Сидни Шелдон. Ангел тьмы - Тилли Бэгшоу

Алвин Дюбре, защитник Манчини, этот валявший дурака старый шут, сказал меньше других, но возможно, добился для своего клиента большего снисхождения, заставив его молчать и позволив Софии Баста самой сплести себе веревку.

Эллен Уоттс, красавица и умница, но оказалась, однако, слишком неопытной, чтобы обуздать свою клиентку. Уоттс пришлось труднее всего, когда она пыталась выставить злобную убийцу жертвой, умную интриганку — несчастной шизофреничкой, а распущенную садомазохистку — маленькой растерянной девочкой. И она бы добилась своего, если бы София Баста ее не переиграла.

Слева стояли обвиняемые. Манчини выглядел, как всегда, воплощением зла и законченным психопатом. София Баста казалась непроницаемой. Она смотрела перед собой, вытянув руки по швам. Лицо ее было абсолютно пустым. На нем не было ни нервозности, ни надежды, ни гнева, ни нетерпения, ни отчаяния — ничего. Она казалась чистой грифельной доской, готовая смириться со следующей главой своей ужасной жизни, которую писали за нее. И на этот раз, с небольшой помощью присяжных, автором будет судья Федерико Муньес.

Эта глава станет последней.

Справа от Муньеса в первом ряду пустовали три места. Отсутствовали Дэвид Айшег, Мэтт Дейли и Дэнни Магуайр.

«Черт», — подумал Муньес. Знай он… нашел бы предлог, чтобы заставить трех основных персонажей драмы присутствовать при ее завершении. Но уже поздно.

Наконец судья сел, и все с готовностью последовали его примеру, опускаясь на стулья и вытягивая шеи, чтобы лучше видеть Баста и Манчини.

В комнату гуськом вошли присяжные.

У барьера, наспех возведенного перед зданием суда, водитель спорил с охранником.

— То есть как это «больше никаких машин»? Это помощник директора Интерпола Дэнни Магуайр! У него полный допуск на все судебные заседания!

— Ничего не знаю, — проворчал охранник. — У меня приказ. После начала заседания ни одна машина не въедет и не выедет отсюда.

Дэнни, не выдержав, вышел из машины и, приблизив лицо к физиономии охранника, так что ощутил чесночный запах из его рта, отчеканил:

— Либо вы немедленно отодвинете барьер и дадите нам проехать, либо я лично прослежу, чтобы вас не только уволили, но и чтобы вы больше никогда не нашли другой работы в этом городе. Но если считаете, что я лгу, можете нас развернуть. У вас есть ровно три секунды, чтобы принять решение. Один, два…

Охранник, заметивший стальной блеск в глазах Дэнни, понял, как следует поступить.

— Мистер председатель, вы вынесли вердикт?

Тяжеловесный немолодой афроамериканец торжественно кивнул:

— Да, ваша честь.

— Единогласный вердикт?

— Да, ваша честь.

Собравшаяся на улице толпа уставилась на гигантские плазменные экраны. Царила полная тишина. На одном стоял председатель жюри, за спиной которого сидели присяжные. Все выглядели мрачно-торжественными, как и следовало в подобных случаях.

На другом два ответчика, находившиеся всего в нескольких футах друг от друга, выглядели такими обособленными, как могли быть только совершенно чужие люди. Невозможно представить, что эти двое были знакомы с детства и, мало того, двенадцать лет составляли одну преступную команду. Что они были женаты…

— Итак, вы вынесли вердикт?

— Да, ваша честь.

Дэнни Магуайр, пыхтя, бежал по коридору, толкая перед собой тяжелую коляску с Мэттом. Двойные двери комнаты 306 маячили впереди, как врата рая. Или ада.

— Простите, сэр, — начал было полицейский, — но заседание уже началось. Судья Муньес… — Он осекся, увидев жетон Интерпола. — Заходите, сэр. Но я не могу пропустить вашего друга.

Дэнни, проигнорировав его, снова повез Мэтта дальше. В зале тоже стояла тишина, и неожиданный шум привлек общее внимание: все головы повернулись в их сторону. Но только один взгляд ошеломил Дейли. Впервые с начала процесса она смотрела на него. Только на него.

— Лайза, — прошептал он одними губами.

Она улыбнулась.

— По убийству с особой жестокостью Эндрю Джейкса: признали ли вы виновным Фрэнсиса Манчини? — спросил судья.

— Виновен.

Слово прогремело, как выстрел.

— А второго ответчика, Софию Баста?

Выдох председателя жюри длился целую вечность.

