Сказки народов Бирмы - Автор Неизвестен

— Почему это ты, уродина-обезьяна, так думаешь про меня?

— А потому, грязный мешок с дырявыми мозгами, что у нас, обезьян, душа находится не в теле, а в хвосте. Когда другие крокодилы ловят обезьян, они всегда хватают сразу за хвост. Ты же, скудоумный червяк, схватил меня поперек туловища и ничего со мной поделать не сможешь. Вот потому я и смеюсь, — ответила обезьяна.

Крокодил поверил обезьяне и разжал челюсти, чтобы схватить ее за хвост. Но обезьяна в это время уперлась ногами в нос крокодила и прыгнула на берег. Отбежала на безопасное расстояние и прокричала:

— Эй, ты, кишка пустопорожняя, теперь понял, отчего я смеялась? А я ведь не смеялась, только зубы оскалила от боли. Что ж, оставайся теперь ни с чем, раз у тебя вместо мозгов дерьмо в голове. — И исчезла в лесу.

С тех пор и говорят: «Оскалить зубы еще не значит смеяться».

85. Мудрый кролик

Перевод В. Касевича

В давние времена жили брат с сестрой. Когда умерли их родителя, они стали делить наследство. У родителей были очень красивые бык и корова. Брат взял себе красавца быка, сестра — красавицу корову, на том и поладили. Но через некоторое время корова отелилась. Брату очень уж приглянулся этот теленок. Ночью он увел теленка и подсунул его под своего быка: вроде бы это бык отелился. А утром началась ссора. Сестра кричит: «Это мой теленок!» А брат: «Нет, мой!» Наконец решили они пойти к судье. Брат нанял защитником птицу, а сестра обратилась к кролику. Судья назначил их дело на следующий день с утра.

В назначенное время все собрались, только защитник сестры, кролик, что-то запаздывал, и всем пришлось его ждать. Но вот наконец явился и кролик.

— Ты, кролик, не ценишь время, а еще берешься быть защитником! — упрекнул его судья.

— Да что вы, ваша милость, — стал оправдываться кролик. — Я ценю время. Но мне пришлось заняться одним важным делом.

— Неужто оно было важнее этого? — спросил судьи.

— Да, господин, — отвечал кролик. — Загорелась земля, а мне стало жаль ее обитателей, вот я и бегал к океану, таскал корзиной воду, чтобы погасить пожар. Потому и опоздал.

Судья расхохотался.

— Если бы загорелась земля, так, наверное, и мы бы здесь знали, а? И потом — как это можно таскать воду в корзине? Сдается мне, что ты, кролик, совсем рехнулся, вот и несешь какую-то околесицу!

Тогда кролик сказал:

— Если уж это околесица, то сегодняшнее дело — и подавно: где же это видано, чтобы бык отелился?

— А ты мудрый кролик! — похвалил его судья и тут же решил дело в пользу сестры.

86. «Молчание — тысячи стоит»

Перевод В. Касевича

В давние времена лев, который был королем трех тысяч лесов, взял себе в жены лису. Вскоре у них родился сын, да такой, что и на лиса не похож, и львом его не назовешь. С виду он был вроде совсем как лев, да только, вместо того чтобы рычать по-львиному, лаял по-лисьи.

Когда сын стал подрастать, отец лев призвал его к себе и сказал:

— Сын мой! Ты велик и силен телом, но от своей матери лисы получил презренный голос. В твоем голосе нет величин, и он не подобает моему царственному отпрыску. Если звери услышат, как ты лаешь по-лисьи, они не станут с тобой считаться. Поэтому уж лучше совсем помалкивай и не подавай голоса. Тогда я смогу дать тебе тысячу лесов.

Сын запомнил наставления льва. Но однажды вышло так, что он их нарушил.

Как-то когда собралось много зверей, сыну льва очень захотелось подать голос Он не выдержал и, забыв наказ отца, звонко залаял по-лисьи.

Среди зверей поднялся смех, когда они услыхали, как тоненько, по-лисьи лает такой большой и сильный зверь. И тогда отец лев сказал ему:

— Если бы ты, сынок, молчал, как я тебе наказывал, — получил бы тысячу лесов. А теперь вижу, что ты недостоин этих лесов, раз не смог унять своей болтливости.

Так вот и не получил сын льва тысячи лесов, а люди с тех пор стали говорить: «Молчание — тысячи стоит».

87. «Коровы врозь — тигру радость»

Перевод В. Касевича

В давние времена неподалеку от густого леса паслось стадо коров. Коровы всегда держались все вместе, ни одна от стада далеко не уходила.

А в лесу жил коварный тигр. Очень ему хотелось полакомиться мясом коровы, но стадо было точно каменная скала — тигру и думать было нечего утащить хоть одну корову.

