Великие и неизвестные женщины Древней Руси - Людмила Морозова

Евфросиния Полоцкая

Евфросиния являлась одной из особо почитаемых и известных личностей в Полоцком княжестве. Поскольку она была рано канонизирована, то о ее жизни и деятельности книжники составили «Житие», представляющее главный источник для воссоздания исторического портрета этой женщины. Ныне сохранилось более 130 списков этого произведения, но самый ранний относится лишь к концу ХV в., и он довольно краток.[573] К числу дополнительных источников можно отнести изготовленный для Евфросинии крест (ныне он утрачен) и построенный ею Спасский собор в Полоцке, дошедший до наших дней.

«Житие Евфросинии» многократно публиковалось, начиная с XIX в. и заканчивая современностью. В настоящей работе использован текст, опубликованный в монографии Е. И. Малето «Антология хожений русских путешественников».[574]

Первые исследования, посвященные жизни и деятельности Евфросинии Полоцкой, появились еще в середине XIX в. и представляли собой пересказ ее «Жития».[575] К числу последних работ можно отнести очерки В. Б. Перхавко и Б. М. Клосса,[576] а также статью украинского исследователя Ю. Завгороднего, основанную на обширной историографии преимущественно богословского характера.[577]

План древнего Полоцка (по Л. В. Алексееву): 1 – места археологических исследований; 2 – район древнейшего поселения; 3 – курганы; 4 – развалины древних каменных зданий (до начала XIII в.); 5 – (древнейшие храмы)

В целом библиография исследований, посвященных Евфросинии Полоцкой, очень велика, поскольку в Белоруссии она является одной из наиболее чтимых святых. В настоящей работе рассматривается лишь ряд спорных вопросов, позволяющих уточнить некоторые факты биографии Евфросинии для составления ее исторического портрета.

Евфросиния принадлежала к династии полоцких князей, которые раньше всех попытались выделить свои владения из состава Древнерусского государства. Своими родоначальниками полоцкие князья считали Рогнеду и ее сына Изяслава. Вполне вероятно, что все они хорошо знали историю ее брака с Владимиром I Святославичем, поэтому стремились быть независимыми от киевских князей, а некоторые даже пытались с ними соперничать, в частности Всеслав Брячиславич, прозванный Чародеем за способность быстро передвигаться и внезапно появляться в самых неожиданных местах. В 60-е гг. XI в. этот князь даже хотел присоединить к своим владениям важные торговые города Псков и Новгород, но был схвачен князьями-Ярославичами и посажен в киевскую тюрьму. В это время горожане подняли восстание против великого князя Изяслава Ярославича и вынудили его бежать в Польшу. На киевский престол они посадили Всеслава Брячиславича, надеясь, что тот защитит их и от половцев, и от изгнанного правителя. Так полоцкий князь оказался во главе всего Древнерусского государства. Подобного триумфа его сородичи больше никогда не достигали, но всегда о нем помнили и рассказывали следующим поколениям полоцких князей. Несомненно, о гордом, независимом и отважном нраве своих предков знала и Евфросиния. Поэтому ей наверняка хотелось еще больше прославить родную землю.

Хотя Всеслав Чародей довольно скоро был изгнан из Киева и так и не смог расширить владения за счет земель соседей, своим многочисленным сыновьям он оставил сильное и процветающее княжество. Столичные функции при нем были вновь возвращены Полоцку, находящемуся на важных торговых путях из центральных районов Руси в Прибалтику и Польшу. В городе был возведен большой каменный Софийский собор, название которого говорило о претензии полоцкой столицы на равное значение с Новгородом и Киевом.

Были в Полоцком княжестве и другие крупные города: Минск, Витебск, Гродно, Бельчич, Изяславль. Править в них стали сыновья Всеслава: Роман, Глеб, Рогволд, Давыд, Святослав и Ростислав.[578]

Евфросинии Всеслав Чародей приходился дедом, но она вряд ли его видела, поскольку была дочерью одного из младших сыновей и родилась после смерти (1101) знаменитого князя.

