Звёздные изгнанники - Андрэ Нортон

Наступила ночь. Я жалел, что у меня нет глаз Джорта, чтобы видеть в темноте. Земля была такой же жесткой и шероховатой, как и пещера, где мы укрылись. Спускаться в темноте было рискованно, но медлить мы не могли.

Мерли показала:

– Там!

Ни палаток, ни фургонов, только костер. Видимо, там не боялись привлечь внимание. Я пытался определить место на склоне, где мог находиться их пикет разведчиков. Мелькнула тень. Прикосновение к мозгу это прибежала Борба.

– Иди… – она качнула головой, показывая тропинку, и мы побрели за нею следом, стараясь как можно меньше шуметь. Спускаясь, мы заметили черную кучу. Из нее высовывалась рука ладонью вверх, с неподвижными пальцами. Борба оскалила зубы, зарычала и прошла мимо руки и того, что лежало на ней. Наконец, мы спустились со скалы на землю. Отсюда нам не был виден маяк лагерного костра, пришлось положиться на мохнатого проводника.

У меня больше не было обоняния Джорта, но, возможно, нос Тэсса устроен лучше, чем у моей породы: я улавливал запах животных и мог сказать, что армия Матэна залегла здесь в ожидании. Затем как из-под земли выросло животное покрупнее, и я уловил мысль Тэсса:

– В лагерь идет отряд. Торопись!

Мы пошли в тени скалы. Огонь костра поднялся выше, дал больше света: двое мужчин энергично подбрасывали в костер топливо. Я насчитал восемь человек в поле зрения. Все они, по-моему, были копией любого присягнувшего-на-мече, которых я видел в Ырджаре. Эмблемы на их плащах я не мог разглядеть.

– Чьи? – послал я мысль Матэну.

– Люди Осколда – тот, тот и тот, – указал он на троих. – Остальные…

Я никогда не видел этой эмблемы.

Резкий и отчетливый звук горна оборвал разговор в лагере. Секунда молчания – затем приветственные крики.

– Где Майлин?

– Там, – ответила Мерли. В свете костра неподвижно лежало то, что я принял за сверток одеял. – Они боятся ее, боятся взглянуть ей в глаза. Они укутали ее плащами, чтобы она не обратила их в животных. Они говорят, что не только она, а все мы можем это сделать.

Я не слышал рычания Матэна, но чувствовал вибрацию мохнатого плеча, прижавшегося ко мне.

– Не можем ли мы подобраться к ней… – начал я, но тут на свет костра вышел второй отряд. На плащах и шлемах сверкал и искрился орнамент.

Предводитель был заметно выше остальных.

– Осколд, – опознал его Матэн.

До нас донеслись голоса, но слова чужого, неизвестного языка я не понимал и попытался опознать эмоции. Торжество, удовлетворение, злоба. Да, эмоции легче понять, чем слова.

Один из тех, кто занимался костром, схватил узел с Майлин и потянул вправо. Другой выступил вперед, взялся за ту часть плаща, которая покрывала ее голову и плечи, и сдернул. Ее серебряные волосы оказались на свободе. Гордо подняв голову, она стояла перед Осколдом.

– Берегись, лорд, она превратит тебя в зверя! – крикнул один из спутников Осколда, оттаскивая его назад. Его мысль была так интенсивна, что я мог прочесть ее.

Осколд засмеялся. Его рука в перчатке, усиленной кастетом с металлическими шипами, размахнулась и ударила Майлин в лицо. Она упала.

Так Осколд дал нам сигнал. Как только Майлин упала, из темноты выпрыгнули тени – они рычали и визжали, выли и рвали, рвали, рвали. Я услышал крики людей, вопли животных и бросился к Майлин.

Я не мастер меча, и мой нож был для меня плохим оружием, но я снова почувствовал в себе ярость Джорта, в мозгу вспыхнул красный занавес, закрывающий мысли и оставивший мне только одну цель. Так было, когда я гнался за Озоканом и его людьми…

Она не шевельнулась под моей рукой, в ней не было жизни, лицо было обращено к небу – кровавое месиво из костей и мяса. Я наклонился над ней и зарычал, как те мохнатые существа, которые сражались рядом.

Как было с отщепенцами, убившими Малика, так было теперь и с этими.

Их охватил дикий ужас от такого способа ведения войны, человеческий ум не мог постичь его. Волны животных обрушились на них. Некоторые от страха лишились присутствия духа, хотя были воинами, другие сопротивлялись, убивали, третьи отступали, но животные преследовали их, сбивали с ног и убивали.

В этой вражеской группе для меня существовал только один, и я пошел на него, сжимая в руке нож. Несмотря на внезапность нашего нападения, один из охранников Осколда держался рядом с ним, ограждая его своим щитом от напора двух венесс, которые прыгали и снова отскакивали, ожидая удобного момента. Споткнувшись о чье-то тело, я упал вперед, едва не угодив в костер. Руки мои упали на лучемет – вещь, которую я никак не предполагал найти здесь, но которая улеглась в моей ладони также привычно, как и разношенная перчатка. Я даже не стал вставать, а лежа нажал кнопку оружия, которое не имело права здесь быть.

Его луч пронесся опаляющим глаза огнем. Никакой щит не мог устоять против него, не только человек. Я хотел, чтобы Осколд почувствовал на себе мои руки, но я держал то, что послала мне судьба, и воспользовался инопланетным оружием. Раз… два! Осколд, наверное, уже упал, но там были другие его люди. Шипение – и луч умер, кончился заряд. Я швырнул лучемет в костер и бросился к Майлин.

Ее глаза под ужасной раной были теперь открыты. Она увидела меня и узнала – в этом я был уверен. Я поднял ее и отнес к скале, где была Мерли.

Я слегка пошатывался и вынужден был прислониться к холодному камню. Мерли была все еще там, она не дотронулась до того бедного свертка, который я держал, а только положила руку мне на плечо. Поток силы перелился от нее ко мне.

Это была битва, здесь сражались и умирали люди и животные. Для меня она была таким кошмаром, что я даже не помню деталей. Наконец, все успокоилось, и мы снова пошли к костру. Все выглядело как наша победа, но вполне могло оказаться и поражением.

Я положил Майлин на платья Мерли, которые она расстелила. Майлин все еще смотрела на меня, на Мерли, на животных, на оставшегося пока кошкой Матэна, у которого была рана в боку. Но мысли Майлин не доходили до меня.

Только глаза ее говорили мне, что она жива. Внезапно я почувствовал, что не могу ни на кого смотреть, встал и пошел куда глаза глядят, спотыкаясь о мертвецов. Кто-то пошел за мной и, подпрыгнув, схватил зубами мою болтающуюся руку. Я взглянул – это была Борба. Из ее разорванного уха капала кровь, но неустрашимые глаза пристально смотрели на меня.

– Иди…

Ничто теперь уже не имело значения, и я пошел за нею. Мы пробрались через кусты и подошли к линии казов. Кто-то двигался впереди, раненый.

Борба зашипела и потянула меня за руку, понуждая идти туда. Фигура, нащупывая поводья, повернулась ко мне. В темноте я не мог разглядеть лица, но понял, что это беглец из лагеря. Я бросился на него. Он упал под моим весом, но попытался сопротивляться. Я нанес ему такой удар, что моя тонкая рука Тэсса онемела. Но и тот подо мной не шевелился более. Я схватил его за воротник и потащил к свету.