Тайны гор, которых не было на карте... - Анастасия Вихарева

Борзеевич посмотрел на Дьявола и покачал с одобрением головой:

— Помню, в стародавние времена один человек сказал: "Если праведность выше, то кто как не ты должен поднять праведника? Неужели изливая гнев, прольешь его и на голову праведника?" Мудрый был человек! — похвалил Борзеевич.

— Правильно… Этот вопрос поднимался не раз и не два… Взять ту же Гоморру или Содом. Если в городе живы пятьдесят праведников, то можно ли утверждать, что город достиг критической точки грехопадения? Вряд ли… Но если один или два, не проще ли вызволить праведника и устроить показательную порку?

Манька недовольно покосилась на обоих.

— А о человеке, который взял да и спас город, ты подумал? — укорила она Дьявола.

— Ну конечно! Разве не справедливо, что я дал ему спасти и праведника, и неправедника — и получить плату, которую платят они за свою жизнь? — ответил Дьявол, рассердившись. — Зато теперь каждый из троих знает, что жизнь не всегда в руке Бога, но в руке человека, и чем плата праведника отличается от платы неправедника. И лучше бы тебе понять это на чужом примере.

— Но как узнаешь, кто праведник, а кто не праведник, пока не спасешь и не получишь плату? — не согласилась Манька. — Я о себе не знаю, а что говорить о других? Возьми мою деревню, да и прокляни — кто побежал бы мыть человеку ноги, поить-кормить и осыпать имуществом? И я бы подумала: с чего? С какой радости? Посмотрела бы на соседа слева, на соседа справа. А если сосед, который всегда был умнее, не пошел — то разве я должна? Я того человека не знаю, и вся деревня засмеет меня, подумала бы я, когда день придет и уйдет, и ничего не случится! Лучше пойду-ка и пересижу эту ночь где-нибудь! И получается, что все бы поравнялись на кузнеца господина Упыреева, который первый, кто проклял бы деревню, чтобы забрать то что имеют. Скажи-ка я против Благодетельницы — в раз заплюют. Тем троим повезло, что не мою деревню спасали, и нашлись таки люди… И что четвертый город оказался не из нашего времени. Жители поддержали их, а не царя-вампира. Но много ли найдется завистников пролежать в каменном саркофаге тысячелетия, чтобы потом прожить обычную человеческую жизнь? Я бы точно не согласилась! Даже ради гор злата-серебра…

— Вот поэтому, Манька, Сад-Утопия ни с какой стороны тебе не светит, — по простому объяснил Дьявол, развеяв все ее сомнения. — Ты в Сад-Утопию не попадешь! Никогда, ни под каким предлогом! Я же говорю, проклят человек и мерзок. Как бы жила потом, когда умер бы человек? Ведь умирали на глазах!

— А мне кажется, что ты, Маня, не пожалела бы! — возразил Борзеевич. — Что же, трудно разве покормить, омыть ноги и отдать бижутерию за жизнь?

— Ну, может быть… — согласилась Манька. И тут же разуверилась. — Это мне, так ведь и отдать-то нечего! А если целый мешок настоящих украшений? Если бы сокровища у меня были, вряд ли…

— Человек ценит сокровища, когда они у вампира, а когда в руке, он не ищет их, — уверенно заявил Борзеевич. — И строит дом, и дает в долг, и помогает сироте… У человека сокровище не задерживается.

— Вот если бы валялся на дороге пьяный человек и замерзал, не подобрала бы. Что мне с ним одной делать? Может, соседей бы попросила или милицию вызвала, чтобы забрали… Откуда знать, что пожалела бы, который на площади?

— На кой черт тебе червяка в дом тащить? Я первый, кто вышиб бы из тебя дух этим червяком… — успокоил ее Дьявол. — А червяки из него непременно полезли бы. Больной человек и добрый — два разных понятия. Но вы меня перебили… И вот, дал я городу лампу с тремя желаниями и сказал: если в город войдет человек и услышит их, то у них один день и ночь, чтобы спасти ему жизнь — и будут спасены.

Много людей приходило в проклятые города. И проходили мимо, не замечая. И брали сокровища, оставаясь там навсегда. И уносили лампу. И получали и теряли. Но нашелся для каждого города человек, который выполнил первое условие и потер лампу, попросив, чтобы она исполнила желание жителей — и они вернулись и помнили.

Но как только время поворачивалось вспять, люди думали, Манька, совсем как ты. И начинали прятать сокровища, чтобы ни один вампир не нашел, прятались сами, или наоборот, готовились к приходу вампиров, уставляя столы яствами, пока человек, который один и мог бы их спасти, умирал на площади. Любовь и ненависть, мысли о прошлом и будущем напитали их снова. Они снова хотели и есть, и пить, и веселиться. И в тот же час появились новые рассуждения: "вот я скроюсь с добром, и будет мне хорошо, и никто не узнает!". Они помнили лишь о том, что в ту ночь нападут вампиры, и каждый должен одному человеку омыть ноги, накормить, и отдать сокровища, а не о том, как пролетали тысячелетия, и каждый пил чашу гнева, и как проливалась из них кровь. Они хотели изменить не судьбу, а обойти меня — состариться, не увидев своего проклятия. Но судьба их была уже предрешена, думали они о том, что им не дано.

— Не все! В первом городе праведников было много. Во втором вполовину меньше. А в третьем… — Манька задумалась, испуганно подсчитывая.

— Один дом на окраине, — хрипло сказал Борзеевич, с ужасом в лице. — Я видел. Маленький… я думал это хлев. Там, наверное, и сокровищ-то не было!

— Было. Одно оловянное колечко, три яблока и сухарь, который женщина нашла на помойке, за домом богатого работорговца, — засмеялся Дьявол. — Она долго думала, отдать ли его, не оскорбит ли тем человека, и когда положила, призналась, что нет больше ничего, чтобы сам решил — нужно ли ему.

— И он взял? — поинтересовалась Манька.

— Сухарь съел, кольцо не имел права вернуть, а яблоки вернул, чтобы она могла накормить детей перед дорогой. Но это уже другая история. Но разве дело в сокровищах и в еде? Чем их менее в наличии, тем они более значимы.

— Вот! — вставила Манька. — Спаситель то же самое сказал… Хоть и вампиром был!

— Она не подала, она отдала! Не Богу, а человеку! Чтобы спасти его, а не себя. — поправил ее Дьявол. — И спасла. Я плел нити из того самого кольца… Манька, если бы столько жертвовали на больницы и дома для малоимущих, сколько жертвуют на храмы и церкви, которые есть в каждой деревушке, и все украшены, как царские палаты, в государстве не осталось бы бедных. Все, кто служит при храмах и церквях, зарплату получает вовремя. Это огромные организации, как спрут, охватывают все, чем живет человек, и нет среди служителей ни одного, кто мог бы сказать, что слышит голос Бога.

И вот, четвертый город прокляли вампиры, и опять стали просить жители, чтобы я помог им.

Тогда показал им три города, и тех троих, которые умирали мучительной смертью. И дал им время подумать. Мне нравился этот город, вы видели, как они защищались. Но, честное слово, если бы они и дальше стали просить о том же, я отвратил бы лицо.