Рыцарь-маг - Игорь Ковальчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Mon cher cousin, comme je suis content de Vous voir. Le voyage иtait agreeable, je compte?[5] — вежливо улыбаясь, осведомился король Французский, но в его глазах дремала ненависть.
— Oh oui, je Vous remercie. Rиellment une agreeable promenad maritime,[6] — заверил Ричард.
— Je demande a ma tente, reposer et casser une croыte des chemins.[7]
— Oh non, merci beaucoup.[8]
Ричард почти не слушал, о чем шла речь. Обычная светская трепотня. Его больше занимала Акра. Машинально проговаривая ответные любезности, он посматривал в сторону и нетерпеливо притоптывал ногой.
Первое, на что он взглянул, поднявшись на скальный холм, откуда открывался прекрасный вид, — стены Акры. Второе — окружающие их рвы и валы. От города к берегу и порту тянулись две стены, окруженные рвами и накатами, которые сарацины защищали столь же упорно, как и городские. Это было объяснимо — только удерживая порт, осажденные поддерживали связь с внешним миром и, кажется, еще рассчитывали на прибытие груженного припасами и солдатами корабля.
На внешнем круге укреплений, частью возведенных сарацинами, частью — франками, копошились солдаты — что-то рыли, что-то тащили, с кем-то переругивались. Городские стены, облицованные камнем, были испятнаны копотью, потеками чего-то черного, издалека напоминающего смолу, — видимо, осажденные лили ее на головы нападающих. Шатры и палатки франков, теснившиеся у города со стороны моря, выглядели потрепанными, ветер, дующий с берега, нес густую вонь солдатского лагеря.
Ричард, казалось, наслаждался этим запахом. Для него это был аромат войны, и то, что так безумно раздражало Филиппа Августа, тешило сердце короля Англии, прирожденного военачальника.
С кораблей посыпались англичане, они принялись расчищать место под шатры и палатки, вытаскивать маленькие корабли на берег. Ричард все же принял предложение французского короля, но пожелал устроиться не в шатре, а под тентом, за изящными столиками, в легких креслах. Морща тонкий аристократический нос, Филипп Август был принужден терпеть запахи лагеря, наносимые под тент шаловливым бризом. Слуги торопливо понесли на стол вина в кувшинах, охлажденных в море, и закуски — мясо, рыбу, птицу, овечий сыр.
— Хорошо бы поставить кого-нибудь с опахалами, — заметил французский государь. — В полдень здесь будет так жарко, что даже сарацины притихнут. Они никогда не воюют в полдень и до пяти вечера.
— Да, я слышал об этой их эксцентричной привычке. Нельзя ли ее как-то использовать?
— Боюсь, что нет, mon cousin. Наши солдаты в это время тоже отказываются воевать. Здесь слишком жарко.
— Как у осажденных с провизией?
— Судя по всему, не лучшим образом. — Филипп Август самодовольно поскреб плохо выбритый подбородок. — Мы держим город в кольце уже больше месяца. Что там могло остаться в амбарах у этих упрямцев?
— Тем не менее, они не сдаются. Как у них с водой? И, кстати, почему же не попытаться отрезать их от моря?
— Можно подумать, мы не пытались, — оскорбленно фыркнул французский король. — Сарацины цепляются за порт, словно это их последняя надежда. Должно быть, ждут подмоги.
— Не дождутся, — с деланным равнодушием ответил Ричард. — Посланная подмога сейчас на дне морском.
Как ни был Филипп Август раздражен, он, конечно, заинтересовался этим заявлением. С одной стороны, стараясь держаться со спокойным достоинством, не показывая, как он горд собой, с другой — пытаясь скрыть, что «подмога» представляла собой один-единственный корабль, пусть и большой, Плантагенет подробно рассказал о своих подвигах.
Дик, стоявший за правым плечом короля и опять исполнявший обязанности его телохранителя — временно, пока Ричарду не взбредет в голову отправить его с каким-нибудь головоломным поручением, — мысленно улыбался. Он-то помнил эту огромную галеру с тремя мачтами, выкрашенную в зеленый и желтый цвета, помнил также и то, как долго с этим дромоном не могла справиться вся армада английского короля. Правда, у англичан было оправдание: больше двух, ну трех судов разом не смогли бы подойти к галере. Но все равно, какой позор, когда один-единственный транспорт с оружием и съестными припасами целая армия так и не смогла захватить. Только утопить. Правда, какой-то умник незнамо зачем пустил слух, что на корабле везут восемьдесят ядовитых змей на погибель всем христианам. Звучало это так убедительно (сарацинам чего только не приписывали — самое милое дело придумывать всякие ужасы о народе, о котором ничего не знаешь), что встревоженный Дик не утерпел и спросил Серпиану, не знает ли она хорошего заклинания от ядовитых змей.
Девушка посмотрела на него, как на тупицу.
— Ты как себе это представляешь? — спросила она. — Восемьдесят ядовитых змей на корабле? А моряки что, абсолютно непрокусываемые?
— Они, наверное, держат их в закупоренных амфорах, — предположил смущенный рыцарь-маг.
— Да? Бедные змейки, как же они дышат? А как их кормить? И какую опасность они могут представлять, сидя в амфорах?.. Ладно, допустим, эти ненормальные решат выпустить их на англичан — а сами куда будут прятаться? Тоже в амфоры? И долго они собираются там сидеть? Пока бедные змеи не передохнут с голоду? Дрессированные змеи — миф!
Спорить со змеей-оборотнем дальше было бы абсурдом. Дик посмеялся, но объяснить то же самое каждому было невозможно. Англичане, боясь змей, категорически отказывались идти на абордаж, а обрадованные сарацины осыпали противника стрелами и копьями, поскольку и того и другого у них имелся большой запас. Отправив Серпиану в трюм, Дик встал рядом с королем, держа наготове большой щит, поскольку Ричарду было наплевать на опасность, он и думать не думал прятаться от стрел. Государю до сей поры странным образом везло, но испытывать судьбу — дело неблагодарное. Рано или поздно может не повезти.
Никакие приказы не могли сдвинуть с места английских солдат, и тогда король пригрозил ослушникам смертью. Причем не какой-нибудь, а мучительной. Рассуждения, что же хуже — укус какой-нибудь сарацинской гадюки или обдирание перед повешением, — подвигло самых смелых закинуть кошки, стянуть два корабля, как положено, веревками, полезть через борта, но Ричард быстро понял, что такими темпами он не скоро захватит корабль. Если и дальше пойдет так, про него, государя Английского и доблестного воина, будут говорить, что он, от зари до зари штурмуя дромон, сумел захватить его, только положив сотню-другую воинов.
Больше всего Ричард терпеть не мог насмешек. Такое упорное сопротивление подданных Саладина он воспринял как личное оскорбление. Глаза его налились кровью, и он приказал потопить галеру вместе со всеми, кто на ней был.
Правда, когда за борта английских кораблей стали цепляться тонущие мусульмане, умоляя о помощи, он задумался. Не из жалости к сарацинам — еще не хватало! — но ведь среди гибнущих могли оказаться знатные и богатые люди, способные заплатить немаленький выкуп. Кроме того, поговаривали, будто среди слуг султана встречаются отличные мастера-строители, способные изготовить любую осадную технику, — таких тоже не хотелось упускать. Король приказал вылавливать тонущих.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});