед глазами, и, делая неимоверное усилие, он написал:

"Судья — Сток".

"Присяжный — Сток".

"Обвиняемый — Сток".

Вопрос к присяжному: "Считаете ли вы убийцей г-на Стока? "

Ответ: "Да".

Ручка выпала у него из рук. Стены кабинета, теряя очертания, неожиданно начали таять, расползаясь по серому холоду пола. Потолок посветлел, и легкий дымчато-оранжевый свет заструился сверху, обволакивая и погружая его в зловещую дремоту. "Вот так, наверное, и начинается сумасшествие", — успело мелькнуть в голове. И вдруг из разверзшегося над ним малинового небосвода бархатным и низким звуком, размеренно, словно рождаясь и тут же умирая от безысходности, поплыли слова:

— Что же мне делать-то с тобой? Ведь было! "Было… было…" — ответило эхо.

Сознание погасло.

Когда он пришел в себя, то вспомнил, что не дописал главного. Иржи Сток знал, что должен написать. С трудом придвинув к себе бумагу, он склонил голову и в ужасе отпрянул. Ниже написанного им он прочел:

"Но убийца ли он?"

Это был не его почерк. Уже четырнадцать месяцев Сток считал себя таковым.

— Вот ты и увидела живых. — Голос вернул Леру к действительности. — Время, куда ты попала, — это черта, за которой начнется сначала разрыв в уровне жизни, а затем массовая гибель людей, не обладающих ресурсами, которая выльется в самую страшную войну: не за Землю, территории и власть, а за возможность продолжать жить.

Человечество должно было договориться раньше. Это его точка невозвращения. Каждый самолет может вернуться обратно, домой, истратив половину горючего. Это и есть точка невозвращения. Перелетев за нее, вернуться нельзя. Человек — единственное разумное существо на земле — договориться не мог. Существовала только одна возможность жить дальше в мире: богатые страны должны были поделиться с бедными, при этом уровень жизни их граждан упал бы. Другого пути не было. Это была бы своего рода проверка: развитые государства подтвердили бы свои слова о гуманизме не посылкой нескольких самолетов с поношенными вещами и продуктами в помощь бедствующим, а реальной потерей достигнутых благ и привилегий. Привилегия жить лучше других не может принадлежать никому, потому что в этом случае ты отнимаешь ее у кого-то.

— Они ведь ее получили именно за счет бедных! Это они сделали их земли своими колониями сотни лет назад, не дав им развиваться, а затем отобрали и использовали их природные богатства на благо своих граждан и государств. Это они властвовали над ними только ради собственных интересов. И построив на этом собственную экономику, лицемерно стали говорить о гуманизме и других "ценностях цивилизации"! Они просто должны отдать то, что задолжали!

— Верно. Но этого не случилось. Когда ты должен доллар, хозяин положения тот, кому ты должен. А когда ты должен миллион, хозяин уже ты. Это нехитрое утверждение очень подходило той, второй половине, которая поддержала того сумасшедшего. А разве это произошло впервые в истории человечества? Каждый раз менялся только масштаб. Ловушка, которую расставил дьявол, захлопнулась. Только в этот раз в нее попали все. Случилось то, что ты видишь.

— Боже, чем же это закончилось? Неужели это конец жизни на земле? Неужели это и называли концом света!

Лера замолчала. Все, чем жили люди, чем жила она каждую минуту своей жизни, было напрасным.

Все эти полочки с книгами в огромных библиотеках, эти кладези человеческой мысли о великом и возвышенном, о сути и смысле человеческого бытия, рассуждения великих мыслителей, потративших жизнь на поиски пути к лучшему, все эти театры с их попытками обнажения пороков и страстей, с их поисками и устремлениями — все это в одночасье оказалось пустым и ненужным, все оказалось суетой и тленом. Платоны и Вольтеры, Эйнштейны и Аристотели, поэты и художники — весь авангард человечества вел его не тем путем и привел не туда. Она видела финал пути. "Неужели так бесславно человечество закончило свой путь? Для чего же тогда люди рождались, жили и умирали? Для чего жила моя бабушка, для чего жил мой сын? Зачем все это было?