Невеста из коробки - Галина Куликова

— Чего он там мутит, этот ваш Вихров? Обещал ведь держать нас в курсе дела. Но я так и знала, что начнет темнить. Разве прокурорский работник поделится информацией с простым смертным?

— Обещайте, что сегодня не устроите Гуркину скандал!

— Обещаю, — неохотно согласилась Мила. — Надо так надо. И вообще, давайте ищите мне пакетик, в который можно соскоблить кровь. Пойду к Капитолине Захаровне.

— Надо вам и лезвие взять, чтобы сподручнее было соскабливать! — засуетился Борис.

— Лезвие? Да вы в своем уме? Для того чтобы научиться незаметно орудовать лезвием, нужно лет десять резать сумочки в троллейбусах. У меня, простите, такой выучки нет.

— Тогда просто ногтем! — нашелся Борис.

— Да? — завредничала Мила. — Меня вывернет от страха и отвращения! А потом, не дай бог, если у меня из-под ногтей добудут человеческую кровь и осудят на всю оставшуюся жизнь.

— Но как же? — растерялся Борис. — Надо ведь, чтобы соседка ничего не заметила!

Мила на некоторое время задумалась, потом внезапно ожила:

— Идея! — воскликнула она. — У меня есть накладные ногти. Сейчас приклею себе на указательный палец большой пластмассовый ноготь и буду пользоваться им как скребком.

Она притащила клей и коробочку с фальшивыми ногтями, подобрала нужный, подпилила и, капнув на обратную сторону специальный клей, сильно прижала к поверхности своего ногтя. Через полминуты в ее распоряжении оказался отличный сыщицкий инструмент. Правда, искусственный ноготь был гораздо длиннее остальных Милиных ногтей, на что Борис не преминул указать.

— Подумаешь! Зато он замечательно твердый. Им вообще можно пользоваться как секретным оружием. Запросто проткну кому-нибудь глаз или горло.

Миролюбивый Борис даже побледнел от такого зверства. Мила заметила это и мрачно добавила:

— Шучу.

— А что вы скажете Капитолине Захаровне?

— Да уж найду что сказать! Поинтересуюсь, выбрала ли она цвет, в который окрасит кухню. И вообще — как у нее двигаются дела с ремонтом. Я ведь заплатила ей. Отдала почти все, что у меня осталось от той выручки за мою чудесную мазь. Кстати, вы ею пользовались? — с любопытством спросила она у Бориса. — Все говорят, что это просто панацея, а не мазь.

— Вам пора идти, — проигнорировал Борис ее вопрос. — До Гуркина уже мало времени осталось.

— Мало? Что вы врете? Времени еще вагон!

Тем не менее она накинула кофточку и поплелась на лестницу.

— Закройте за мной! — велела она Борису, будто бы он уже попал к ней в услужение. — А пакетик-то, пакетик!

Зажав пакетик в кулаке, она позвонила в дверь соседки.

— Кто там? — спросил прозрачный голосок медсестры Жанны.

— Это Людмила Лютикова, соседка сверху, — ответила Мила, переминаясь с ноги на ногу. — Мне бы с Капитолиной Захаровной переброситься парой слов!

Жанна открыла дверь и впустила ее в коридор.

— Сейчас я ее предупрежу о вашем приходе, — улыбнулась медсестра. — Подождите минутку.

Мила была и рада подождать минутку. Ей хотелось внимательно осмотреться. Вдруг трость поставили, допустим, под вешалку? Тогда рукоятку можно было бы раскорябать без свидетелей. Однако ей не повезло, и трости в коридоре не оказалось.

— Где ты там, радость моя? — раздался между тем из комнаты громовой голос Капитолины Захаровны. — Заходи скорее!

Мила вошла и сразу же увидела трость. Та стояла возле кровати, прислоненная к стене. Насколько Мила могла судить, рукоятку никто не чистил. «Если это кровь, то ни Капитолина Захаровна, ни Жанна, конечно, об этом не знают. Иначе кто-то из них давно бы ликвидировал следы». Однако раз она обещала принести пакетик — принесет. Правда, сделать это оказалось нелегко. Капитолина Захаровна усадила ее на стул и принялась говорить и говорить, с такой непрерывностью, будто накануне проглотила радио. Слова шли часто, но в целом речь была плавной, и Мила почувствовала, что еще немного — и она начнет клевать носом. Чтобы этого не случилось, Мила принялась щипать себя за коленку.

— Капитолина Захаровна! — наконец не выдержала она. — Извините, что перебиваю, но мне на минуточку нужно в туалет. Можно, я воспользуюсь вашим? У меня что-то так нога заболела, просто сил нет подняться к себе.

— Конечно, Милочка! — пробасила старуха, взмахнув великанской рукой. — Пользуйтесь!

— Ой-ой! — запричитала Мила, встав со стула и припадая на правую ногу. — Как больно! Просто не знаю, что и придумать. Можно, Капитолина Захаровна, я вашу трость возьму?

