Покрышкин - Алексей Тимофеев

В. П. Иванов, хорошо понимавший всю нелепость решений комдива и его штаба, мог ответить подчиненным только одно:

— Товарищ Атрашкевич! Это докладывалось начальнику штаба дивизии Козлову. Он подтвердил точность выполнения его приказа и график вылетов... Приказы не обсуждают, а выполняют.

Иванов, как мог, стремился сохранить своих летчиков — согласовывал действия с командиром 4-го полка, менял направления налетов, высоту, маневр, даже время ударов, что ему строго запрещалось. В отличие от комдива, Виктор Петрович внимательно выслушивал летчиков, вникал во все детали, лично участвовал в боевых вылетах. Потерь какое-то время удавалось избежать.

26 июня эскадрилья Федора Атрашкевича штурмовала переправы через Прут. Плотный огонь с земли летчики называли — «зенитный суховей...». МиГ Атрашкевича загорелся. «Самолет из горизонтального положения перешел в пикирование. Было видно, что он нацелен в самую гущу вражеской техники... Решил ли Атрашкевич идти на таран или же был убит в воздухе, мы никогда не узнаем. На самолете не было радиостанции... Превыше всего Федор Васильевич ценил в истребителе способность до конца выполнить боевую задачу», — пишет А. И. Покрышкин. В документах полка указано — родился комэск в 1905 году в Витебске. На обороте фотографии Атрашкевича, которую хранил Покрышкин, осталась надпись: «Молчи, грусть, молчи...».

Александр Иванович исполняет обязанности командира эскадрильи. Приказ — наносить штурмовые удары с оборудованного передовой командой полка аэродрома «подскока», расположенного у самой линии фронта у села Сынжерея. Утром эскадрилья, прилетев из Семеновки, заправлялась в Сынжерее горючим и боеприпасами, вечером, после боевой работы, возвращалась обратно.

Первый год войны истребители полка «жили больше интересами земли, чем неба». Надо было остановить или хотя бы замедлить движение наползающих с Запада колонн...

Наивысшие потери в Великой Отечественной войне среди летчиков выпали на долю летчиков-штурмовиков. Немцы, как известно, называли наши Ил-2 «черной смертью». Но смертниками были и сами пилоты Илов, заходящие на цели, закрытые по-немецки отлаженной системой зенитного огня. Не всегда спасало от гибели бронирование кабины, важнейших частей самолета. А МиГ-3 не имел такого бронирования, он предназначался для перехвата высотных бомбардировщиков... Покрышкин и его однополчане называли свои штурмовики «пляской смерти».

Перед очередным вылетом на штурмовку, который задержал утренний туман, Александр Иванович подошел к летчикам, собравшимся у самолета Леонида Дьяченко.

« — О чем вы тут спорите?

- Да вот, Дьяченко начал сравнивать наши штурмовки с выступлениями гимнастов под куполом цирка, — пояснил Лукашевич.

- А что, товарищ командир, схожего очень много. Мы при штурмовке крутимся над немцами и рискуем собой, как гимнасты без страховки. Захватывающий момент: объявляется «смертельный номер под куполом цирка», дробь барабанов — и все, затаив дыхание, ждут. Гимнасты срываются иногда с трапеции и бездыханными лежат на арене.

- А вот и есть разница. Музыкальное сопровождение состоит из трасс зенитного огня и разрывов снарядов... — высказался Лукашевич.

- А результат один. Упал гимнаст или ты врезался в землю и взорвался. Только и осталась добрая память о тебе у твоих товарищей».

Покрышкин прервал разговор: «Кончайте болтать, пока еще есть время — поспите». Потом он шел вдоль стоянок самолетов и думал: «Может быть, такие разговоры отвлекают их от тяжелых мыслей, служат своеобразной разрядкой. Они, рискуя собой, честно выполняют свой долг. Каждый из них безраздельно верит в нашу победу, хотя сомневается, что ему удастся дожить до нее...»

В сборнике «Крылатая книга» поэта Феликса Чуева рядом с фотографией А. И. Покрышкина и его боевых товарищей опубликовано стихотворение «Летчикам Великой Отечественной», в котором есть строки:

...Там ни дороги, ни окопа, И спрятать некуда себя, Но «подсоби!» кричит пехота, И ждет отмщения земля.

...Снова барабанная дробь зенитного обстрела, шумовая какофония боя. Они снова в кабинах своих МиГов, чья конструкция (за исключением средней части крыла — центроплана) состоит в основном из сосны и дельтадревесины с фанерой и дюралюминиевой обшивкой... Они снова исполняют «пляску смерти», пикируя с километровой высоты вниз...

Покрышкин, получив задание штурмовать дороги на двух направлениях, после раздумья решает: «Наиболее целесообразно действовать на этих разобщенных направлениях единой группой, в составе всей эскадрильи. В этом случае два или три звена наносят удар, а одно подавляет зенитный огонь и прикрывает штурмующих от внезапных атак вражеских истребителей. При таких условиях удары будут более эффективными и мы понесем меньше потерь».

Метод оправдывает себя. Горят подожженные летчиками автомашины на дороге от Унген к Кишиневу, затем северозападнее Бельц. Поврежденный самолет к утру отремонтирован техниками.

В одной из штурмовок зенитный снаряд разорвался в МиГе Довбни. Выбросившись на парашюте, он попал в плен. Остался жив, в отличие от замкомэска Федора Шелякина, сбитого 13 июля и погибшего на пути в лагерь военнопленных. В 1944 году Довбня вернулся в родной полк...

Еще несколько летчиков пропали без вести...

Анатолий Соколов был подбит 21 июля. С ведомым Алексеем Овсянкиным они приземлились на аэродром, который на карте оставался нашим, но к этому часу уже был занят немцами. Летчики отстреливались, а затем, как писали тогда, предпочли плену смерть. Об этом рассказал на допросе сбитый немецкий пилот.

...Площадка в Сынжерее оказалась небольших размеров. Как вспоминал Покрышкин: «На такую садиться можно только умеючи, с подтягиванием мотором». Александр Иванович объяснил своим летчикам, как надо здесь садиться, после чего произошел характерный для тех дней разговор.

«Укоренившаяся привычка и боязнь пойти против утвердившихся положений довлела над некоторыми, что и вызвало вопросы.

- Товарищ командир, в наставлениях, инструкциях установлен расчет на посадку без газа, — не вытерпел всегда очень исполнительный Лукашевич.

- Товарищ Лукашевич! Вы же воюете с первого дня, а задаете такие вопросы. Неужели вам не ясно, что боевая жизнь показала несостоятельность многих положений уставов и наставлений, потому что они писались в «конторах» в отрыве от жизни.

- Но мы же никогда так не делали расчет на посадку.

- А теперь будете делать. Вот нас учили летать тройкой, а сейчас стремимся боевой порядок строить из пары. Тоже не по уставу. Вот и скажите, как лучше?