— Невиновна.

Изумленные восклицания публики, казалось, были слышны по всему миру.

Собравшиеся на Бертон-уэй вопили так громко, что слабые отзвуки были слышны даже сквозь толстые стены здания суда. Едва операторы поняли, что происходит, как все объективы нацелились на лицо Софии. Но если она в какую-то долю секунды и отреагировала на слова председателя, сейчас всякое выражение словно стерли, заменив обычной безмятежной пустотой. Мэтт закрыл глаза и обмяк, словно его ударили под дых. Даже Муньесу, знаменитому Судье Ужасу, потребовалось некоторое время, чтобы взять себя в руки.

— Мы считаем второго ответчика, Софию Баста, невиновной вследствие ограниченной ответственности ввиду признания подсудимой психически нездоровой.

Судья Муньес откашлялся.

— В деле сэра Пирса Хенли…

«Виновен. Невиновна. Ограниченная ответственность».

То же самое было и в делах других жертв. Правда, оба ответчика были признаны виновными в покушении на Дэвида Айшега.

Атмосфера всеобщего изумления была почти физически ощутимой. Даже обычно невозмутимый Манчини был явно потрясен. Его оливковая кожа посерела. Брат сэра Хенли качал головой и постукивал пальцем по слуховому аппарату, словно полагая, что неверно расслышал приговор. Бывшие приятельницы Баринга ударились в слезы, а с галереи неслись протестующие вопли.

Но Дэнни не мог разделить их возмущение. Говоря по правде, он ощущал глубочайший покой.

София останется за решеткой. Никто больше не умрет от рук Азраила, не падет жертвой его извращенной жажды мести. Но прелестную Анджелу Джейкс, которой она была когда-то, пощадит игла палача.

Может, это и не истинное правосудие. Но это конец. Дэнни Магуайр наконец-то свободен.

Глава 35

Четыре года спустя

— Простите, сэр, но у вас нет пропуска. Я не могу вас впустить. — Как ни странно, но охранник в больнице «Алтасито» действительно смотрел на него с сочувствием.

Работа была на редкость тяжелой. Приходилось охранять пациенток единственной психиатрической женской тюрьмы штата Калифорния, и очень немногие из скудно оплачиваемых сотрудников больницы отличались таким качеством, как сочувствие. Охранник в свои шестьдесят с хвостиком выглядел гораздо старше. Обветренная кожа была морщинистой, как берега пересохшей реки в засуху. Но в его взгляде, устремленном на тощего светловолосого мужчину, опиравшегося на палку, светилась доброта. Они стояли у ворот больницы, и незнакомец, похоже, не собирался отступать.

Охранник видел этого человека не впервые. И даже не во второй, третий или четвертый раз. Каждый месяц в день посещений, он приезжал с вежливой просьбой повидать самую знаменитую пациентку больницы. Но та из месяца в месяц упорно отказывалась принимать посетителей.

Обвиняемая, которой непостижимым образом удалось избежать смертного приговора, Ангел Смерти, как она все еще именовалась в прессе, наслаждалась относительно спокойной жизнью в больнице, хотя эта жизнь проходила за решеткой и под толстой завесой секретности. У нее была своя комната с видом на ухоженные сады и расстилавшуюся за ними пустыню Мохаве.

Дни походили один на другой, но это однообразие не было утомительным. Время делилось между работой, физическими упражнениями, отдыхом и лечением у психиатра, включавшим самые разнообразные методики — от гипноза до групповой психотерапии.

К сожалению, Мэтт Дейли ничего этого не знал. И постоянно тревожился за Лайзу — для него она навсегда останется Лайзой, — опасаясь, что она из-за своей печальной известности подвергается издевательствам и побоям со стороны других заключенных. Мэтт отправил десятки электронных писем главному психиатру больницы, умоляя сообщить о ее состоянии. Ест ли она? Мучает ли ее депрессия? Могут ли они подтвердить, что передают ей письма, которые Мэтт с благоговением писал каждое воскресенье, рассказывая о своей жизни и всемирном успехе его известного, но вызвавшего неоднозначные оценки документального фильма «Азраил. Тайны и ложь», — письма, на которые он пока не получил ни одного ответа. Да и знает ли она вообще, что он пытается с ней связаться? Что у нее есть друг, который не покинул ее в самый тяжелый час?

Ответные е-мейлы всегда были одинаковыми — вежливыми, краткими и откровенными. Мэтт Дейли не является родственником и не имеет права на информацию о пациенте, если только пациент не попросит ее сообщить. София Баста такого желания не выражала.