Кап­кан для Ски­фа - Александр Чернобук

— Только непонятно, кто из них претендует на гениальность. Писаки из газеты или менты, ведущие это дело.

— А нам какая разница?

— Тоже верно…

— Ясно одно: наша цепочка замкнулась — первый шар упал в лузу. — Купер звучно хлопнул в ладоши. — Бам!

— Мы вроде бы на такой результат не ориентировались?

— На какой такой?

— На летальный.

— А-а-а-а-а! Так пусть полетает. По полной программе. Заслужил, — Костик не принял моего серьезного тона.

— Не крутовато? Как думаешь?

— Глаз за глаз!

— Жестко…

— А как иначе? Они девке сломали жизнь?

— Сломали. Без вопросов.

— Значит, и им здесь не хрен делать. Таким красивым! Ходить по земле, жрать, пить, спать, кувыркаться с бабами. Недостойны, — безапелляционно заявил Костя.

— Мне б твою категоричность и уверенность. Черное — плохо, белое — хорошо! — Я в раздумье сделал несколько круговых движений головой — похрустел шейными позвонками. — В природе много и других цветов есть…

— Скиф, что тебя стремает?

— Сам никак не пойму, — честно признался я. — С одной стороны ты, конечно, прав, а вот с другой…

— Жека! Брось! Ни к чему эта достоевщина сейчас: с одной стороны принимается, с другой не мешало бы отметить следующие существенные противоречия…

— Думаешь?

— Абсолютно уверен. — Костик категорично рубанул воздух ребром ладони. — К тому же, мы имеем к этой смерти самое косвенное отношение.

— Да уж. Практически никакого. Рад твоей уверенности.

— Уверенности в чем?

— В своей, тьфу, нашей правоте.

— Я не понял, ты что, недоволен, Скиф?

— Доволен, не доволен — переигрывать что-то поздно. — Я решил поставить точку в этом бессмысленном разговоре. — На нас эта свора никак не может выйти?

— Вроде бы, нет.

— Только Войтовскому подбросили компромат, так Парфен сразу стал неосторожно играться в салоне своей машины с гранатой. Что будет, если они как-то на нас выйдут? Ты чем предпочитаешь играться?

— Противопехотной миной нажимного действия. На ней можно всю жизнь простоять, — незамедлительно ответил Купер. — А ты?

— Ножом с вилкой где-нибудь в кабаке. Под хорошую музыку, в приятной компании. Думаешь, не докопаются до нас?

— А как? — пожал плечами Костя, — Парфен на нас, их вывести не может. Раньше не мог — сам нас не знал. А сейчас уже, наверняка, и не узнает. Разве что уже там, — он неопределенно показал рукой на потолок, — пакет с кассетой и ксерокопиями я отправил в банк через почтовый ящик.

— Обычным способом? — уточнил я.

— Да. Наляпал побольше марок и отправил.

— Понятно.

— Ко всему прикасался только в перчатках, чтоб не было отпечатков пальцев. Нет, не выйдут. Чудес на свете не бывает, к тому же они не волшебники.

— Хотя ходят где-то рядом с чародеями…

— Вот и подождем пару дней, посмотрим, что будет с Рембо.

— А что с ним будет?

— Ха, — Купер щелкнул пальцами, — в том-то весь прикол. Бес вчера его вел. Ты же ему поручил — вот он и водит его каждый день. А отчитывается мне. Толковый специалист наш Бес. Хватку мертвую в ментуре натренировал. Он, кстати, засек, как Рембо положил кусок пластида под самую задницу своему корешу Парфену…

— Так, что там по делу? — направил я увлекшегося друга.

— Ага, вот. Кроме нас, Савельевым интересуется еще одна команда и нехилая. Вчера начали отслеживать.

— Бес их вычислил?

— Да.

— И кто?

— Мельники упали ему на хвост. Причем разрабатывают Рембо серьезно. Бес даже сомневается, не спалился ли сам. Грамотные у Мельников хлопцы.

— И что им надо?

— Не знаю. Пока непонятно.

— А как мыслишь?

— Этот мудак им тоже где-то насрал. Скорей всего, по крупному. Исходя из принятых мер. На трех машинах водят. Присматриваются. Он же с Прохором…

— Разрабатывают тихо и нежно?

— Да, обстоятельно готовят какую-то предъяву.

— Попал ты, друг-десантник, попал, — протянул я. — Мельники — это серьезно. Это тебе не Скиф с Купером, добряки и романтики.

— Что да, то да, — согласно хмыкнул Костик.

— Останутся от тебя, козла, рожки да ножки…

— Будем следить за развитием событий? — полувопросительно поинтересовался Костик. — Или лучше не надо?

— Пусть водит, но только аккуратно, — немного подумав, принял я решение. — Кроме Беса чтоб никто и близко к Рембо не подходил.

