Волшебство из чайной лавки - Одри Альветт

центральная ложа. Мужчина, произнёсший последнюю фразу, смотрел оттуда прямо Чарли в глаза. Он был крепкого телосложения, с роскошной седой шевелюрой и подчёркнуто элегантен. Морщины на его лице выдавали в нём решительный суровый нрав. На его чёрной мантии у сердца тоже была вышита лилия. Мангустина шепнула Чарли:

– Это судья Денделион… Собственной персоной…

Чарли перевёл взгляд на Учителя Лина, словно пытаясь найти поддержку.

Вообще-то Чарли не было присуще чувство ненависти, но в этот момент он сразу почувствовал к судье сильнейшую неприязнь. Он расправил плечи, поднял подбородок и уверенно пошёл через зал, смело глядя прямо перед собой. Он слышал, как Мангустина осторожно следует за ним. Рядом с судьёй сидели две женщины и мужчина – должно быть, асессоры и секретарь. Все они враждебно сверлили Чарли глазами.

«Смелее, – подбодрил он себя. – Если всё пойдёт по плану, то совсем скоро мы вернём бабушке память».

Чарли поравнялся со своим наставником и остановился, не осмеливаясь на него взглянуть.

– Учитель Лин, вы являетесь официальным представителем этого недомага, – важным тоном произнёс судья. – Соблаговолите озвучить ваши обвинения.

Элегантно поправив указательным пальцем пенсне, Учитель Лин прокашлялся и окинул взглядом присутствующих. Несколько человек сдержанно кивнули ему. От напряжения в зале было невыносимо душно.

– Меня привело сюда дело особой важности, – начал Учитель Лин. – Я обвиняю Всадника в похищении душ и участии в аморальном сговоре.

В зале раздались возмущённые возгласы. Больше всего оскорбились члены Академии. Они повскакивали со своих мест, крича:

– Да как вы смеете?!

– Это недопустимо!

Судья Денделион стукнул молотком:

– Учитель Лин, осознаёте ли вы, что Аллегории находятся под контролем Академии и что подобные обвинения подразумевают вопиющую халатность с нашей стороны?

Учитель Лин сжал плечо Чарли, словно для того чтобы убедиться, что его главный козырь всё ещё при нём:

– Сожалею, ваша честь.

– Хмм. Но, судя по всему, не настолько, чтобы отказаться от своего заявления. Будьте добры, продолжайте.

Чарли заметил, что у судьи очень мелодичный голос, напоминающий музыкальный инструмент: плотный, мягкий и немного претенциозный. Гобой.

К счастью, Учитель Лин владел ораторским искусством и смог дать достойный ответ:

– Я обвиняю Всадника в похищении души почтенной Мелиссы. Она узнала об аморальном сговоре, в который он вступил, и тогда он решил забрать у неё память, чтобы почтенная Мелисса его не выдала.

Имя почтенной Мелиссы возымело должный эффект, и в зале начали перешёптываться. Судья поднял бровь:

– Это серьёзное заявление. У вас, конечно, есть доказательства?

– Они были в памяти почтенной Мелиссы.

– Естественно. В таком случае, у вас, наверное, есть доказательства того, что почтенная Мелисса пострадала от рук Всадника, а не от старческого слабоумия?

Учитель Лин покачал головой:

– Нет.

Судья позволил себе мелодичный смешок:

– Послушайте, я думаю, что все здесь собравшиеся души не чаят в почтенной Мелиссе и помнят о её неоценимом вкладе в развитие магической кулинарии. Я сам очень люблю апокартофель и пончики с предсказаниями: честно признаться, они уже минимум дважды спасали меня от неловкой ситуации! В первый раз пончик предсказал, что я вот-вот наступлю на развязавшийся шнурок, а во второй – что у меня оторвётся пуговица на рубашке. Он немного помолчал, а потом обратился к аудитории: – Не буду тянуть: я быстро её пришил, так что оторваться она не успела.

Зал засмеялся. А Чарли сжал в кулаке гнев. Судья только что выставил его бабушку на посмешище, представив её как простую кухарку, которая только и может смешить народ, отпуская шуточки о повседневной жизни. Учитель Лин тоже разозлился, Чарли это почувствовал. Тем не менее, когда Учитель снова взял слово, его голос звучал совершенно спокойно:

– Почтенная Мелисса была не единственной, кто расследовал активность Всадника. Она была частью группы, в которой состояли маги с общими целями. И в настоящее время Всадник ведёт на них охоту.

Судья слащаво улыбнулся:

– Ещё одна захватывающая история. А потом вы, наверное, расскажете нам о заговоре? Мне не терпится послушать! Хотя что-то мне подсказывает, что у вас опять нет доказательств.

– Напротив, ваша честь. Желая устранить свидетелей, Всадник напал на этого недомага. – Учитель стал толкать Чарли вперёд, а тот изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Зал возмущённо загудел. Но Учитель Лин не обратил на это внимания: – Нападение случайно отразилось в этом магическом зеркальце. Поэтому я прошу показать здесь его содержимое. – И он достал из кармана пиджака то самое зеркальце.

Судья сжал челюсти, но в конце концов кивнул:

– Асессор, организуйте, пожалуйста, сеанс отражений, чтобы содержимое этого зеркала смог увидеть весь зал.

Одна из двух женщин, сидящих рядом с судьёй, встала, подошла к Учителю Лину и, забрав у него зеркальце, установила его на висящем на стене большом зеркале так, чтобы оно отражалось и в большом судейском.

Сначала зеркало помутнело, а потом в нём вдруг появилось отражение Чарли. Он стоял лицом к ловушке для спокойных, и вдруг у него за спиной возник Всадник. В этот момент отражение тряхнуло так, будто тот, кто держал зеркальце, вздрогнул от неожиданности. Всадник поднял косу и попытался ударить Чарли, но тот чудом увернулся.

Зал в ужасе ахнул.

Судья стучал молотком, снова и снова призывая всех к порядку. Его искрящаяся самоуверенность испарилась.

«Да он притворяется!» – заподозрил неладное Чарли. Было в судье что-то, что не давало Чарли покоя. А ведь он всегда был внимателен к эмоциям окружающих, пренебрегая своими, и поэтому умел уловить фальшивые нотки в поведении любого человека. Так откуда взялась фальшь в этот раз? Ему никак не удавалось поймать её за хвост, но он чувствовал, что она где-то рядом, словно притаилась в засаде и выжидает момент.

– Тишина! Всем молчать! – кричал судья, голос слушался его теперь гораздо хуже.

В конце концов аудитория угомонилась, хотя тишина была зыбкой и напоминала погасшие угли, готовые при малейшем дуновении ветерка разгореться с новой силой.

– На основании только что увиденного, – снова заговорил Учитель Лин, – я призываю суд к справедливости! Воспоминания почтенной Мелиссы должны быть ей возвращены, а Всадник должен быть лишён степени Аллегории!

По полупустым рядам амфитеатра прокатилась волна шёпота: пришедшие поддержать Учителя Лина обсуждали увиденное всё громче и громче, и даже те, кто зашёл просто поглазеть, теперь были готовы поддержать обвиняющую сторону. В зале всё громче раздавались возгласы:

«Почтенная Мелисса заслуживает справедливости! Да здравствует справедливость!»

Судье было явно не по себе: сначала он почесал в затылке, а потом стал гладить подбородок, словно никак не мог принять решение. Тем не менее, когда он снова заговорил, голос его прозвучал уверенно и чётко:

– Ваши обвинения чрезвычайно