Взгляд Медузы - Торкиль Дамхауг

Лицо бармена скривилось от злости, даже щедрыми чаевыми не удалось его умилостивить.

Выбегая из кафе, Аксель наткнулся на женщину в черном пальто.

— Вас-то я и ищу, — сказала она, пока он пытался проскочить мимо.

Он обернулся.

— Кайя Фредволл, «ВГ», — представилась женщина. — Мы уже встречались. Мы хотим напечатать интервью с вами.

В голове Акселя бился целый рой мыслей. Мириам! Она была напугана, когда он позвонил ей накануне вечером. Она была напугана, когда он приходил к ней в последний день. Он тогда не понял, в чем было дело, не захотел ничего понять.

— У меня нет времени для таких, как вы, — сказал он как можно спокойнее.

Журналистка схватила его за рукав куртки:

— Мы же в любом случае напишем «стори» о вас, Гленне. Вот тогда вы увидите, что стоило соглашаться на интервью.

Из машины, припаркованной неподалеку, вышел какой-то жирный тип с фотокамерой. Он пыхтел, как борец сумо.

— Это Вилли, он работает со мной. Мы отвезем вас домой, по дороге мы можем поговорить.

Аксель отвернулся и двинулся своей дорогой. Журналистка снова попридержала его:

— Тогда, может быть, посидим в кафе? Вам там, похоже, понравилось.

Аксель оттолкнул ее, вырываясь. Она, пошатнувшись, отступила на пару шагов назад и споткнулась о поребрик. Аксель, уже сворачивая за угол, слышал, как она крикнула что-то фотографу.

Он попросил таксиста остановиться в «кармане» для автобусов на улице Хельгесенс-гате, дальше пошел пешком. Дверь в подворотню была приоткрыта, он зашел внутрь и захлопнул ее за собой.

На площадке лестницы перед дверью в ее квартиру не осталось ни следа от изуродованного тела, которое лежало там, когда он уходил от нее несколько дней назад. На двери висел пакет с букетом цветов. Это он же сам и послал их, перед тем как его арестовали.

Он позвонил, одновременно поворачивая дверную ручку. Дверь была не заперта.

В прихожей ощущался ее запах. Ее духи. Слегка пахнуло плесенью из ванной. В гостиной свет был включен на всю катушку. Кровать была заправлена; он приподнял одеяло: на подушке лежала футболка. На полочке над кроватью учебник хирургии и фотография мужчины в морской форме.

Кофеварка на кухне была включена, колба наполовину полна. На столе — тарелка с готовой лазаньей в упаковке и надкушенный хрустящий хлебец. Рядом лежал белый конверт формата А5. Он взял его в руки, достал несколько фотоснимков. На первом было запечатлено перепуганное лицо. Он узнал его: Хильда Паульсен, физиотерапевт. Она лежала на полу, прямо под какой-то кирпичной стеной. На обратной стороне фото черным фломастером была написана единица. На второй фотографии — лицо мертвеца с кровавыми бороздами от челюсти вниз по шее.

— Сесилия Давидсен, — прошептал он еле слышно.

Она лежала, прислонившись к той же, по всей видимости, кирпичной стене. На обратной стороне снимка двойка, тоже написанная черным фломастером. Третья фотография: голова женщины со светлыми волосами. Он не сомневался в том, что это Анита Эльвестранн. Глаза неотрывно смотрели прямо на него; она еще была жива, но уголок рта с одной стороны был разорван, и из раны свешивался язык. На обратной стороне цифра три.

Четвертым был снимок Мириам. Она улыбалась и казалась веселой, яркое солнце заставляло ее щуриться в камеру, и волосы были пострижены короче, чем теперь. Снимок был сделан на фоне дощатой стены, выкрашенной коричневой олифой. От фотографии половина была отрезана. Кто-то стоял рядом с ней, потому что чуть-чуть видно было руку, приобнявшую ее за плечо. С обратной стороны, тем же почерком и тем же черным фломастером: «С четвертой это случится».

Он выронил фото из рук, выскочил, шатаясь, на площадку и бросился вниз по перекошенной лестнице, не закрыв за собой дверь.

58

Аксель бежал через Софиенбергский парк. Вдруг он остановился и выхватил мобильный телефон, набрал номер Управления полиции. Ему была невыносима мысль разговаривать снова с инспектором Викеном, и он попросил соединить его с молодым инспектором, фамилия того была, кажется, Нурбакк.

— Я вас переключу на телефон опергруппы, — заявила дамочка на другом конце провода.

— Мне необходимо поговорить с младшим инспектором полиции Нурбакком, — не сдавался Аксель, — и ни с кем другим. Позвоните ему и скажите, что его ищет Аксель Гленне.