Тогда тигр решил, что надо как-то разобщить стадо. И вот однажды он подобрался к одной корове и стал нашептывать ей:

— Послушай, круторогая! А знаешь, что вон та, с загнутыми рогами, у которой бока впалые, собралась тебя забодать?

Потом он перешел к другой корове и тоже стал нашептывать ей:

— Эй, длиннохвостая! Ты, я вижу, пасешься как ни в чем не бывало? Или не видишь, как пыжится вон та корова, с прямыми рогами, у которой шерсть лоснится? Это ведь она тебя собирается забодать.

Коровы поверили коварному тигру. Они стали подозревать друг друга, и скоро все перессорились. Они уже не держались все вместе, как раньше, а стали порознь есть, порознь пить. Каждая теперь паслась под своим деревом.

Когда тигр поссорил коров, ему ничего не стоило задрать их одну за другой: и круторогую, и длиннохвостую, и пятнистую, и ту, у которой шерсть лоснилась, и ту, что со впалыми боками. Так и съел он все стадо.

Вот с тех пор и стали говорить: «Коровы врозь — тигру радость».

88. «Мудрого кролика насморк спас»

Перевод В. Касевича

Однажды король всех лесных зверей — лев призвал к своему двору медведя, обезьяну и кролика. А через некоторое время король решил съесть их всех. Он стал думать, в чем бы их обвинить, чтобы можно было без помех задрать всех троих. И вот в один из дней лев призвал к себе медведя и спросил его:

— О медведь! Скажи мне, чем пахнет у меня из пасти?

Широко открыв пасть, лев заставил медведя приблизиться и склониться к нему. Медведь подошел, втянул ноздрями воздух и ответил по правде:

— Очень смрадное дыхание у вашего величества!

— Как! — вскричал лев. — Своего государя позорить?!

И он тут же задрал и съел медведя.

Потом лев подозвал обезьяну.

— Эй, обезьяна! — приказал он. — Подойди-ка поближе и скажи мне, чем из моей пасти пахнет?

Обезьяна, на глазах у которой только что распростился с жизнью медведь, решила: надо польстить льву, и все обойдется.

— О государь! — заговорила она. — Мне чудится, будто ветер принес нежный запах хризантемы, — так благоуханно дыхание вашего величества!

Но льву нужна была вовсе не лесть — он искал лишь повода, чтобы в чем-то обвинить и съесть обезьяну.

— Не льсти мне, негодная! — рявкнул он в ответ. — Всякий знает, что у меня, как у всех хищников, дыхание смрадное! А ты смеешь мне лгать! Верно, ищешь какой-то выгоды! — Лев схватил и загрыз обезьяну.

Пришел черед кролика. Лев призвал его и сказал:

— Ну-ка, кролик, известный своей мудростью, подойди и отвечай, да по правде, чем пахнет у меня из пасти?

Кролик, который все видел, что было перед тем, стал быстро перебирать: скажешь правду — виноват, солжешь — то же самое. Похоже, что ни так, ни этак не отвертеться. И тогда он придумал.

— О государь! — сказал мудрый кролик. — Не гневайтесь на меня, но я не могу ответить на ваш вопрос: вчера бегал по росе и простудился. Теперь из-за насморка нос у меня совсем заложен, и я ничего не чувствую.

Лев на это ничего не мог сказать.

Так благодаря своей мудрости кролик спас себе жизнь, а люди с тех пор стали говорить: «Мудрого кролика насморк спас».

89. «У слона один локоть, у мышки — другой»

Перевод В. Касевича

Когда-то в одном лесу сдружились слон и мышка. Однажды слон отправился на поиски пищи и забрел во владения стада диких слонов. Один из диких слонов набросился на чужака и сильно поранил ему спину. Слону пришлось бежать.

Когда он вернулся, мышка увидела, что ее друг идет хмурый, и спросила:

— Что это ты хмурый, дружок? Или что-то случилось?

— Случилось! — ответил тот. — На меня напал один глупый слон и своими бивнями сильно поранил мне спину — на локоть, верно, разодрал. Болит так, что сил нет терпеть — ну просто хоть ложись на землю да помирай!

— Ты знаешь, дружок, — ответила мышка, — а на меня тоже сегодня дикий кот напал, когда я ходила зернышки искать. Как ударил лапой — так затылок мне тоже на локоть, верно, разодрал.

— Эй, остромордая! — рассердился слон. — Брось-ка болтать пустое! Ты сама-то чуть больше пальца, а говоришь — рана у тебя в локоть.

— Эх ты, длинноносый! — отвечала мышка. — Я вовсе не пустое болтаю. У каждого своя мерка: у тебя один локоть, у меня — другой. Что для тебя мало, для меня — много. Потому я так и сказала.