— Ясное дело, если этот филер-профессионал боится спалиться, других ребята Мельников живо срисуют.

— Хотя, если что, объяснимся. — Я просчитал худшее развитие событий. — Бояться особо нечего — никаких боков мы не пороли.

— Все верно, все правильно, но лучше не объясняться.

Я согласно кивнул:

— Каша заваривается, дай Бог.

— Не дай Бог нам в нее попасть — так надо говорить, — поправил Купер.

Я опять кивнул:

— Все-таки интересно, где он Мельникам дорогу перешел?

Костя пожал плечами:

— Поживем — узнаем.

— Ну-ну.

Бес

Рома Бесяев Бесом был всегда: и в школе, и в армии, и в ментовке, и в бригаде Скифа. Кликуха липла сразу и прочно. Едва в новой компании первый раз его называли по фамилии, как все окружение переходило на погонялово — Бес. Так вот, Рома-Бес в сложившейся ситуации ориентировался лучше всех. Как бывший опер, а три года после армии, которые он оттрубил в ментовке, не пропали даром, он прекрасно знал подоплеку конца банды Мельника-старшего. Фатальная роль Рембо в этой истории ему была известна лучше, чем кому-нибудь другому. Именно он разрабатывал группировку Мельника и поражался, зачем сверху кроют эту шайку головорезов. Затем, когда дали таки добро на арест банды, Бес участвовал как в составлении плана, так и в задержании. В загородном доме директора завода газовых приборов ему все стало ясно. Двое парней из спецуры методично «допрашивали» Юру Мельника. Его предсмертные крики сотрясали весь поселок.

Рому, конечно же, не пригласили полюбоваться на это зрелище, но он был парень любознательный и исхитрился многое увидеть, услышать, понять, а главное — запомнить. Все тайники с награбленным были выбиты из Мельника в первые же десять минут допроса. Рассказывая о закопанных банках с долларами и золотом, об иконах и старинном серебре в подполе, Мельник непрерывно матерился, от изощренной боли, которую ему доставляли специалисты своего дела, глухо рыдал, проклинал все на свете и обещал замочить стукача Рембо.

Бес всегда был парнем сообразительным и понимал, что тайники кровавой банды не про его честь. Они сегодня же будут выпотрошены спецурой и справедливо поделены — самое ценное переделится между участниками разработки группировки, а всякий хлам подошьется к делу. Потом, возможно, что-то дойдет и до родственников терпил, пострадавших от Мельника. В этом пироге его куска нет — старшие братья по борьбе на невидимом фронте своими трофеями не делятся. А вот информация о Рембо, прекрасно известном в городе прибандиченном бизнесмене — Савельеве Сергее Петровиче, может помочь получить свою долю добычи. Не в этих закромах и не таким способом, но может. Нематериальные активы — они тоже активы, их можно превратить в приятное шуршание магических бумажек, нужно только приложить ум и старание. И того, и другого у Беса хватало.

Когда его за несоответствие, а, конкретней, за разнузданное рвачество поперли со службы, он собрался, было, прямым ходом, заявиться к братьям Мельникам и за малую корысть вложить Савельева. Но тут подвернулся Костя, они нашли общие точки соприкосновения, и оказался Бес в команде Скифа. Не больно богатой и многочисленной, но хорошо известной в городе бригаде. Темы поднимались этим коллективом неплохие, и после скудного пайка оперуполномоченного Бес почувствовал себя человеком. Перепадало ему с этих дел немало.

Рома решил тогда не торопиться. Спокойно оглядеться и притереться к этому миру. За прошедшее время он убедился в мудрости принятого решения. Теперь было понятно, кто и как стоит в городе. Чем дышит, с чего живет. Многое, очень многое из всего этого он знал по оперативным сводкам, непрерывно стекающимся к ментам, но далеко не все. Не зря он бегал по поручениям Скифа за фунт изюму и очень хорошо, что не сунулся сразу, еще с мозолями от ментовских погон на плечах, к Мельникам. Не получил бы он вожделенных денег, а заработал бы, скорее всего, на пару с Рембо по куску рельса на шею.

К тому же, какие тогда в его представлении деньги были — Деньгами? Смех, да и только. Прибившись к бригаде Скифа-Купера, он фактически, не напрягаясь, воплотил в жизнь все свои мечты. Невозможные, как казалось, во времена службы в мусоровке: купил квартиру и машину, приоделся. Мог теперь позволить себе многое, практически все желаемое: любой кабак, дорогую женщину, казино, элитный спортклуб, тотализатор, сауну со стриптизом, варьете и многое другое, о чем не смел и мечтать в бытность опером. С завидной регулярностью то штучка, то две баксов утяжеляли его бумажник, и поначалу этого более чем хватало. Но теперь уже было мало — он хотел ощутить вкус настоящих денег.