Прошло не больше тридцати секунд, как зазвонил его телефон.

— Гленне? Откуда вы звоните?

Аксель узнал голос Нурбакка.

— Я звоню из-за Мириам Гайзаускас. Вы ведь знаете, кто это?

— А что с ней?

— Я думаю, что ее похитили. Она оставила мне сообщение на автоответчике.

— Что за сообщение?

— Она кричала, звала меня на помощь. Кто-то напал на нее. По-видимому, это произошло вчера вечером. В ее квартире лежит конверт с фотографиями убитых. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Понял. Мы пошлем туда машину. Вы придете в Управление полиции, чтобы заявить об этом?

— Мне больше нечего сказать.

Он прервал разговор и выключил мобильник.

Рита так и застыла в прихожей, разглядывая его во все глаза:

— На кого ты похож! Тебя кто-то избил?

Он попытался улыбнуться растрескавшимися губами.

— Ты вполне сойдешь за бомжа.

— Конверт, — сказал он и протянул руку.

Рита запахнула халат:

— Что случилось, Аксель? Ты нездоров?

Он не был ни здоров, ни болен. Страх прогнал сонливость, прояснил голову. Он объяснил все парой фраз.

— Никогда не слышала ничего более дикого, — заявила Рита. — Ты знаешь, вот только теперь я действительно испугалась.

— Где у тебя тот конверт, о котором говорила Мириам?

— Все еще лежит в ящике стола в кабинете Улы.

— Можно, я возьму твою машину?

— Да, но ты сначала хоть что-нибудь перехвати из еды. От тебя так и разит спиртным. К чему такая спешка теперь, когда ты уже предупредил полицию?

Он дал себя уговорить. Пока она собирала поесть, он уселся за компьютер, вышел в Интернет. Во всех интернет-изданиях главной новостью оказался он сам. «Полиции пришлось отпустить подозреваемого, — прочитал он в газете „Афтенпостен“. — Сорокатрехлетний врач все еще остается под подозрением». В газете «ВГ» эту новость потеснила другая: «Подозреваемый в убийстве разбушевался и накинулся на журналистку». Ему пришлось два раза прочитать этот заголовок, чтобы понять, о чем это. Под этим текстом была опубликована его фотография. Снимок был сделан несколько лет тому назад. Это Бия сфотографировала его в шведском парке аттракционов «Лисеберг». Он стоял рядом с каруселью и смеялся. Когда он увидел этот снимок, освещение в комнате словно изменилось: свет как-то побурел, стал каким-то призрачным, тени стали резче. Все шло к тому, что он потеряет все. Он подумал о Бии, о детях. Больше всего его беспокоил Даниэль «И это твой отец, Даниэль!» В ушах зазвучал голос Мириам — «Когда я в темноте закрываю глаза, я вижу твое лицо. Аксель». Он поднялся на ноги, пошел в ванную Сбросил с себя пиджак и майку, сунул голову под душ «Ну-ка просыпайся, — пробормотал он, — Аксель Гленне, просыпайся немедленно».

Рита поставила на стол тарелку с разогретой куриной грудкой в грибном соусе, бросила взгляд на экран компьютера.

— Прямо горжусь своим знакомством с такой знаменитостью! — сухо заметила она.

Аксель невесело хмыкнул.

— Как там наши пациенты? — поинтересовался он.

— Ни один из них не верит ничему из того, что про тебя пишут, Аксель. Ни один, можешь быть уверен. Многие звонили мне специально, чтобы это сказать. Несколько человек позвонили, чтобы отменить прием, но по совершенно другим причинам. Трое, ну, может, четверо.

— Сольвейг Лундвалл не подавала вестей?

— Давай-ка садись и ешь, ты бледный как покойник.

Он послушался ее и принялся за еду.

— Звонил ее муж Сольвейг опять в больнице.

— Слава богу.

— Там все очень бурно развивалось, как я поняла. Она хотела повеситься на дереве, вбила себе в голову, что она тебя предала, что это из-за нее тебя замели в тюрьму.

— У нее очень сильное обострение, — пробубнил он с полным ртом, — ее сейчас нельзя выпускать, пока не наступит улучшение.

Рита сказала:

— Кстати, мне сегодня вечером звонили из желтого журнала «Се о хёр»[30]. Они хотели опубликовать репортаж о тебе.

Он покосился на нее. Сейчас его ничто не могло удивить.

— Они намереваются подать все в благоприятном для тебя свете — так они утверждали. Чем-нибудь порадовать читателей, несмотря на весь этот ужас.

— Что ты им сказала?

— Я предложила им отправляться к чертям собачьим и сеять эту свою радость там, где она действительно нужна.

Он прикрыл ее ладонь своей:

— Если бы не ты, я бы тоже оказался в гостях у этих чертей.