Легенды Отрезанного Простора - Мария Токарева

только изгнанников. Впрочем, ему бы самому следовало остричься еще в начале странствия. Да и у кудесников действовали свои законы. Поступок Чигусы позволил ей освободиться – и этого им всем хватало для мимолетной радости.

Теперь они вновь все вместе держали оборону. Спина к спине, магия с магией. Хотя Ледор и Емеля сжимали обычное оружие, всех связывала незримая нить взаимной поддержки и доверия, даже если пастуха они знали всего несколько дней. Но он пришел на выручку, точно в дурной час ощутил неслышимый зов, и вовремя отвлек на себя внимание.

– Они отступают! – возликовал Аобран.

– Ага, испугались! Знай наших! – довольно воскликнул Емеля, точно это он выиграл битву. Адхи беззлобно усмехнулся, с тревогой наблюдая, как стрекозы скрываются в темном «проколе» тучи, которая тут же бесследно рассеялась.

Над рекой раскинулось звенящее безмолвие. Вскоре вернулись привычные ночные звуки, словно природа и не испытала прикосновения зла: стрекот кузнечиков наполнил кусты, уханье сов перекатывалось меж деревьев. И никто не вспоминал о нашествии гигантских стрекоз. Никто, кроме тревожно озирающейся группки странников.

– Эх, братцы, злое вас что-то преследует, – посетовал Емеля, когда они все вместе уже раскладывали по кожаным тарелкам гречневую кашу у костра. К счастью, вся компания отделалась синяками и царапинами. Марквин в этот раз и не стремился убить их. Возможно, твари были порождением магии его нерадивого ученика, Хорга, и поэтому не умели атаковать по-настоящему.

– Преследует, Емеля, – согласилась Чигуса, недовольно проверяя жесткую щетку волос, оставшихся после отсечения косы. Морок скрывал ее уши-плавники, но Офелиса все равно предупредительно вернула ученице ее тюрбан.

– Но мы справимся! – решительно заверил Адхи, вскочив с места.

– Удачи вам, не поминайте лихом. Пойду я к стадам, а то барин еще выпороть велит, – помахал на прощанье Емеля. И Адхи понял, что больше они не встретятся с бравым малым, который скрылся в придорожных зарослях так же быстро, как и появился из них в решающий момент.

А он бы неплохо вписался в их компанию отважных смельчаков. Если бы Емеля отправился с ними, Офелиса уж навела бы морок, чтобы беглого крепостного не распознали в пестро одетом страннике. Но отчего-то пастух возвращался к ленивому барину, точно несвобода приносила парню истинный покой. Каждый выбирал свою судьбу, даже если не догадывался об этом. Или так велели духи-из-скорлупы.

– Надо держаться вместе, не пропадать из виду друг у друга. Кто знает, что еще придумает Марквин… – озадаченно протянул Аобран, поглаживая отросшую кудрявую бородку.

– Хорг считает, что сможет заманить меня большим количеством заложников, – ожесточенно отозвался Адхи, задумчиво натачивая нож, точно этим оружием сумел бы защититься. Но уже который раз он сражался только магией, будто не осталось в нем ничего от сынов степи, будто он всецело стал кудесником.

– Полагаю, дело уже не в заманивании, – задумчиво проговорила Офелиса, вычесывая из густых черных волос оставшиеся после сражения ил и листву. – Хорг ищет тех, кто видит белые линии, как ты их называешь. Мы-то не видим, а Чигуса вместе с тобой увидела. И Дада, похоже, тоже.

– Но почему вы не видите? – не понимал Адхи. Он не считал себя более достойным или сильным, чем опытные кудесники, повидавшие множество разных стран. Но они не верили в Белого Дракона, только так объяснялась их неспособность заглянуть в потаенный мир. Впрочем, Чигуса тоже вроде бы не верила. Хотя она, обычно скрывающаяся в тени наставницы, слишком мало рассказывала о своих мыслях и чаяниях. Адхи пообещал себе узнать лучше неразговорчивую подругу. Разумеется, с ее позволения. Степные Орки считали, что каждый имеет право молчать, если ему не о чем рассказывать и если он не задумал дурного.

Вот Хорг лучше бы поведал о своих печалях шаману Ругону. Тогда, возможно, удалось бы вылечить его отца, да и он сам не подался бы в ученики к Марквину Сенту. Возможно, Рыжеусый обещал простодушному Хоргу за служение исцелить отца или, что еще невероятнее, воскресить мать. Но шаман всегда говорил, что служители Змея умеют только разрушать, за что и получили свое прозвание. И новый Белый Дракон с луны, из Вермело, подтверждал все предостережения из сказаний.

– Магия кудесников бывает разной, мы все из разных миров, по-разному обучались, по-разному получили дар, – отозвалась Офелиса. – Аобран и Ледор благодаря корням магических деревьев на летающих островах в одном мире. Я просто родилась со своим даром, из-за которого меня забрали из семьи и держали в академии магов как узницу, готовя только для защиты рубежей Барьера. Там я чуть не погибла… Чигуса тоже родилась с магией.

– Но меня наделил колдовством Хаос. В этом дело? – недоумевал Адхи.

– Хаос только разбудил то, что ты всегда умел, просто не был обучен. Хоргу и Марквину нужны именно те, кто видят белые линии, – сказал Аобран, задумчиво направляя свою магию на костер. Огонь разгорелся ярче, вычерчивая резкими оттисками лица странников, сиротливо жмущихся в кругу лагеря, огороженного двумя повозками и пасущимися животными, привязанными к колышкам.

– Полагаю, только через коридор белых линий они могут попасть к Белому Дракону, – поддержал теорию друга Ледор. – Ладно, уже поздно. Завтра надо снова ехать.

– Но куда? – поежился Адхи, все больше сомневаясь в конечной цели их маршрута в новом мире. На родном Отрезанном Просторе он мечтал спасти Даду и вернуться домой, а здесь все дороги перепутались.

– Разберемся, – махнула рукой Офелиса, точно отдавая приказ «отбоя» для всего лагеря.

– Спасибо тебе. Ты спас меня, – шепнула перед отходом ко сну Чигуса и, набравшись смелости, чмокнула Адхи в щеку.

Он замер и едва не отпрянул, ощущая приливший к лицу жар, но отправлялся спать со счастливой улыбкой, впервые за долгое время. Пусть им грозили новые неведомые горести, но Адхи чувствовал себя почти в безопасности: он доверял спутникам, знал наверняка, что не бросит их и они не покинут его. Мороки отчаяния Разрушающих не могли добраться до бьющихся в унисон сердец.

От этой мысли мир для Адхи преобразился: без причин и необходимости он увидел все в сияющих переплетениях белых линий, точно один движущийся рисунок. Связанные друг с другом жизни, события, места – все сливалось единым контуром, по которому пробегали пульсации. Завороженный, он еще некоторое время осматривал поляну, но потом моргнул и чудесный мир пропал вместе с отхлынувшей волной жара смущения и радости. Впрочем, ночью, когда усталость заставила мгновенно смежить веки, Адхи увидел уже не сон, а настоящий город с сотней улиц.

р

Он парил над каменными жилищами, многие из которых напоминали большую юрту барина, но выглядели бедными и пошарпанными. На улицах кое-где попадались островки зелени, которая все больше поглощала печальный пустой город. Нигде не виделось ни людей,