Общество должников - Николай Константинович Дитятин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Безумно хотелось напиться и упасть прямо в прихожей, головой к двери, что б утром не путаться в направлениях.
— Что?
Героически сохраняя ясность мысли, Якоб аккуратно подравнял ноготь на мизинце Анис, и отложил щипчики.
— Я говорю, «ты спишь тут же»? — Спотти, высунув язык, срезала ногти на правой ноге Вальтера.
— А. Нет. Обычно на кухне.
— Тебя это все раздражает, да? Необходимость быть тут.
— Да шла бы ты в жопу, а? Что это за вопросы? Приперлась без приглашения и пальцами в душу, пальцами.
Пятнистая ехидно осклабила острые звериные зубки.
— Значит раздражает.
Она сдула пылинки с пятки Вальтера, и внимательно осмотрела ножницы.
— Быть безнадежно привязанным к чему-то — очень тяжело. Как вот эти две половинки, связанные гвоздиком. Щелк-щелк. Может быть, по отдельности они могли бы стать неплохими заточками. Возможно, они даже мечтают об этом.
Их разделял угол кровати. Ретро совсем перестал соображать. Он тупо уставился на симпатичную нечеловеческую мордашку. Белые горящие глаза бесцельно резали потолок немигающим взглядом. Они изучали бредовые изображения чудовищ, которых нарисовала Анис, водя испачканными в краске ладонями. Такой же кошмар из глаз, зубов и алых струн покрывал стены. Кое где фрески уже состарились и облупились. В трещины выглядывали обои.
— Меня это не раздражает, — ни с того ни с сего решил защититься Якоб. Ему стало обидно до глубины души. — Отдай ножницы.
Спот с готовностью подала ему инструмент кольцами вперед.
— Это больно, — глухо сказал детектив, смыкая пальцы.
Он пересел к изголовью и принялся подрезать волосы Анис, машинально заталкивая пряди в карман домашних штанов… Хотя рядом лежал загодя приготовленный бумажный пакет.
— Расскажи.
— Что тут рассказывать? Представь себе, что вокруг нет воздуха. А тебе нужно дышать раз в три дня. Не часто, но, если не подышишь — умрешь. На стене твоего дома есть кислородный баллон с маской. Вот только кислород один к одному смешан со слезоточивым газом. Ты жадно вдыхаешь эту смесь, чувствуешь, что жизнь продлевается еще на трое суток, но вместе с тем…
— И как долго ты… Как долго еще дышать раз в три дня? Ты ведь не держишь их в отключке постоянно?
Якоб немного подровнял темную челку Вальтера.
— Раствор закончиться через неделю. Еще через пару дней они придут в себя и начнут ходить самостоятельно. И как только это произойдет…
Ретро поводил в воздухе указательным пальцем. По кругу.
— Наркотики?
— Да что угодно. Некоторые вещи мне вовсе не знакомы. Я быстро устареваю, а новая дурь прет из тысячников как с заводского конвейера. Цветной каталог пополняется на десяток страниц ежедневно. Не хотите полистать, молодые люди?
— А почему…
— Хватит, — рявкнул Ретро, но тут же окоротил себя. — Хватит, прошу. Ты хочешь переночевать, иди ночуй. Я очень устал. Не хватало мне еще интервью от тебя посреди ночи.
Спот бесшумно поднялась и потянулась. Ни один хрящик не хрустнул в ее совершенном теле. Якобу вдруг пришла в голову какая-то неожиданная мысль. Он улыбнулся.
— Ты ведь нелюдь, да? Как и твои братья.
Девушка скопировала его улыбку. Кажется, она знала, что у нее спросят.
— Искусственная лягушка из волшебной банки, — Спот приняла кокетливую позу, изогнув тело. — Всего лишь подобие настоящей жизни.
— Тогда зачем тебе… Она настоящая? Можешь не отвечать.
— Ладно тебе краснеть, Фитцвиль. Я отвечу, мне не трудно: туда могут входить, но никогда ничего не выйдет. Наш создатель был мужиком. А мужчины, похоже, не могут создать ничего красивого так, что б там не было дырки для члена.
Ретро негромко рассмеялся. Как это бывает после серьезного упадка сил, он почувствовал легкую эйфорию и капельку оптимизма.
— Выпьем? — предложил он.
— Ну разумеется. Своим коктейлем ты меня только раззадорил.
— Тогда… Подожди меня на кухне. Мне нужно закончить здесь.
Спот кивнула и вышла.
Якоб некоторое время смотрел на своих «ангелочков». Затем он положил свою ладонь на их сцепленные пальцы и поцеловал каждого в лоб.
— Осталось немного, — прошептал он. — Завтра папа все сделает. Обещаю. Мы удем… Далеко-далеко. Там не будет плохого, только хорошее.
Якоб вышел, аккуратно притворив дверь.
— Спокойных снов.
Затем он с отвращением сорвал себя прилипшую к телу жилетку и пошел в душ. Чертова Спотти израсходовала весь запас горячей воды в дешевом нагревателе, но мыться под холодными струями было даже приятнее. Де Хин закаляется так постоянно. Может поэтому он никогда не простывает? Ретро думал, куда девушка спрятала свои стволы и одежду. На видных местах их не было. Не могла же она все оставить в машине.
Когда Якоб вошел на кухню, то увидел, что пятнистая уже поставила на стол бутылку теплого джинна. Она водила по стеклу пальцем и задумчиво щелкала акульими зубками. Ретро вздохнул и достал из морозилки форму со льдом. Следом пошла заветренная половинка лимона и просроченная бутылка тоника, купленная за гроши в Мимомаркете.
— Надо что-то поесть, — сказал он. — Что вы обычно едите?
— Все, — сказала Спот, отвернувшись от бутылки. — То, что купит Шестерка.
— Шестерка?
— Он… Он тоже из банки, но слегка недоразвитый. Не разговаривает, зато послушный. Может водить машину, таскать грузы. В общем — раб.
— Понятно, — невозмутимо бросил Ретро. — Футболка «Главное — семья», так?
— Ты его видел?
— Мельком. И где он сейчас?
— Спит в машине. Ему там хорошо и привычно. Много журналов и книг.
— И зачем было врать мне насчет этого? Что вас только двое.
— Я не могла выложить все и сразу. Ну кто так делает?
— Ах вот как. А Жирный? Где он?
— Н-ну… В шкафу в прихожей.
— Где?!
Спот улыбнулась, изображая дурочку. Ее ресницы затрепетали, словно затвор пистолета-пулемета.
— Мне некуда было его деть. Шестерка боится его до чертиков, не может долго оставаться наедине.
— Ну так спрятала бы его за мусорными баками!
Девушка нахмурилась.
— Он мой брат. Братьев нельзя оставлять за мусоркой.
Якоб смотрел на нее с выражением самоубийцы встречающего поезд.
— А в шкафу можно?
— У тебя там чисто и приятно пахнет. Ты хороший хозяин.
— Уму непостижимо. Вот так кукушка!
Минуты две ретро разглядывал гнездо, которое Спот соорудила для Бритти. Тот был размером с баскетбольный мяч, и окостенело лежал в узле из плаща и нескольких пиджаков. Выглядел он как что-то совершенно неживое. Тяжелее и мертвее шара для боулинга.
— Он очнется только завтра к обеду. А я уйду на рассвете.
Острые пальчики прикоснулись к твердой пояснице Фитцвиля. Они царапали словно гвозди, однако ясно было, что это не акт устрашения. Спотти пыталась приласкать