Крестильное имя отца Евфросинии, Георгий, известно из текста ее «Жития». Мирское, Святослав, указано в Ипатьевской и Лаврентьевской летописях.[579] Исследователям удалось даже выяснить крестильное имя матери княжны, Софья. Оно было указано на печати (булле) с изображением парных святых: Георгия и Софьи. Такими печатями обычно пользовались княгини в хозяйственной деятельности.[580]

У исследователей нет единодушного мнения по поводу того, в каком городе правил Святослав-Георгий и где «соответственно» прошло детство Евфросинии. А. Е. Пресняков полагал, что владельческим городом этого князя был Витебск, так как позднее в этом городе княжили внуки Святослава. Л. В. Алексеев считал, что отец Евфросинии не мог владеть этим городом, поскольку он входил в состав Смоленского княжества.[581] По мнению О. М. Рапова, наследственным владением Святослава был Изяславль. Этот вывод он сделал из сведений летописей о том, что сын князя Василий являлся изяславским правителем.[582]

Однако вряд ли аргументы Рапова убедительны, ведь после высылки большей части полоцких князей в Византию их оставшиеся сыновья правили там, куда направлял их главный полоцкий князь Изяслав Мстиславич, а не в отцовых владениях. Витебск в это время, возможно, и отошел к Смоленскому княжеству, которое также было в руках сыновей Владимира Мономаха. До разгрома Полоцкого княжества Мстиславом Великим Витебск, видимо, был у сыновей Всеслава. На это указывает сходство архитектуры главного витебского собора, Благовещенского, с полоцкими постройками, в частности со Спасским собором в Евфросиниевом монастыре. Историки архитектуры даже полагают, что оба здания воздвиг один и тот же местный мастер Иван и разница во времени между ними не велика.[583]

Следует отметить, что оба храма дошли до наших дней, но с такими изменениями, что уже не имеют ничего общего друг с другом. Ранее же они оба были шестистолпными, с удлиненным внутренним пространством, одной абсидой и одним куполом. При этом их стены с трех сторон имели одну и ту же толщину, а с западной стороны стена у обеих построек была почему-то толще.[584]

Сходство храмов может свидетельствовать о том, что их заказчики были друг с другом связаны. Поскольку нам известно, что Спасский собор строила Евфросиния, то витебский собор мог построить ее отец. К тому же трудно предположить, что в то неспокойное врем молодая женщина ездила в соседнее княжество, чтобы ознакомиться с внешним видом витебского храма, а потом по его подобию начала строительство в своем монастыре.

Как известно, в то время строительство каменного храма было сложным и дорогостоящим делом. Взяться за него Евфросиния могла только при условии, что имела о нем представление, была знакома с подходящими мастерами, знала, сколько потребуется на все денег и где взять необходимый строительный материал и т. д. Без всего этого молодая женщина вряд ли бы отважилась на столь трудное дело. Знания же эти она могла получить во время строительства ее отцом Благовещенского собора в Витебске.

Необходимо отметить, что сооруженный Евфросинией Спасский собор оказался очень долговечным, в отличие от некоторых храмов, возведенных ее современниками-мужчинами. Из летописей известно, что у построенного Всеволодом Ярославичем Андреевского храма упал купол, недолго простоял в Суздале Успенский собор Владимира Мономаха, рухнул только что построенный ростовский Успенский собор при Константине Всеволодовиче и т. д.

Следует добавить, что известный историк архитектуры П. А. Раппопорт, исследуя полоцкие храмы, заметил, что особое сходство имеют лишь полоцкий Спасский собор и витебский Благовещенский.[585] Это наблюдение еще раз доказывает, что витебский и полоцкий храмы строил один и тот же мастер.

Относительно происхождения матери Евфросинии в источниках нет никаких сведений. Однако некоторые исследователи предположили, что она была дочерью Владимира Мономаха.[586] Но это маловероятно, поскольку из всех дочерей Владимира Мономаха только младшая Агафья стала женой русского князя – Всеволода Давыдовича, правившего в г. Городень на Волынщине. Остальные княжны были выданы замуж за отпрысков европейских королевских домов или самих королей. К тому же, как известно, Владимир был первенцем Всеволода Ярославича, поэтому ему полагалось родниться только с первенцами других князей-Рюриковичей. К примеру, Всеволод Давыдович был первенцем у Давыда Игоревича, сына Игоря Ярославича. Фактически Агафья и Всеволод Давыдович состояли друг с другом в троюродном родстве как сестра и брат. Святослав Всеславич был с Владимиром совсем в дальнем родстве и у отца считался пятым сыном.