Все, что от нас останется - Анастасия Тей

Агата уснула практически сразу, как только ее голова коснулась подушки. И это было не удивительно, потому что я на протяжении часа выбивал из малышки громкие стоны и сам не знал как наконец насытиться ней сполна. С роду не считал себя наркоманом. Но сейчас отчетливо понимал, что подсел. На ее улыбку. Бесячий характер. И наши душевные разговоры за терпким бокалом с виски.

Агата вообще не напоминала мне хоть кого-то из тех людей, что мне доводилось встретить. Она выделялась. Уверен, я бы смог заметить ее даже в толпе сотни девушек. Вообще запросто. Ей только нужно было бы на меня посмотреть. Взглянуть так же, как и в нашу первую встречу.

Агата стала первым человеком в моей жизни кому мне действительно хотелось открыться. Она была той, под теплые ладони которой хотелось подложить голову, и чувствуя нежные поглаживания, начать изливать душу. И я всегда знал, что там, в глазах напротив, я всегда отыщу поддержу. Я всегда увижу сочувствие. И сожаление за то, что было и вовсе не с ней.

Агата с каждым днем незаметно для меня самого подкрадывалась все ближе. И я не знал… Теперь уже не знал в какой момент мне стало так страшно за ее жизнь. Страшно за те моменты, когда я ненароком могу ее обидеть. Мне страшно за то, что когда-нибудь она не будет смотреть на меня так же тепло как сейчас. Говорило ли это о том, что я влюбился? Возможно. И, наверное, я до сих пор продолжал это делать. Каждый день влюблялся в нее все больше и больше. И, возможно, если бы я знал где эта чертова педаль тормоза, я бы обязательно выжал ее на максимум. Но я не знал. Не мог ее нащупать уже черт знает сколько времени.

Потому что не знал как заставить руки не тянуться вслед за сердцем. Я не знал как заставить глаза не смотреть. Не знал как перестать нуждаться в ней…

Порой хотелось открыть форточку и проветрить мозги. Хотелось хотя бы день прожить без единого упоминания о ней. Но это каждый раз оказывалось так же провально, как и великие планы людей перед сном о завтрашнем дне, когда все мы говорим "Завтра точно выйду на пробежку".

И в конечном итоге впервые за всю свою жизнь я просто позволил себе чувствовать. Может потому что хотя бы в двадцать восемь лет пора уже было начать…

— Агата, ты спишь? — прошептал в тишину, сам не зная зачем спрашиваю.

Тихие сопения стали для меня ответом. Осторожно добрался до мягкой щеки, касаясь нежной кожи губами и Агата мило начала причмокивать, переворачиваясь на другой бок. А мне казалось я готов был включить диктофон и записать эти звуки для того, чтобы после переслушивать запись в самые хреновые дни. Переслушивать и осознать, что не все в этой жизни настолько плохо.

Собственные мысли ахренеть как пугали и развивать эту тему дальше я не хотел. Не хотел, потому что боялся осознавать последствия катастрофы. Боялся узнать сколько сантиметров моего сердца уже было поражено. Я боялся, что Агата сидела уже слишком глубоко во мне. И, наверное, только благодаря этой неизвестности я все-таки смог заснуть.

Агата

Я все еще так и не решалась открыть глаза. Соленые слезы, словно зная, что ни за что нельзя допустить, чтобы их обнаружили, скатывались по щекам очень тихо. Истерика брала начало в подушке и на ней же останавливалась. А рвавшиеся из горла всхлипы с трудом удавалось сдерживать.

Наверное, еще никогда мне не было настолько больно. Еще никогда я не уходила так быстро на самое дно. И сейчас я тонула. Тонула и даже не пыталась ухватиться за спасательный круг в воде.

Руки со всей силы сжимали простыми. Сердце стучало о грудную клетку. А мозг… Ему сейчас было сложнее всего, потому что он разрывался. Он вынуждал ноги нестись в сторону массивного стола и в этот же момент он не позволял мне разжать руки и отпустить простыни.

Мирно сопящий рядом Станислав Олегович заставлял меня задыхаться лишь сильнее. Ночная темнота рябила в глазах. А лицо продолжало искажаться от боли, на этот раз срывая с губ тихий скулеж.

Практически не дыша отбросила одеяло, поднимаясь с кровати, и на этот раз ноги тоже оказались предателями, потому что они с силой подкосились. По телу пронеслась дрожь из противных мурашек, словно кто-то забыл закрыть уличную дверь и теперь образовался сквозняк. И сильнее всего ветер завывал где-то в районе груди, вынуждая что-то важное для жизни с болью защемлять. И лишь держась за все возможные углы и надежную стенку я добралась до двери, которая вела в общий коридор.

Рука замерла так и не взявшись за дверную ручку. И я будто в истерики с тихим шлепком опустила на нее вторую руку лишь бы та прекратила, черт возьми, дрожать!

Я ждала этого момента пять гребанных лет! Все пять лет я мечтала лишь о том, чтобы превратить жизнь, спящего в нескольких метрах от меня человека, в ад. Чертовы пять лет… И кто бы мог подумать, что стоя в шаге от финиша, я стану так колебаться?!Кто бы мог подумать, что выкрасть проклятую папку окажется так сложно?!Практически не по силам…

Наверное, потому что больше я не была так уверена. Ни в чем не была уверена. И если раньше важнее всего для меня было засадить Громова за решетку, то сейчас я просто хотела правды. Я просто хотела знать, как все было на самом деле. Чертова правда… Это ведь такая малость.

И пускай я не знала насколько сильно мой босс был причастен к смерти родителей. Я не знала, но он был моей единственной зацепкой. Той самой частичкой правды… И я просто не могла изменить весь свой план из-за чертовых сомнений. Я не могла ждать больше, потому что ждала уже пять лет! Я никак не могла довериться своему чутью, когда на кону стоит цель всей жизни. Я просто не могла! Именно поэтому дрожащая рука дернула дверь на себя и я на цыпочках вышла в пустынный коридор.

— П-прости…, - одними губами прошептала в тишину, глотая соленые слезы.

И мне хотелось многое ему сказать. Еще о большем хотелось спросить и будь у меня такая возможность я бы растормошила его прямо сейчас, и усевшись напротив, потребовала бы всю правду. Я бы и сама выпалила все как