— Конечно, берите! — разрешила хозяйка и потянулась за тростью, чтобы подать ее Миле. И тут она увидела пятна на рукоятке.

— Ой! — сказала она смущенно. — Рукоятка в чем-то испачкалась! Подождите, я протру!

— Да что вы, Капитолина Захаровна! — закричала Мила таким тоном, словно ее оскорбили до глубины души. — Разве это грязь? Это так, сущая ерунда!

Она подскочила к кровати, совершенно забыв о «больной» ноге и выхватила у старухи из рук носовой платок, которым та уже вознамерилась оттереть пятна. Опершись на палку, Мила захромала в туалет. Там, закрывшись на задвижку, она начала соскребать бурое вещество, превращавшееся в пыль и аккуратно падавшее в пакетик.

И вот миссия ее уже была выполнена, а Капитолина Захаровна снова принялась за старое — она говорила и говорила, как будто бы Мила зашла специально, чтобы посидеть напротив нее в качестве безмолвной болванки. Мила отключилась, не закрывая глаз, и стала внезапно валиться на бок.

— Дорогая, что с тобой? — воскликнула Капитолина Захаровна. Мила подумала, что, окажись ее соседка на месте Шехерезады, падишах застрелился бы сам еще задолго до окончания тысячи первой ночи. Потому что старухины рассказы были нудными и касались только ее и ее родственников. Опутанная именами и родственными связями, Мила едва не свалилась без чувств на пол.

— Может быть, попросить, чтобы Жанночка сделала тебе укольчик со снотворным? Поспишь, проснешься свеженькая, как младенец!

— Да нет, не нужно, — отказалась Мила. — Я лучше водочки хряпну. Говорят, отлично помогает заснуть. Впрочем, что там — говорят! Я на собственном опыте уже проверяла.

— Если выпить много, то конечно! Я, бывало, глотну пару стаканов — сплю, словно сурок. Одно плохо — утром голова болит. Так что если тебе с утра дела делать, лучше укольчик.

— Я, пожалуй, вообще без снотворного обойдусь, — решила Мила. — Сейчас поднимусь к себе, сосну часочек…

Она попятилась к двери, надеясь, что старуха не остановит ее очередной побасенкой, которых у нее в арсенале было видимо-невидимо.

Борис тем временем весь извелся от нетерпения.

— Что, не удавалось завладеть тростью? — спросил он, как только за Милой закрылась дверь.

— Это было самой легкой частью задания. Сложнее всего — отвязаться от Капитолины Захаровны и уйти.

— Сказала бы, что у тебя живот заболел!

— У меня уже нога заболела. И потом я захотела спать. Если еще и живот — вообще анекдот бы получился.

Едва Мила отошла от двери, как за ней объявились гости. Звонок тренькнул два раза, словно кто-то подавал сигнал. Мила посмотрела в глазок и увидела двух мужчин в рабочих комбинезонах.

— Вы ко мне? — спросила она удивленно.

— Нас Вихров прислал, — понизив голос, сказал один.

— Открывайте скорее! — забеспокоился Борис. — А то скоро Гуркин придет. Будет плохо, если он застанет здесь незнакомцев.

— Мне мешочек от Капитолины Захаровны им отдать? — внезапно спохватилась Мила. — Или Вихров сам за ним явится?

— Сам, сам! — прошипел Борис.

Дядьки в комбинезонах тем временем зашли в комнату. Не обращая никакого внимания на Милу и Бориса, они расковыряли плинтус и лазили под потолок, чтобы обследовать кромку обоев.

— Что это они делают? — шепотом спросила Мила.

— Я не знаю, — пожал плечами Борис. — Вероятно, что-то важное и секретное. По крайней мере, Гуркин об этом знать не должен.

Когда люди Вихрова собрались уходить, Борис тоже засуетился.

— Я буду наверху, — пообещал он. — Если что — кричите что есть мочи.

— Пока еще у меня есть овчарка, не забыли?

— А что овчарка? Овчарку можно того…

Оставшись одна, Мила начала изводить себя мыс лями о Татьяне и через некоторое время поняла, что ей необходимо чем-то заняться. Впрочем, до прихода Гуркина оставалось совсем немного времени. Она и глазом не успела моргнуть, как он очутился на пороге.

— Здравствуй, Тыквочка! — радостно сказал Гуркин и протянул ей целлофановый пакет. В пакете обнаружилось грамм двести польских леденцов «Зебра». — Это тебе, — смущенно добавил тот и стал снимать верхнюю одежду.

«Может быть, жена и в самом деле обеспечивает его всем необходимым, но денег не дает? — подумала Мила. — А как же тогда его научная работа? Она ведь не совсем бесплатная. На карманные расходы зарплаты должно было бы хватать». Пока Гуркин копошился в ванной комнате, умывая лицо и руки, Мила бестрепетно обыскала его одежду, но не нашла ровным счетом ничего подозрительного. Тогда, махнув на него рукой, она отправилась готовить пищу, а заодно замочила в тазике кухонные полотенца.